Фрэнсис Вилсон - Рожденный дважды
Джерри закурил сигарету с марихуаной и завернулся во взятое с собой шерстяное одеяло. Он не спускал глаз с освещенных окон, убежденный, что, если будет здесь рядом достаточно долго, его время придет. Он был уверен, что стоит ждать.
6
Прошло много часов, а Джим все еще крепко спал, возможно, впервые с понедельника. И слава Богу, потому что Кэрол ничего не удавалось найти. Она в отчаянии встряхнула головой, берясь за очередную серую папку. Записей было слишком много и, не имея представления, что именно она ищет, Кэрол могла до утра разбирать трудный почерк Хэнли, так ничего и не узнав.
Она открыла посредине черную книжку, и у нее перехватило дыхание при виде обращения на первой странице текста. Она инстинктивно почувствовала — это то, что она искала.
Кэрол стала читать.
Глава 11
6 ЯНВАРЯ 1963
«Дорогой Джим!
Сегодня день твоего совершеннолетия. Тебе исполнился двадцать один год. Я намерен в течение нескольких ближайших дней писать тебе это письмо, которое, я молю Бога, ты никогда не прочтешь.
Но если ты сейчас держишь его в руках, значит, случилось нечто ужасное.
Я очень об этом сожалею.
Ты не должен был ничего знать о своем происхождении. Ты должен был жить нормальной, счастливой, созидательной жизнью, а потом, может быть, повторяю — может быть, после того, как я давно буду покоиться в могиле, а ты умрешь естественной смертью, то, что ты сейчас узнаешь, будет обнародовано.
Но, если ты читаешь это письмо, значит, меня нет в живых, и Дерра тоже, и все, что я задумал, приняло совсем неожиданный оборот.
Вот почему я пишу это письмо. Пишу, чтобы поставить все на свои места. В папках, запертых в шкафу, ты найдешь те же факты, записанные день за днем гораздо более подробно, но почти или вовсе не дающие понятия о перспективах. (Обращаясь к прошлому, скажу: представляй я тогда эти перспективы, вряд ли зашел бы так далеко.) Это письмо — краткое изложение всего, что произошло.
То, что ты сейчас прочтешь, покажется тебе совершенно невероятным. Если ты решишь этому не поверить, я буду только рад. Возьми папки с записями и это письмо и сожги их, ничего дальше не читая. Твоя тайна останется нераскрытой. Но я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой, и поэтому уверен, что ты на это не согласишься. Ты станешь искать и копать, гоняться за фактами и не успокоишься, пока не найдешь все ответы. В конце концов, именно так поступил бы я.
Для меня все началось в 1939 году.
Уверен, что правительство к этому времени уже несколько лет вынашивало подобную идею. Не надо было быть евреем, чтобы не остаться равнодушным к гитлеровскому бряцанию оружием в тридцатые годы и бесконечным разглагольствованиям о тысячелетнем рейхе во главе с чисто арийской расой господ. Все это беспокоило многих в нашей стране, в том числе и меня. Вопросы евгеники (этот термин вышел из употребления в наши дни, он означает совершенствование рода человеческого путем селекции), так вот, эти вопросы тогда очень занимали меня и, полагаю, нередко обсуждались на приемах и коктейлях в Госдепартаменте.
Вот таким образом и стала формироваться идея исследовать возможность селекционировать совершенного (или, по крайней мере, наилучшего) американского солдата. Возможно, что это ни к чему бы не привело, не напиши я летом 1939 года письмо на эту тему президенту Рузвельту и не выйди Гитлер за границы своего государства.
Не хочу хвастать, Джим, но в расцвете сил я был личностью. Родился я в 1901 году, значит, в ту пору мне еще не исполнилось сорока, но я уже составил себе состояние (и, учти, в период Великой депрессии), запатентовав несколько диагностических методик для коммерческих лабораторий. Я также произвел большой шум среди тогдашних биологов своими работами о генной инженерии путем селекции и экспериментами по искусственному оплодотворению яйцеклеток приматов.
О, в те годы я был самоуверенным малым. А почему бы и нет? Мир принадлежал мне… Я никогда не знал бедности, упорный труд и интуиция сделали меня богатым и независимым в то время, как люди вокруг разорялись. Это был период, когда ум человеческий мог вооружиться всеми (подчеркиваю — всеми) имеющимися знаниями в такой области, как генетика, и прорваться в еще неизведанные ее сферы.
У меня были деньги, слава и известность, я вовсю наслаждался жизнью богатого холостяка. Поэтому, когда я почувствовал сильную озабоченность тем, что Гитлер занялся генетической чисткой (если можно так выразиться) в масштабах всей страны, я не стал обращаться к посредникам, а написал прямо президенту. Я сообщил ему, что, возможно, Америка в состоянии создать превосходного в генетическом отношении солдата, не прибегая к погромам и концлагерям. Требовались только достаточные ассигнования, преданность делу и подходящий человек, чтобы возглавить проект, а именно доктор философии Родерик С. Хэнли.
Я вовсе не знал, что в тот момент Альберт Эйнштейн пишет подобное же письмо Рузвельту относительно разработки атомной бомбы.
Как я уже сказал, все это ни к чему бы не привело, сиди Гитлер в своей Германии. Но его нападение на Польшу в сентябре того года подвигло Рузвельта начать два секретных исследовательских проекта. Атомный проект получил кодовое название «Манхэттен» и был передан для разработки Оппенгеймеру, Ферми, Теллеру и Бору. Евгенический проект был поручен твоему покорному слуге и талантливому молодому врачу по имени Эдвард Дерр. Наш проект получил название «Генезис».
Мне не выделили больших ассигнований, но это не имело значения. Когда не хватало государственных денег, я добавлял свои. Я занялся этим не ради денег. У меня их было больше, чем я мог потратить. Я занялся этим ради самого дела.
Мне так важно, Джим, чтобы ты понял этот аспект моей личности. Это была новая область, целина, терра инкогнита. Как Руальд Амундсен, первым ступивший на снега Южного полюса, я хотел быть первооткрывателем. Кто-то может назвать это духом пионерства, кто-то — манией величия. Назови это, как хочешь, я мечтал сделать то, что никто до меня еще не делал.
Когда я начинаю исследования, меня ничто не может остановить. Проект «Генезис» не составлял исключения. Я даже заразил Дерра своей одержимостью. Мы работали как заведенные, иногда оставаясь сутками без сна, неделями без передышки. Правительство нас не торопило. До Пёрл-Харбора оставалось еще два года. Нам никто не поставил конечного срока, мы сами подгоняли себя.
Видишь ли, в известном смысле мы пытались заново изобрести колесо. Сначала мы обратились к естественному отбору, то есть к тому, как сама природа создала наиболее приспособленных особей и поместила их в экологические ниши, и пытались перенести это на тип человека-воина. Мы быстро разработали теорию и возможные решения проблемы выведения суперсолдата путем селекции, для проверки которых потребовались бы поколения.
