Мария Барышева - Увидеть лицо
Кристина остановилась и легонько вздохнула, довольная — голос звучал как надо, дай бог, чтобы она не подхватила простуду. Только бы побыстрей отсюда выбраться — ведь ее жизнь расписана на много месяцев вперед, и ничего нельзя упускать, ведь конкурентов море, и постоянно появляется кто-то новый, ежедневно, ежечасно. Пусть она собирает стадионы, пусть остальные, по сравнению с ней, неизмеримо далеко внизу — расслабляться в этом мире было нельзя. Да, побыстрей бы выбраться, но не сегодня — она слишком устала. Хозяева не будут против, если она проведет ночь в этом доме — наоборот, они должны быть счастливы — разве каждый день они принимают у себя певицу такого масштаба? Странно, что остальные смотрят на нее так, как будто не ее клипы постоянно крутят во всех музыкальных телепередачах. Наверное, просто не узнали или не могут поверить, что оказались в одном автобусе со знаменитостью.
Она огляделась. Интерьер столовой резко отличался от кухонного, и из-за этого ей бы полагалось находиться скорее на третьем этаже, таком деревянно-кружевном и пряничнонарядным снаружи. Вся, вплоть до потолка, она была отделана резным светлым деревом, а сам потолок по периметру подпирали толстые деревянные столбы, искусно вырезанные в форме идолов, напоминавших изображения древних славянских богов. Кристина, заинтересованная, присмотрелась повнимательнее. Нет, они не просто напоминали, они и были этими изображениями — вероятно, хозяева дома увлекались древнеславянскими верованиями. Знания Кристины были обрывочными и беспорядочными, из-за того, что ее внимание было бессистемно рассеянно по слишком многим религиям, но о пантеоне славянских богов она знала немало, это была одна из ее любимых тем. Длинноволосый и длиннобородый мужчина с раздутыми щеками, изо рта которого вырывались рельефные струи воздуха, несомненно был Стрибогом, верховным богом воздушных стихий; старик с развевающейся бородой и с палицей и молнией в руках походил на Перуна, а еще один идол, держащий жезл и топорик и единственный из всех окрашенный в черный цвет, вне всякого сомнения изображал Чернобога, повелителя безумия и смерти, и на него она смотрела особенно долго. Потом поежилась. Странная мысль — установить скульптурные изображения богов в столовой, у впечатлительного человека при их виде мог бы пропасть аппетит, ибо лица даже олицетворяющих добрые силы божеств были суровыми, даже злыми, и взгляды деревянных глаз, пересекавшихся в пространстве над обеденным столом, были недобрыми. Неожиданно у нее пропало желание петь.
Здесь, очевидно, ждали гостей — стол был полностью сервирован, и на каждой тарелке лежали белоснежные накрахмаленные салфетки, перетянутые посередине золотистыми лентами. В канделябры были вставлены новые свечи, только и ждущие того, что чья-то рука зажжет их. Драгоценно сиял и переливался чистый, умытый хрусталь, ослепительно блестело начищенное серебро столовых приборов.
— Ничего себе! — произнесла Кристина. Голос ее прозвучал хрипло и неожиданно громко, и она машинально прикрыла рот ладонью. Ее взгляд снова пробежал по лицам идолов, подмечая каждую морщинку, проведенную искусным ножом резчика. Теперь, казалось, все они смотрели на нее — осуждающе и даже зло, словно она посягнула на их владения. По позвоночнику Кристины поползла ледяная змейка легкого страха. Вероятно, в этих идолах было очень много плохой энергии, и нужно было уходить отсюда, иначе эта плохая энергия начнет забирать ее собственную, высасывать ее без остатка — уж онато знает! Кристина старательно перекрестилась, после чего повернулась, накрепко сжимая под воротом кофточки свой главный амулет — заговоренную жемчужину, и едва сдержала крик, увидев стоящий в дверном проеме темный мужской силуэт. Потом с шумом выдохнула — это был всего лишь Борис. Склонившись, он задумчиво изучал дверной замок.
— Что вы делаете? — почти враждебно спросила Кристина, разозленная собственным испугом. Борис выпрямился и взглянул на нее, удивленный тоном ее голоса.
— Да ничего. Вы не видели там телефона?
— Нет! — бросила Кристина, проходя мимо него в кухню. Сейчас она отчаянно жалела, что не прихватила с собой порцию хорошей травы — косячок был бы сейчас в самый раз. Можно, конечно, выпить большой стакан «отвертки», но это будет не то, совсем не то.
Она обернулась на оставшихся позади идолов. Как всегда, темная энергия не только пугала, но и приягивала. Хотелось вернуться и рассмотреть их повнимательнее… ходить вокруг, водя пальцами по деревянным лицам, прислушиваться к ним… и к себе.
Плохие, плохие вибрации.
II
— Марина…
Она остановилась посередине холла, удивленно глядя на пустой диван, потом обернулась в сторону вешалки, хотя прекрасно понимала, что уж кто-кто, а Рощина сейчас не вышла бы на улицу даже под дулом пистолета. Конечно же, пальто Марины все так же мирно висело на крючке, но сама Марина исчезла.
Алина нерешительно посмотрела в сторону лестницы, потом быстро прошла в левый коридор и поочередно заглянула в игровую, в бассейную и в подвал, но везде было пусто.
Тогда иди наверх.
Она поднялась до середины лестницы, стараясь не касаться каблуками ступенек, чтобы они не стучали, потом остановилась и, глядя на площадку второго этажа, снова позвала Марину — на этот раз громче, но ее зов остался без ответа.
Проще всего было вернуться на кухню, и пускай Марину ищет кто-нибудь из мужчин — для них это будет только в радость, они ведь все сделали на нее стойку. Ее вовсе не прельщала перспектива бродить одной по огромному чужому дому, пусть и освещенными коридорами.
С другой стороны это было довольно глупо. Кроме них в доме никого не было, это ощущалось, и что, в конце концов, такого ей может грозить?
«Да-а, — заговорил в ее голове глумливый тоненький голосок, — прямо как в штатовских страшилках — маленькая девочка будет блуждать по темным комнатам, в одной из которых ее поджидает чудовище, чтобы разорвать на кровавые лохмотья, съесть мясо и разгрызть мозговые косточки… Сколько тебе лет, Суханова?»
Пять… Але было пять…
Она зло тряхнула головой, отчего кепка Олега свалилась на пол. Алина подхватила ее и снова начала подниматься, на ходу отряхивая кепку ладонью. Глупо, конечно же глупо.
На площадке второго этажа Алина остановилась и взглянула через полукруглые перила вниз. Обе лестницы были длинными, и последние, сбегавшие к площадке первого этажа, казались очень, очень далекими.
Отсюда ж свалиться — и хана!
Она отошла от перил и заглянула в коридор. Здесь он был другим — круглым и широким, со светлой стеной, вдоль которой тянулся ряд плоских узорчатых светильников, формой похожих на таблетки.
