Мартин Уэйтс - Женщина в черном 2. Ангел смерти
Мертвый дом
Ева распахнула дверь – огромную, старинную. В доме было совсем темно, если не считать тонких лунных лучей, здесь и там просачивавшихся сквозь затемнение и опущенные занавески. Она замерла, прислушиваясь. Единственным звуком было журчание воды, просачивавшейся сквозь дырявую крышу. Ничего. Никого.
– Эдвард?
Тишина. Опасаясь, что вода может вызвать короткое замыкание, Ева тем не менее попробовала включить свет – и лампочки медленно, неохотно засветились. Хотя «засветились», пожалуй, слишком сильно сказано: они гудели и мигали, никак не желая гореть в полную силу.
Мерцающий, слабый свет едва озарял холл, но Еве вполне хватило этого, чтобы буквально задохнуться от увиденного. Черная плесень расползлась всюду, дом погряз в сырости и гнили, распространявшихся по нему, будто метастазы смертоносной раковой опухоли.
Ева не видела женщины в черном, но прекрасно ощущала ее присутствие. Дженет. Она царила тут безраздельно, и гниль и разрушение были лишь ее демонстративным жестом, ее заявлением – отныне ее власть над домом практически безгранична.
Ева вошла в дортуар – кровати по-прежнему стояли, как их оставили во время торопливого бегства, – незастеленные, измятые. Все, кроме одной – той, на которой лежало тело Джойс, маленькое и жалкое, накрытое одеялом, – рядом на полу валялся отброшенный Гарри противогаз. Да, теперь Ева вспомнила – они не знали, как быть с трупом, вот и решили подождать с решением до следующего утра. Ева смотрела на тело на кровати и чувствовала, как сердце ее наполняют скорбь и безнадежность.
Ну нет! Она не сдастся! Тело Джойс напомнило Еве не только о том, что произошло, но и кое о чем другом: пора положить этому конец. Дженет не удастся выиграть. Ева ей не позволит.
Не в силах смотреть больше на мертвую девочку, она повернулась и торопливо вышла из комнаты.
В холле позвала еще:
– Эдвард!
Тишина и стук и шорох дождя…
В душу Евы закралось сомнение: может, она ошиблась? Может, мальчик и впрямь погиб на летном поле и все, что она себе навоображала…
Скрип-скрип.
У Евы свело живот, сердце подскочило.
Звук раздался снова, тихий, но явственный…
Скрип-скрип, скрип-скрип…
Тот же ритмичный звук, что она услышала в первую ночь, проведенную в доме. Звук, что заставил ее выбраться из постели и отправиться на поиски его источника в подвал. Звук, с которого все началось.
Скрип-скрип, скрип-скрип…
На сей раз поскрипывание доносилось не из подвала. Ева прислушалась – точно, скрипели наверху. Еве показалось – сердце ее вот-вот проломит ребра и выпрыгнет из груди. Она огляделась, опять напрягла слух.
Скрип-скрип, скрип-скрип…
Никаких сомнений – скрип раздавался сверху. И, подумала она с ужасом, можно с немалой долей уверенности предположить, из какой именно комнаты. Еве понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки, и твердым шагом она пошла вверх по лестнице.
По стенам стекали струи дождя и сбегали на ступеньки. Деревянные, мокрые и гнилые, они буквально рассыпались на глазах. Стоило шагнуть – из-под ног плескала вода. Доски шатались и прогибались под весом Евы, словно отшатывались от боли и ужаса, когда она ступала на них. Но, освещая себе дорогу зажигалкой Гарри, она шла и шла, спокойно и целеустремленно.
Скрип-скрип, скрип-скрип…
Ева добралась до верхней площадки и направилась в коридор. Лампы в нем горели еще более тускло, отбрасывая на стены лишь слабые призраки света, заставляли тени плясать, будто ночные кошмары из снов. Едва заметные в слабом освещении струйки воды на стенах казались венами и артериями на гниющей плоти дома.
Скрип-скрип, скрип-скрип…
Громче всего поскрипывание доносилось из-за закрытой двери детской. Вытянув перед собой зажигалку и опасаясь, что раньше, чем она доберется туда, ей наперерез бросится бог весть какой ужас, порожденный тенями, Ева сделала шаг вперед. Потом еще и еще.
Остановилась у двери – та была запертой, но поскрипывание совершенно точно доносилось из детской.
Ева потянулась к ручке, повернула – и дверь распахнулась перед ней настежь.
Молодая женщина замерла на пороге, не смея войти или даже взглянуть на творящееся внутри, но нет, пускаться в бегство она не собиралась. Слишком далеко она зашла, слишком много потеряла. Пора заканчивать. Немедленно!
Ева закрыла глаза.
Скрип-скрип, скрип-скрип…
Не обращая ни малейшего внимания ни на голос здравого смысла, умолявший ее бросить все и бежать, ни на дрожь в руках и ногах, ни на бешено колотившееся сердце, Ева снова глубоко вздохнула, раз и другой…
И вошла в комнату.
Возвращение в детскую
Детская преобразилась.
Пушистый богатый ковер устилал пол, окна скрывали бархатные, шитые золотом портьеры. Дальний угол безраздельно занимал большой резной платяной шкаф. Керосиновые лампы теплым ласковым сиянием освещали стены, оклеенные цветастыми обоями. У стены стояла роскошная детская кроватка, по полу были разбросаны десятки старинных игрушек. Обезьянки, бьющие в литавры, солдатики в алых мундирах, волчок, кукольный театр, раскрашенный в веселую красно-белую полоску…
Нигде ни следа плесени, ни пятнышка сырости.
В центре комнаты расположился на ковре увлеченно играющий Эдвард – он сидел спиной к Еве и даже не обернулся на звук ее шагов. Она заметила: теперь он одет в точности, как мальчик с фотографии, и объектом его внимания служит не кто иной, как все тот же мистер Панч… тот, да не тот: кукла, ранее почерневшая и заплесневелая, как и все прочее в доме, теперь была новехонькой, и ее свеженарисованная ухмылка так и сияла злобным торжеством.
Скрип-скрип, скрип-скрип…
Неподалеку от игравшего Эдварда покачивалась взад и вперед качалка – та самая, которую Ева видела в подвале в первую ночь приезда и совершенно справедливо заподозрила в том, что скрипит именно она. Как и вся комната, она выглядела теперь роскошно. В качалке не было никого, однако движение ее не прекращалось.
Ева засунула в карман зажигалку Гарри и тихонько подошла к Эдварду.
– Эдвард?
Мальчик не шелохнулся. Не обернулся, не взглянул – даже виду не подал, что ее услышал. Просто продолжал сидеть, как сидел, полностью погрузившись в игру с ухмыляющейся деревянной куклой.
– Эдвард! – позвала Ева вновь, громче.
Протянула руку и коснулась его плеча.
Эдвард стремительно обернулся, в глазах его сверкнуло бешенство. Он ткнул мистером Панчем прямо Еве в лицо – и попал точно в цель.
Ева отшатнулась, прижала руку к щеке, ощутила, как увлажняет пальцы кровь. Эдвард вновь повернулся к ней спиной и спокойно, будто ничего и не произошло, вернулся к игре.
