Татьяна Корсакова - Проклятый дар
Дрыгва проснулась внезапно, гулко забурлила, выгнулась дугой. Тени заполошно бросились врассыпную, и даже туман, кажется, испуганно припал к земле. Что-то темное, вековое и жуткое буравило Асю страшным, невидимым, но кожей ощущаемым взглядом, подкрадывалось на мягких лапах тумана, сыто порыкивало. Когда впереди послышался громкий всплеск, перешедший в чавкающие звуки, Ася поняла, как опрометчиво поступила, ослушавшись бабку Шептуху. Теперь, когда ее некому защитить, Морочь получит новую жертву. Земля под ногами, еще за секунду до того хоть и не твердая, но неопасно пружинная, вдруг начала превращаться в жидкую кашу, затягивая, не пуская. Дрыгва довольно причмокивала, прислушивалась к отчаянным Асиным крикам и продолжала медленно, сантиметр за сантиметром, девушку затягивать в свое ненасытное нутро.
Про соль Ася вспомнила, когда оказалась в болотной жиже уже по пояс. Слабая надежда, но хоть какая-то. Вцепившись зубами в тугой, намертво завязанный узел, она по-звериному завыла, из последних сил рванула завязку. Соль брызнула в разные стороны белым фонтаном, оставляя на губах терпкий вкус, выжигая в тумане черные дыры, вырывая из чьей-то невидимой глотки отчаянный вопль.
Ася выбралась на твердую землю, когда туман уже полностью рассеялся, а болото стало просто болотом, когда в ясном ночном небе заполыхали мириады звезд. Она упала на спину и заплакала от острого осознания человеческой слабости. Заговоренная соль смогла лишь удержать Морочь, ту страшную и неведомую тварь, что прячется в болоте. Удержать, но не укротить. Она отомстит, она всегда наказывает тех, кто посмел не подчиниться ее дикому зову.
К острову Ася вышла на рассвете, постояла несколько минут, прижимаясь мокрой спиной к шершавому березовому стволу, толкнула дверь избушки.
– Бедовая девка. – Бабка Шептуха сидела за столом и привычно растирала в ступе какую-то едко пахнущую траву. Гадюка выглянула из-за ее плеча, недобро зыркнула на Асю. – Сказано ж тебе было – не ходить на болото ночью!
Ася сбросила у двери туфли, оставляя на земляном полу мокрые следы, подошла к растопленной печи, протянула к огню озябшие руки.
– Я знать хотела, – сказала, всматриваясь в скачущие по поленьям языки пламени.
– Живой, – проворчала старуха, откладывая ступу. – Живой твой Алексей. Неужто сама не знаешь?
Она знала. Теперь уже знала наверняка. То теплое и искрящееся чувство, что жило в ее сердце, не могло обмануть. С Алешей все в порядке. От облегчения, а еще от чувства этой впотьмах нащупанной, но такой крепкой связи Асе вдруг захотелось плакать.
– Соль кончилась? – спросила бабка Шептуха, выбираясь из-за стола.
– Да. – Ася положила на край пустой кисет.
– Это хорошо, что она тебя испугалась. – Костлявые старушечьи пальцы сжали кисет. – Это говорит о твоей силе, не всякий с ней совладать может, даже с таким оберегом. Только помни, Аська, теперь у тебя есть страшный враг. Еще страшнее, чем эти чужеземцы. Теперь она за тобой следить станет, чтобы отомстить.
– Я знаю, бабушка. – Ася устало опустилась на лавку. – Поняла уже.
– Так сторожись, раз поняла. Она одна тут всему хозяйка, а такие, как мы с тобой, для нее злейшие враги.
– Почему?
– Потому что мешаем, отнимаем тех, кого она уже считает своей добычей.
– Мертвых?
– Дура девка! Не мертвых, а заблукавших, таких, как Алесь. Они ее добыча, а мы помогаем им выбраться.
– И я помогаю? – Ася вспомнила ночные тени, те, что льнули к ней со всех сторон, о чем-то просили.
– Сила в тебе есть. – Старуха ласково коснулась волос девушки. – Ты даже представить не можешь, какая сила. Она тебя боится, я чую.
– Морочь?
– Да. А раз боится, то постарается погубить еще до того, как ты в свою силу войдешь. – Гадюка, придремавшая было на плече, вдруг подняла голову, тихо зашипела. Старуха, замолчала, словно прислушиваясь, а потом вдруг сказала: – Не нужно тебе на болото больше ходить. Опасно.
– Но как же?.. – Ася хотела спросить про Алешу, но ей не позволили.
– А никак! Она хитрая, нарочно тебя приманивает. Не ходи ко мне больше, дорогу забудь. Так лучше будет для всех. Сейчас вот поешь, обсохнешь и домой ступай.
Спорить с бабкой Шептухой было бесполезно, Ася поняла это, стоило только заглянуть в ее незрячие глаза. Прогоняет, поманила чудесами, приворожила первой любовью, одурманила сладким болотным воздухом, а теперь все это отнимает…
Она хотела уйти не прощаясь, но в самый последний момент, когда уже толкнула скособоченную дверь, передумала – крепко обняла старуху за плечи, поцеловала в морщинистую щеку.
– Я не со зла это, – сказала та, отстраняясь и отворачиваясь. – О тебе, Аська, думаю, о твоей душе. Она у тебя ясная, как утренняя роса, а останешься, станет чернее ночи, как моя…
* * *– Что плохо? – спросил Матвей, поднимая с пола бесчувственную Алену, перекладывая обратно на диван. – Что вообще тут творится? Чертовщина какая-то…
– Окно закрой, – вместо ответа велел Ставр. – Да не бойся, не тронут они тебя.
Подчиняясь приказу, Матвей захлопнул створки, всмотрелся в серую муть за окном, но на сей раз не увидел ничего особенного.
– Я тут коньяка твоего хлебнул, – сказал, задергивая штору. – Он нормальный? Ты в него дури никакой не намешал?
– Коньяк нормальный, – усмехнулся Ставр. – Думаешь, глюки?
– Да я уже не знаю, что и думать. – Матвей пожал плечами. – Она их видела, я видел. Бабочки эти…
– Души. – Ставр отошел к камину, протянул ладони к огню. – Обыкновенные души. Это, братишка, моя промашка, надо было другое место для встречи выбрать, не возле кладбища. Сам понимаешь, тут их много.
– Обыкновенные души?! – переспросил Матвей, вытаскивая из кармана пачку сигарет.
– Материальное их воплощение, я так думаю. – Ставр встал спиной к огню, задумчиво поскреб щетинистый подбородок. – Это те, что еще не успели уйти, или те, у которых в этом мире остались дела.
– Какие дела? – Матвей сунул в рот сигарету, но так и не закурил.
– Курить хочешь? – понимающе усмехнулся Ставр. – Давай на кухню выйдем, там перекуришь. За нее не переживай, – он кивнул на Алену, – она особенная, они ее не обидят.
Оказавшись на кухне, Матвей первым делом потянулся за бутылкой с недопитым коньяком.
– Будешь? – он вопросительно посмотрел на Ставра.
– Завязал, братишка. – Хозяин пожал могучими плечами, притулился поясницей к подоконнику.
