Кукла вуду (СИ) - Сакрытина Мария

Вот только радости я никакой не чувствую. Колдун меня убьёт, а я его вчера ещё и вызвала, наверняка разозлила. Как глупо! Кому я там в глаза посмотреть хотела…

В голове возникает картинка: идущая ко мне чернокожая фигура в вихрях тумана. Нет. Нет, это не мог быть Олег Николаевич! Нет. Я закрываю глаза и мотаю головой. Нет-нет! Думать не хочу! Этого просто быть не может.

Пусть Фетисов-старший сам разбирается. Кто я такая, чтобы убийц искать? Как мне это в голову-то пришло?

Просто телёнок на заклание. Привычная роль – на таких слабачках, как я, всегда срываются, а я терплю это всю сознательную жизнь. Вот и нечего прыгать выше головы.

Так, терзаясь, я сползаю с кровати, пару минут смотрю на пентаграмму. Что-то в ней изменилось… По-моему, тряпичная кукла лежала не слева… Точно. И камешки... их как будто больше стало.

Да ладно, здесь вчера кто только не был, включая Антона. Передвинули случайно, пока меня с места на место переносили. Или я сама не заметила, как сдвинула. А может, кто-то заходил, пока спала – Анатолий Николаевич ведь не стал закрывать меня на ключ. Что с его стороны уже благородно, учитывая, что я вчера натворила.

Боже-боже-боже! Как я им в глаза теперь смотреть буду?

Ха, а никак. И раньше взгляд не поднимала, а сейчас как будто что-то изменилось! Это всё Антон, как я, дура, могла повестись? Ах, улыбается, на каток сводил, всюду рядом, ну-ну! Блин, я же знала, что он расчётливый мажор. Ну и что, что он говорит обратное? Почему я ему поверила?

Какая разница – буду жить, как раньше. Тише воды ниже травы, это всегда работало. И ждать, когда Фетисов-старший всё уладит. Или пока меня не убьют. А что я могу? Я всегда так жила и… Да, мне не нравилось, но жила же! И хуже бывает. А я не хочу хуже.

Ушедший было страх возвращается. Я стираю (кое-как, в этой комнате нет даже нормальной тряпки, а выйти я боюсь) пентаграмму, выпиваю мятный напиток, умываюсь, переодеваюсь в домашнее платье, неуютное, слишком красное. И раскрываю задачник по алгебре.

В этот же момент тихо открывается за моей спиной дверь. Я резко оборачиваюсь, думая, что это Антон. Что делать?!

- Ой, - говорит Никита, замирая на пороге. – Извини, я по привычке. Просто обычно я в этой гостевой ночевал, когда у Тохи оставался.

- Ага, - выдыхаю я, понимая две вещи: классно, что это не Антон; и – а с этим Никитой точно всё в порядке? Ну вдруг? Барон что-то про пти бон аж говорил…

Никита смущённо улыбается.

- Хорошо, хоть я тебя не разбудил, было бы вообще хреново.

Я ловлю его взгляд и торопливо опускаю голову.

Никита вздыхает. А потом вдруг заботливо спрашивает:

- Ты как?

- Что? – от неожиданности я вздрагиваю.

- Ну, Тоха мне всё рассказал… Я войду?

Я машинально киваю, и Никита быстро заходит, прикрыв за собой дверь.

- Мило тут всё изменилось, - говорит он, оглядывая комнату. – Тебе пытались угодить.

Я молчу, но Никиту это как будто не напрягает. Он всегда был… ну очень общительный. Душа компании везде и всюду, в отличие, кстати, от Антона. Хотя зачем ему? Антон может и молчать – он и это предельно очаровательно делает.

- Ох ты! – Взгляд Никиты падает на алтарь в углу. – И что… Эта штука прямо работает?

- Д-да…

- Оль, ты чего? Они тебя тут обижают?

- Н-нет…

- Тогда чего ты так? Кстати, ты завтракала? Нет? Хочешь, сюда принесу?

И, не дожидаясь моего ответа, уходит. Я надеюсь, что и не вернётся – но как бы не так! Никита возвращается с подносом: две кружки кофе, овсяная каша, фруктовый десерт и две маленькие горькие шоколадки. Я выдыхаю.

- Тоже не любишь сладкое? – угадывает Никита, ставя поднос на журнальный столик. – Тоха тебя сладостями ещё не закормил? Он может. Потом сахар словно из ушей лезет, а этот садист всё уговаривает: ну съешь ещё эту зефирку, она же такая вкусная!

Против воли я улыбаюсь, и Никита улыбается тоже.

