Евгения Грановская - Никто не придет
– Концерт окончен, – сказал майор. – Расходитесь и занимайтесь своими делами. Константин Михалыч, ты тоже иди. Нечего отсвечивать на улице. Тут ветрено, а пальтецо у тебя заношенное – гляди, чтобы не продуло до смерти.
Народ стал расходиться, и старик Чадов, постояв в угрюмой растерянности еще несколько секунд, развернулся и, прихрамывая, зашагал к своему магазину.
Не прошло и двух минут, как Маша и майор Воробьев остались на улице одни.
– А, это вы, – проговорил майор, скользнув по лицу Маши холодным взглядом. – Я смотрю, вы здесь прижились. – Он достал из кармана сигареты. – Я должен задать вам несколько вопросов. Вы вчера разговаривали со Степаном Чадовым?
– А к чему этот вопрос?
– Отвечайте, да или нет?
– Я со многими встречалась. И с ним в том числе.
– О чем вы с ним говорили?
– О природе, – холодно сказала Маша. – О погоде.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Потом майор усмехнулся и сунул в губы сигарету.
– А что случилось? – спросила Маша.
– Ничего особенного, как сказали бы у вас в Москве. – Он прикурил от зажигалки и снова посмотрел на Машу: – Хотя для нас случай экстраординарный.
– Какой случай? Объясните толком.
Воробьев, пристально глядя на Машу своими светло-голубыми глазами, выпустил в ее сторону облако табачного дыма.
– Сегодня ночью Степан Чадов попытался изнасиловать свою сводную сестру, а когда это не получилось – убил ее.
– Как убил?
– Задушил.
Мария была шокирована, до глубины души изумлена. Степан Чадов убил сестру? Пытался изнасиловать, а потом задушил?
Это не укладывалось в голове. Маша привыкла доверять своим инстинктам, но вчера, во время беседы с парнем, она не почувствовала исходящей от него лютости и жестокости, не почувствовала «запаха зла», к которому привыкла за долгие годы работы в уголовном розыске. Вот майор Воробьев не просто пах злом, а прямо-таки вонял.
Впрочем, и лучшую ищейку порой подводит нюх.
– Где он сейчас? – спросила Маша.
– В больнице. При задержании он оказал сопротивление. И сильно пострадал.
– Вы его избили?
– Можно и так сказать. Парень – настоящий отморозок.
Любимова посмотрела на майора исподлобья.
– Вы и правда в это верите? – тихо произнесла она.
– Мы нашли прямые улики. Ему не отвертеться.
– Могу я…
– Не можете, – отрезал майор. – И больше никаких вопросов на эту тему.
– Вы обещали выпустить моего друга сегодня утром, – сухо произнесла Маша.
– Да ну?
Майор Воробьев улыбнулся, и от улыбки его повеяло опасным холодом, как зловонием из раскрывшейся пасти крокодила.
– Я бы рад, но не получится. Ваш приятель сбежал из-под стражи, избив моего сотрудника до полусмерти.
– Избив до полусмерти? Что за глупости!
– Это не глупости. Это преступление. Ваш дружок сбежал. Но далеко он не уйдет. Через пару часов мы начнем прочесывать лес и обязательно его найдем. И не дай ему бог оказать нам сопротивление.
Маша слегка побледнела.
– Что же творится в вашем поселке? – с хмурой задумчивостью проговорила она и чуть прикусила губу.
– До вашего приезда все было в порядке.
Он выдохнул струйку дыма – на этот раз в сторону.
– Ваш «Опель» на полицейской стоянке. Если вы пообещаете уехать из поселка прямо сейчас, я дам вам в сопровождение машину, и она проводит вас до самой трассы.
– Я не могу уехать, – сказала Маша.
– Из-за вашего дружка? – Майор взглянул на губы Маши и усмехнулся плотоядной усмешкой. – Что ж, это ваше право. – Он снова посмотрел ей в глаза. – Сидите и ждите, пока мы поймаем вашего дружка и наденем на него наручники. Но у меня есть одно условие: не слоняйтесь по поселку и не доставайте людей вопросами.
– А то что?
– Ночь в камере – не самое легкое испытание для городской фифы навроде вас.
– Вы мне угрожаете?
Майор Воробьев осклабился:
– Разумеется. А разве это можно понять как-то иначе?
– Я буду делать то, что считаю нужным. А сейчас… – Маша привычным жестом достала из сумочки полицейское удостоверение, раскрыла его и подняла к лицу майора. – Распорядитесь, чтобы мне дали спутниковый телефон. Я должна связаться с начальством.
Майор округлил глаза:
– Майор полиции! Мать честная! Ну, удивили! – Но удивление на лице Воробьева сменилось откровенной насмешкой. – Дамочка, неужели вы думаете, что мы сразу вас не вычислили?
– Вы знали, что я – сотрудница ГУВД Москвы?
– А то. Конечно, знали.
– Тогда к чему весь этот цирк?
– Цирк, говорите? – Он жестко прищурился, отчего глаза его стали похожи на две бойницы в бетонной стене. – Ну, вот что, дамочка. Спрячьте ваш документик и больше не показывайте. Здесь вам не Москва, и здесь он не имеет никакой силы.
Маша вынуждена была признать правоту майора. Она убрала удостоверение в сумку.
– Так вы дадите мне позвонить?
Он покачал головой:
– Нет.
– Почему?
– Я не знаю, с кем вы будете говорить и о чем. Вдруг вы собираетесь тут кого-нибудь ограбить? Или убить. И для этих целей вызовите сюда банду московских головорезов.
– Вы бредите?
– Один ваш головорез уже избил сотрудника районной полиции. И скрылся с места преступления, прихватив табельное оружие моего парня. Может быть, вы – киллеры и вам дали задание устранить главу поселкового совета?
Любимова стиснула зубы. Она испытывала неловкость и раздражение из-за того, что вынуждена продолжать этот разговор.
– На этом пока все, – сказал майор, почти откровенно посмеиваясь. – Если вы мне понадобитесь, я вас вызову. Или приеду за вами. Но чтобы этого не случилось – сидите тихо и не высовывайтесь. А за дружка вашего не бойтесь. Разыщем и вернем. – Воробьев швырнул окурок под ноги и насмешливо закончил: – Ну а целым или нет – зависит только от него.
2
Вернувшись в дом доктора Тихонова, Маша переоделась в джинсы и водолазку. Выгребла из сумочки все ненужное, оставив фонарик, складной швейцарский нож, баллончик с ОС-газом и еще пару-тройку вещей, которые могли пригодиться в походе. Свои светлые, вьющиеся волосы она зачесала назад и скрутила в короткий хвост. Потом обулась, надела плащ, подхватила сумку и вышла из дома.
«Хамовичи. Невеста. Ищи на холме».
Эти фразы из блокнота беспрестанно вертелись у Маши в голове.
«Ищи на холме».
Да, именно на холме. Теперь уже Маша в этом не сомневалась. Разгадку всех здешних тайн нужно искать именно там.
По пути к холму она зашла в бакалею (вместо старика Чадова там сидела какая-то хмурая, невзрачная женщина) и купила хлеба и копченой говядины. Попросила все это нарезать, после чего упаковала в пакет, а пакет сунула в сумку.
