Алексей Атеев - Девятая жизнь нечисти
– Мы не копали!.. – закричал Звягин.
– А что делали?
– Просто хотели рассмотреть все получше.
– Любопытствовали, значит?.. Понятно. То-то ты фонарь вечером искал. Хорошо, о вашем поведении будет доложено начальству, а пока марш на койки!
Инцидент как будто исчерпан. Мы поплелись к палаткам. Впереди шли задержанные. Теперь их тон совершенно изменился:
– Дяденька… – канючили они, обращаясь к прапорщику, – дяденька, отпусти!
Тот не реагировал.
– Ну как успехи? – поинтересовался Жорка у Вовы. – Много золотишка насобирали?
– Есть маленько, – охотно ответил тот. – Если бы не эти уроды… Знобит меня что-то, – невпопад добавил он.
– Спать ложись, – посоветовал Суббоч. – А что, собственно, получилось?
– Да ничего особенного. Мы, значит, роемся в костях, вдруг являются эти… Через колючку перелезли. Я говорю: уматывайте! Здесь нельзя посторонним. А вам, значит, можно, слышу в ответ. И вижу, ребята борзые. Так просто не свалят. Я одному по морде, а Серый второму. Ну, они тоже не дураки… Один обрез достал, другой бритву… Серому по щеке полоснул. Потом начался базар. Ты кто, в натуре, а ты кто?.. Ну, и так далее. Могли бы миром разойтись. А этот комсомольский придурок Звягин завопил…
– Покажи, что нашел?
Вова остановился и достал из кармана не то портсигар, не то табакерку, изготовленную, видимо, из серебра, с эмалевым рисунком на крышке. Он потряс ею. Внутри что-то звякнуло.
– Глядите! – Он откинул крышку и поднес фонарик вплотную. В табакерке лежало несколько золотых и серебряных монет, пара крестиков, обручальные кольца и перстень с красным камнем.
– Неплохо, – заметил Суббоч. – А у остальных?
– Примерно то же самое. Здесь прямо клондайк. За три часа работы… Вот только трясет всего. Просквозило, что ли? Н-да, ребята, зря вы кочевряжитесь. Можно обогатиться в несколько дней. Добра тут – немерено. Выходит, все эти предания про Чумную горку – правда. А я сомневался. Конечно, для того и затеяно, чтобы золотишка нагрести. Этот майор, как он себя обозначил, отобрал у меня мелочовку… Понятно, в свой карман положил. Ну, ничего. Мы открыли только самый край и копнули с самого верха… А что там еще, один дьявол ведает. Но одно ясно: на всех хватит. Так что, хлопцы, ловите момент. И не делайте постные рожи.
Вова еще что-то говорил горячо и сбивчиво, пока не улегся на раскладушку и не захрапел. Звягин, напротив, пребывал в расстроенных чувствах. Он явно опасался последствий. Наши раскладушки стояли рядом, и я наклонился к нему:
– Слушай, Звягин, а ведь тебя могут посадить, – стал подначивать я.
Комсомолец заворочался. Казалось, раскладушка вот-вот рассыпется.
– С чего ты взял? – наконец неуверенно произнес он.
– Да как же! Ведь предупреждали: золото нужно сдавать.
– А я и сдам.
– Много ли?
– Чего – много?
– Да золота насобирал?
– Сколько есть, все мое.
– Не твое, а государственное.
– Пускай так… – без особого энтузиазма произнес Звягин.
– Ну, похвастайся?
– Чем?
– Не нужно дурочку из себя строить. Вон Вова Центровой на что уж кроила, а продемонстрировал свои находки.
– Он, может, и нашел, а у меня ничего нет.
– Ты это завтра Ивану Ивановичу расскажешь. А скорее всего, заставят тебя объяснительную писать. Нужно отрабатывать свое присутствие здесь.
– Не понимаю тебя.
– Да как же… Ведь зачем-то тебя, дохляка, сюда взяли. Как я разумею, приглядывать за остальными. Стучать, другими словами. Или не так?
Звягин судорожно вздохнул.
– Показывай! – требовательно произнес я.
– Ну, хорошо, хорошо… Только ты никому. Ладно, Костя? Никому, договорились?!
Он укрылся солдатским одеялом с головой, зашебуршал под ним, потом отогнул край и, не вытаскивая руку из-под одеяла, посветил фонариком:
– Вот смотри.
На ладони лежала золотая нательная иконка на цепочке.
– И это все?
– Не-а… – Голос Звягина дрожал от возбуждения. – Еще кое-что… – Вновь шебуршание… – Еще вот это.
Мне в глаза ударил снопик разноцветных искр.
– Похоже, бриллиант, – сообщил Звягин. – В колечке… Небольшой, правда… Никому не говори! Обещал! Я потом с тобой поделюсь.
– Точно поделишься?
– О чем разговор. Если, конечно, будешь молчать. Хотя, если проболтаешься, все равно отберут.
– Уж ты бы точно стукнул, покажи я тебе нечто подобное. А, Звягин?
– Поделился бы – не стукнул, – задумчиво ответил комсомольский активист. – Зачем… ты уж меня вообще за человека не считаешь.
Рядом громко и натужно закашлял Вова, а потом что-то неразборчиво забормотал…
Утро следующего дня началось как обычно. Задымила полевая кухня. Нас накормили. Потом появилось начальство. Иван Иванович хмуро выслушал доклад прапорщика, потом мельком глянул на задержанных. При свете дня ночные громилы оказались самыми обычными ребятами, по виду даже моложе нас. Конечно, они пытались сохранить гонор, присущий окраинной шпане: эти прищуренные взгляды, кривые улыбочки, но, похоже, были сильно напуганы. Вскоре троицу посадили в «газик» и увезли. Все вышли из палаток и смотрели им вслед.
– Теперь разберемся с… некоторыми, – повернулся в нашу сторону Иван Иванович. – Итак, кое-кто не внял моим предупреждениям, – он выразительно посмотрел в сторону Вовы. – Весьма прискорбно. Придется расставаться. А что делать? Не принимать же к вам более серьезных санкций. Жизни молодые калечить не хочется. Но для начала выкладывайте все найденное.
– Дело в том, – вдруг заговорил Звягин, – что мы, так сказать, не только ничего не искали, а, напротив, охраняли раскопки от мародеров. Услышали шум и туда. А там эти, с обрезами.
– Ну, конечно! – иронически заметил Иван Иванович. – Спасли от разграбления. Так я и думал. Вам теперь нужно благодарность вынести или даже правительственные награды дать. Повторяю: вытаскивайте ценности!
– Нет у нас ничего, – твердо произнес Звягин. – Можете обыскать.
– И обыщем, – хладнокровно заметил Иван Иванович, – сразу же по выходе из зоны. В этом можете не сомневаться. – Он взглянул на Вову. – А ты, рыжий, что скажешь?
– Не понял.
– Чего уж тут непонятного. Тоже пустой?
Вова попрыгал на месте:
– Слышите, ничего не звенит.
– Разве? – иронически сказал Иван Иванович. – По-моему, звона очень даже достаточно. А почему у тебя вид такой бледный? Бессонная ночь сказывается?
– Прихворнул малость. Трясет чего-то. Ладно, товарищ начальник. Зря вы на нас бочку катите. Мы действительно старались. Жизнями, можно сказать, рисковали. Вон у Никитина рана на лице. Не побоялся. Ринулся наперерез преступникам. А они, между прочим, не только холодное, а и огнестрельное оружие при себе имели. А вы нас выгонять собрались. Ну, выгоните! А кто работать будет?