- Ты же не против вместе позавтракать? Тут живут одни совы, они пока глаза продерут! А я есть хочу. Думал, может, Тоха уже проснулся – не-а, дрыхнет. Так ты не против?

Странно спрашивать, учитывая, что завтрак уже буквально у меня под носом.

Никита улыбается.

- Ну вот и славненько. Садись?

Какое-то время мы молча едим. Я жутко стесняюсь, пару раз чуть не роняю ложку, Никита тихо посмеивается. И наконец (переходим к десерту) снова спрашивает:

- Так ты как?

- Х-хорошо…

Никита долго смотрит на меня, я против воли – на него. Вспоминаю его же из сна, зачем-то сравниваю. Да нет, вот же он – живой. Точно Барон решил пошутить. Он же чокнутый, с него станется.

- И ты… правда подняла Тоху… Ну, из мёртвых?

Я молчу. Мне вдруг становится не по себе.

Никита вздыхает.

- Поскорее бы этого колдуна нашли, да?

- Если его н-найдут, - тихо говорю я, - Ан-нтон ум-мрёт.

- Но ты же его снова поднимешь.

- А? Н-нет, это…

- Ну правда, - улыбается Никита. – Как я понял, это колдун нашёл способ возвращать людей из мёртвых. Разве это не классно?

Я против воли смотрю на стену, за которой комната Антона.

- В-вот т-так?

- Ну, и нормально наверняка же можно. Антон же нисколько не изменился…

Я молчу. Наверное, Антон тоже промолчал о том времени, когда он был изменившимся.

-… Ну, кроме побочных эффектов в виде суперскорости и суперсилы. Так и отлично! Что, Оль, ты не согласна?

Я молча гоняю дольку мандарина по чашке.

- У тебя, наверное, никто не умирал, - тихо говорит Никита. – Или ты бы точно со мной согласилась.

- Умирал, - вырывается у меня. – М-мама.

Никита сочувствующе смотрит на меня.

- У меня тоже. Неужели ты не хочешь её вернуть?

Я кусаю губу. Очень, очень хочу!

- Что, если тот колдун на это способен? – продолжает Никита.

- Н-но м-мама ум-мерла д-давно…

- Моя тоже. И что? Думаешь, он не может?

Даже если так…

- М-мы н-не узнаем, - я снова роняю ложку. – Н-нам же н-не дадут его ув-видеть.

Никита усмехается.

- Не дадут – возьмём сами. Что? На что ты согласна, чтобы вернуть маму?

На всё, тоскливо думаю я. Но не верю, что это возможно.

Никита улыбается, читая ответ в моих глазах. И кивает.

- Я тоже. Тоже на всё. Думаю, мы вернём наших любимых, да, Оля?

Против воли я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. Тут же по телу пробегают мурашки, и тихий голос кричит шёпотом из воспоминания: «Помоги!»

Может, он просил об этой помощи? Но как Никиту вообще туда занесло?

- Держи меня в курсе, ладно? – подмигивает он, не зная, что я думаю совсем о другом. – Сейчас мой телефон тебе скину…

Я невольно отодвигаюсь от него вместе с креслом – мне вдруг становится жутко.

И тут от двери раздаётся:

- А что это вы тут делаете?

Никита на мгновение морщится и закатывает глаза. Но тут же с улыбкой оборачивается.

- А что, не видно? Увожу твою девушку, пока ты дрыхнешь.

Антон бросает на меня быстрый взгляд и усмехается.

- Оля не моя девушка. Идём, Ник.

После того, что мы наговорили друг другу вчера, было бы странно услышать от него другое. Да и раньше – он был со мной из жалости, не более.

Тогда почему мне так больно?

Никита уходить не собирается. Наоборот, он разваливается в кресле, словно решил остаться тут вечно.

- Что, поссорились?

Я молча пью чай и смотрю на свои руки. Чашки здесь дорогие, тонкий фарфор, красивый…

Антон вздыхает и заходит в комнату. Бросает взгляд на алтарь в углу, морщится. Потом идёт к нам и садится в соседнее кресло. Хватает дольку шоколадки, которую Никита уже успел разломить. Пробует и морщится так, словно съел как минимум змею.

- Жесть, ка-а-ак вы это едите?

- Нормально мы это едим, - фыркает Никита, с удовольствием уплетая свою дольку. – Ничего он не понимает в нормальном шоколаде, да, Оль?

Я смотрю на свои руки.

- Ты что с ней сделал? – шепчет Никита, наклоняюсь к Антону. Но так, что и я отлично слышу.