Джим Батчер - Могила в подарок
– Чего?
– Я проходил здесь минуту назад?
Он нервно пошевелил усами и заглянул в свой журнал.
– Ага. Вы проходили на встречу с лейтенантом Мёрфи как раз минуту назад.
– Отлично. Мне нужно еще поговорить с ней. Пропустите?
Он пристальнее вгляделся в меня и потянулся к кнопке, открывавшей дверь.
– Что здесь происходит, мистер Дрезден?
– Поверьте, – сказал я. – Как только я сам в этом разберусь, я обязательно скажу вам, – я распахнул дверь и рванул на лестницу. Помещения ОСР располагались на четвертом этаже. Я вихрем ворвался в дверь и бегом бросился по проходу между столами к двери в кабинет Мёрфи. Столлингз и Рудольф разом вскочили и выпучили на меня глаза.
– Какого черта? – рявкнул Руди.
– Где Мёрфи? – прохрипел я.
– В своем кабинете, – пробормотал Столлингз. – С тобой.
Кабинет Мёрфи расположен в дальнем конце помещения и отделен от него дешевой деревянной перегородкой и дешевой же дверью, на которой, правда, появилась наконец настоящая металлическая табличка с ее именем и должностью. Я повернулся к двери спиной и врезал по замку каблуком. От двери полетели щепки, но распахнулась она только после второго удара.
Мёрфи сидела за своим столом. Она была все в той же одежде, в которой я видел ее вчера, только кепку сняла, и ее коротко остриженные светлые волосы растрепались. Круги под глазами потемнели и смахивали на хорошие синяки. Она сидела совершенно неподвижно, уставившись прямо перед собой, и в голубых глазах ее застыл ужас.
За ее спиной стоял я, весь в черном – в той самой одежде, которую я носил в ту ночь, когда мы укоротили Кравоса и его демона. Кошмар выглядел точь-в-точь как я. Руки его покоились по сторонам от ее лица, пальцами на висках – нет, не на висках, а в них, ибо кончики пальцев каким-то образом проникли сквозь кожу и кость, словно массируя мозг изнутри. Кошмар улыбался, чуть склонясь над ней. Со стороны казалось, будто он прислушивается к негромко играющей музыке. Интересно, я и не догадывался, что лицо мое способно на такое выражение – спокойное и угрожающее одновременно.
Секунду я смотрел на это дикое зрелище в полном ужасе. Потом очнулся.
– А ну убирайся от нее! – рявкнул я.
Взгляд Кошмара переместился на меня; в темных глазах его светился холодный, спокойный ум. Губа его дернулась назад, оскалив зубы.
– Умолкни, чародей, – произнес он. Голос его звучал негромко, но в нем звенела сталь. – Иначе терзать тебя я буду, как терзал уже нынешнею ночью.
Где-то в глубине моего стиснутого судорогой ужаса живота зародился полный животной паники вопль, но я не дал ему прорезаться. Я услышал за спиной шаги Руди и Столлингза, поднял жезл и навел его Кошмару в лоб.
– Я сказал, убери от нее руки!
Рот Кошмара скривился в улыбке. Он отнял руки от Мёрфи – пальцы при этом выскользнули из ее висков как из воды – и демонстративно повертел ладонями.
– Одно есть обстоятельство, тобою позабытое, чародей.
– Да ну? – спросил я. – И какое?
– Я отнял часть тебя. Я ныне тот, каким ты был, – все так же тихо сообщил Кошмар и выбросил руки в мою сторону. – Ventas servitas!
Взметнувшийся порыв ураганного ветра сбил меня с ног и отшвырнул назад, на подбегавших сзади Рудольфа и Столлингза. Мы сшиблись и кучей малой покатились по полу.
Мгновение я лежал оглушенный, не в силах двинуться. Я слышал, как Кошмар выходит из кабинета. Он просто прошел мимо нас, и шаги его, мягкие, совершенно спокойные, стихли на лестнице. Мы медленно приходили в себя, сидя на полу.
– Какого черта? – подал голос Рудольф.
Моя голова болела, особенно затылок. Должно быть, я треснулся им обо что-то. Я ощупал голову и застонал.
– Ох, черт, – пробормотал я. – Я мог бы догадаться и не давать ему таких прямых подсказок.
У Столлингза шла носом кровь – прямо на его седеющие усы. Белая рубашка тоже была забрызгана красным.
– Это... Боже праведный, Дрезден. Что это за штука такая была?
Я с усилием поднялся на ноги. На мгновение стены пошли кругом. Меня снова трясло, и я чувствовал себя так, словно вот-вот упаду и расплачусь как маленький. Эта сволочь пользовалась моей магией. Она украла мою магию и мое лицо, и воспользовалась ими против других людей. От одной этой мысли мне хотелось визжать, рвать и метать.
Вместо этого я, шатаясь, побрел обратно в кабинет Мёрфи.
– Это та самая тварь, что напала на Малона, – ответил я Столлингзу. – Это... это все довольно сложно.
Мёрфи все сидела на своем рабочем месте, широко раскрыв полные ужаса глаза, сложив руки на коленях.
– Мёрф? – окликнул я ее. – Кэррин? Ты меня слышишь?
Она не пошевелилась. Но дыхание ее чуть изменилось, словно она пыталась говорить. Она дышала – слава Богу. Я рухнул на колени и схватил ее за руки. Они были холодны как лед.
– Мёрф, – прошептал я, помахал рукой у нее перед глазами, потом пощелкал пальцами. Она даже не моргнула.
Лицо Рудольфа побелело как мел.
– Я позвоню вниз. Скажу, чтобы его не выпускали, – я услышал, как он набирает номер и говорит что-то дежурному сержанту. Я даже не стал убеждать его в том, что это пустая трата времени. При желании Кошмар выйдет и сквозь стену.
Столлингз подошел и стал рядом со мной; вид у него был потрясенный и, скажем честно, несколько бледноватый. Некоторое время он молча смотрел на Мёрфи, потом повернулся ко мне.
– Что это? Что с ней?
Я заглянул ей в глаза. Зрачки были расширены. Я собрался с силами и заглянул глубже. Когда в глаза тебе заглядывает чародей, тебе от него не спрятаться. Он может заглянуть тебе в душу, увидеть истинные черты твоего характера, темные его стороны и светлые – а в ответ ты видишь и его. Глаза – окна человеческой души. Я заглянул в Мёрфи, под весь ее колыхавшийся на поверхности ужас, и принялся ждать, пока душа ее откроется мне.
Ничего не произошло.
Мёрфи так и продолжала сидеть, глядя перед собой. Она снова едва слышно вздохнула – почти беззвучно, но я понял, что означает этот вздох.
Мёрфи визжала.
Я представления не имел, что она видит, какие ужасы выставил Кошмар у нее перед глазами. Я не знал, что он взял у нее. Я осторожно ощупал ей горло, но не нащупал того ледяного заклятья, какое наложил тот на Малона. Что ж, уже легче. Но я не мог заглянуть внутрь ее, словно Мёрфи находилась в каком-то другом месте. Свет горел, но дома никого.
– Она... Эта тварь ковырялась у нее в голове. Я думаю, она заставила ее видеть всякое. То, чего здесь нет. Я сомневаюсь, что она осознает, где она, и шевелиться она тоже не может.
– Господи, сохрани и спаси, – прошептал Столлингз. – Что мы можем сделать?
– Джон, – тихо произнес я. – Мне нужно, чтобы ты принес папки с вещественными доказательствами по делу Кравоса. Мне нужна та большая тетрадь в кожаной обложке, что мы нашли у него в квартире.
