Стивен Кинг - Девочка, которая любила Тома Гордона
Держа в голове эту мысль, Триша нашла еще несколько столбов, врытых в 1905 году фермером Элиасом Маккорклом: они маркировали лесную дорогу, которую он прорубил к пастбищу еще молодым, прежде чем запил и расстался с честолюбивыми помыслами. Триша шагала, широко раскрыв глаза, не задумываясь надолго, если возникала необходимость принять решения (понимала, что логика в такой ситуации – не лучший советчик). Иногда столба не было, но девочка не останавливалась, чтобы искать его остатки в густых кустах: она исходила из того, как падает свет, как ложится тень, что говорит интуиция. До самого вечера она шла и шла, петляя меж высоких деревьев, ломясь сквозь густые заросли. И семь часов спустя, уже подумывая о том, а не пора ли устраиваться на ночлег, где-нибудь под кустом, укрывшись лохмотьями пончо от комаров, Триша вышла на опушку еще одной большой поляны. Три столба, наклонившиеся под разными углами, торчали посередине. На одном висела полусгнившая воротина. А за ней уходили на юг две колеи, заросшие травой и маргаритками: заброшенная дорога, по которой вывозили лес.
Триша медленно прошла мимо ворот, к тому месту, где начиналась дорога (или заканчивалась, все зависело от того, в какую сторону идешь). Постояла, потом опустилась на землю, поползла по одной колее. По щекам вновь покатились слезы. Через высокую траву девочка переползла в другую колею. Поползла по ней, словно слепая, ничего не видя перед собой, крича сквозь слезы: «Дорога! Дорога! Я нашла дорогу! Спасибо Тебе, Господи! Спасибо Тебе, Господи! Спасибо Тебе за эту дорогу!»
Наконец остановилась, сняла рюкзак, улеглась в колею. Она выдавлена колесами, думала Триша и смеялась сквозь слезы. А какое-то время спустя перевернулась на спину и посмотрела на небо.
Восьмой иннинг
Несколько минут спустя Триша поднялась. Еще час шла по дороге, пока не сгустились сумерки. С запада, впервые с того дня, как она заблудилась, докатился раскат грома. В первые дни Триша постаралась бы найти дерево с очень густой кроной, чтобы под ним переждать дождь. Тогда она промокла бы только при ливне. Но в ее нынешнем состоянии о таких пустяках девочка не задумывалась.
Она остановилась между двумя колеями, уже начала снимать рюкзак, когда увидела впереди что-то большое. Что-то из мира людей. С прямыми углами. Вернула рюкзак за спину, перешла на правую сторону дороги и крадучись двинулась дальше, щурясь, словно близорукий человек, которому тщеславие не позволяет носить очки. На западе вновь громыхнуло, чуть громче.
Это был грузовик, вернее, кабина грузовика, колесами вросшая в землю. Длинный капот заплел лесной плющ. Одно крыло капота отвалилось, и Триша увидела, что двигателя нет. Его место заняли папоротники. Кабина покраснела от ржавчины, накренилась набок. Лобовое стекло сняли, а вот сиденье осталось. Хотя большая часть обивки сгнила или ее изгрызли мыши.
Опять гром, на этот раз его сопровождала молния, подсветившая облака, фронт которых быстро накатывал на Тришу, поедая первые звезды.
Девочка отломила ветку, всунулась в кабину через проем из-под лобового стекла и несколько раз резко ударила по сиденью. Поднялось облако пыли, заполнив кабину, словно туманом. Полчища бурундуков обратились в бегство, негодующе вереща. Они скатывались с подножек и ретировались через окошко в задней стенке кабины.
– Всем покинуть корабль! – скомандовала Триша. – Мы столкнулись с айсбергом. Женщины и бурун… – Она вдохнула пылью и закашлялась. Затяжной приступ кашля заставил ее сесть на землю, жадно ловя ртом чистый воздух. Триша решила, что не будет спать в кабине. Она не боялась ни оставшихся бурундуков, ни змей (если бы в кабине поселились змеи, бурундуков не было бы и в помине), но ей не хотелось восемь часов дышать пылью и заходиться в кашле. Хорошо, конечно, провести ночь под настоящей крышей, но за это просили слишком высокую цену.
Сквозь кусты Триша чуть углубилась в лес, села под большой елью, съела несколько орешков, выпила воды. Запасы и первого, и второго подходили к концу, но она слишком устала, чтобы волноваться об этом. Она нашла дорогу, и это главное. Старую, заброшенную, но эта дорога должна была куда-то ее вывести. Конечно, она могла и исчезнуть, как это уже случалось с ручьями, но на ночь глядя не хотелось думать и об этом. На ночь глядя Триша позволила себе надеяться, что дорога, в отличие от ручьев, ее не подведет.
Ночь выдалась жаркой и душной, предвестница той влажной жары, что несло с собой короткое лето Новой Англии. Триша вытерла пот с грязной шеи, выпятила нижнюю губу, чтобы сдуть волосы со лба, надела бейсболку и привалилась спиной к рюкзаку. Подумала о том, чтобы достать «Уокмен», отказалась от этой мысли: если она будет слушать репортаж с Западного побережья, то наверняка заснет (очень уж устала) и посадит батарейки.
Она сместилась ниже, так, чтобы рюкзак оказался под головой, заменяя подушку. Чувство глубокой удовлетворенности охватило Тришу. «Спасибо, Господи», – прошептала она и через три минуты уже крепко спала.
Проснулась она часа через два, когда первые холодные капли ночного ливня просочились сквозь игольчатую «кровлю» и упали ей на лицо. Тут же гром расколол мир надвое, и Триша села. Деревья трещали и постанывали под порывами сильного, чуть ли не ураганного ветра. Вспышки молнии на мгновения выхватывали их из темноты, словно на черно-белом газетном снимке.
Триша поднялась, откинула волосы со лба, вздрогнула от очередного громового раската, прогремевшего прямо над головой и на несколько секунд оглушившего ее. Ей уже стало ясно, что при таком ливне она вымокнет насквозь, не спасут никакие деревья. Подхватив рюкзак, Триша вновь начала продираться сквозь кусты, на этот раз к кабине грузовика. Но не сделала и трех шагов, как зашлась в приступе кашля, не чувствуя листьев и мелких веток, которые хлестали ее по рукам и лицу. Где-то в лесу с громким треском повалилось дерево.
Зверь направлялся к ней, расстояние между ними сокращалось с каждой секундой.
Ветер переменил направление, плеснул в лицо водой, и Триша почувствовала запах зверя, резкий, неприятный, напомнивший ей о клетках в зоопарке. Только на этот раз никакой клетки не было и в помине.
Триша вновь двинулась к кабине, выставив перед собой одну руку, чтобы ветки не били по лицу, а второй придерживая фирменную бейсболку «Ред сокс». Трава заплеталась за щиколотки и колени, а когда Триша вышла из леса на свою дорогу (девочка думала о ней, как о своей дороге), ее тут же окатило, как из ведра.
Триша добралась до раскрытой дверцы кабины со стороны водителя (плющ увил ее, заменив своими листочками стекло) и тут полыхнула молния, окрасив все вокруг в лиловые тона. Вспышка эта позволила Трише увидеть что-то огромное, стоящее на границе леса по другую сторону дороги. Покатые плечи, черные глаза, большие уши, торчащие словно рога. Может, это и были рога. То был не человек. И, как решила Триша, не животное. У дороги, под проливным дождем, стоял ее бог. Бог, которого представлял осоголовый священник.
