Людвиг Павельчик - Рыдания усопших (сборник)
Но, даже когда я убедился, что он не полицейский и, судя по всему, не черт, главное оставалось для меня неясным, а именно цель его престранного самовольного визита в мой дом, который я считал до этого своим надежным убежищем. Вором он вряд ли мог быть, иначе, пожалуй, не стал бы дожидаться меня и готовить выпивку… Дальним родственником моей жены тоже, поскольку никакой жены у меня не было. Почтальоном – так же маловероятно… Так кто же он? Оставалось просто спросить это у него самого.
Ну-с, сударь, не соизволите ли Вы просветить меня касательно мотивов Вашего прихода? Я был бы Вам очень за это признателен! я чувствовал, что уступаю ему в изысканности слога и безаппеляционности тона, но мне было стыдно за охватившую меня в начале нашей встречи растерянность, и я не хотел совсем уж ударить лицом в грязь в стенах собственного дома.
Незнакомец, казалось, понял мои уязвленные чувства и произнес тоном, несколько более подобающим гостю, нежели ранее:
Пожалуй, сначала я должен объяснить Вам, кто я. Видите ли, так уж сложилось, что всю свою жизнь я занимаюсь примерно тем же, чем и Вы – интересуюсь оккультизмом и, если хотите, темной стороной… (Здесь я был благодарен ему за то, что он не назвал мое занятие прямо – гробокопанием). Правда, мне изначально повезло несколько больше, чем Вам: мои предки также занимались изучением оккультных наук и даже довольно преуспели в этом. Пожалуй, истинными чернокнижниками я их назвать все же не могу, но знания, которыми они обладали и которые сумели передать Вашему покорному слуге, при этих словах он приподнял шляпу, которая до сих оставалась у него на голове, и церемонно поклонился, не вставая, действительно кое-чего стоят. У моего прадеда был частный морг в Ютландии, если хотите – похоронное бюро, а посему, сами понимаете, материала для проведения своих опытов, и порой очень даже смелых и интересных, он имел предостаточно, тут мой гость зажмурился, и лицо его приобрело мечтательное выражение, словно его предок был не гробовщиком, а кондитером, экспериментировавшим с воздушным кремом. – Я хорошо помню прадеда – высокого, седого старца с железным взглядом и длинными, цепкими пальцами. Помню и свой страх перед ним, поскольку человеком он был неприветливым и, по моему тогдашнему мнению, таинственным. Почти все свое время он проводил в покойницкой, творя там неизвестно что и появляясь оттуда лишь для того, чтобы отдать моему отцу или деду какое-то из своих тихих приказаний, которые те всегда исполняли сразу и молча. Жители нашего городка чурались его и старались лишний раз не сталкиваться ни с ним, ни с кем-либо другим из нашей семьи. Однако изгоями мы не были, и именно потому, что предки мои были действительно мастерами своего дела: если кому-то требовалось, чтобы его покойник имел надлежащий вид на собственных похоронах, то приходилось идти на поклон к прадеду, забывая на время неприязнь. Надо сказать, «обработанные» им мертвецы и впрямь лежали в гробу как живые, однако же мало кто догадывался – почему…
Но простите меня, мой друг, за ненужные подробности. Все это я поведал Вам лишь для того, чтобы немного рассеять Вашу настороженность, которой Вы, несомненно, охвачены по причине столь дерзкого моего вторжения… Расскажу дальше, если позволите.
Так вот, унаследовав от своих предков интерес и способности к оккультным наукам, а также переняв у них некоторые скромные знания и навыки, отец мой решил пойти в своих исследованиях дальше, дабы достичь невиданных прежде высот мастерства и перейти на совершенно иной уровень. Ему, к примеру, недостаточно было просто поднять из гроба мертвое тело и заставить его исполнять свою волю, как то делал мой прадед. Нет, он возжелал победить смерть, воскрешая покойников «в полной мере», то есть возвращая в тело душу… Будучи одержим этой идеей, он, казалось, ни о чем другом не думал, проводя свои опыты почти каждую ночь. И ему это, думаю, удалось. Хотя, впрочем, не будем пока об этом. А ведь и на самом деле, Вы посмотрите только, что делается вокруг! Халтурщики и недоучки, вообразившие себя магами, наводняют мир трехдневками-зомби, не способными ни на что, кроме банального убийства в темном переулке, а то и вовсе действующими лишь несколько часов так называемыми „снова-ходящими“, и эти гнилые безмозглые колоды шастают по улицам, переваливаются и подвывают, смеша народ. Исполняемые же ими задачи столь же примитивны и никчемны, как и их заклинатели.
При этих словах мой гость принял настолько расстроенный вид, и голос его зазвучал так обиженно и удрученно, что я, хоть и не замечал доселе особого «наводнения» улиц ходячими мертвецами, искренне посочувствовал ему в его переживаниях по поводу неучей и недоумков, поднимающих из могил черт знает что.
Но что же тогда, собственно, представлял собой я, который, несмотря на все потуги, до сих пор не воскресил и лягушки и чьи «колдовские» манипуляции доселе сводились к плеванию через плечо от сглаза да торжественному зажиганию свечей вокруг украденного из чьего-то гроба и вываренного черепа? Как вообще мог я рассуждать или даже слушать рассуждения о качестве и целесообразности неких магических ритуалов, будучи простым неотесанным гробокопателем, находящимся, по сути, на низшей ступени иерархии «адептов потустороннего», к которым я себя безосновательно причислял? Я был хуже обычного могильщика, ибо, в отличие от такового, не мог даже объяснить смысла своих действий! Мне стало настолько стыдно за себя, что вся моя напускная бравада, которую я, как маску, натянул в начале разговора на свою малопривлекательную физиономию, слетела с нее как яблочный цвет, побитый коварным майским градом. Хорошо, что в полумраке не было заметно, как мучительно сильно я покраснел.
Сидящий напротив меня человек прочел, видимо, не моем лице всю гамму охвативших меня чувств, что при его способностях было, конечно же, сущим пустяком, и поспешил вскинутой рукой воспрепятствовать началу потока нелепостей, которому я уже вознамерился было открыть шлюзы моего речевого аппарата. Жест этот вышел у него настолько естественным, словно он всю жизнь только тем и занимался, что призывал разных идиотов к молчанию.
Не спешите, скромный хозяин сих стен, он обвел взглядом гостиную, на потолке которой тепло играли пробивающиеся сквозь табачный дым блики света из камина. – Я, похоже, знаю, о чем Вы собираетесь заговорить, и уверяю Вас, что это абсолютно излишне, ибо в ходе моего повествования и, надеюсь, нашего дальнейшего общения все само по себе встанет на свои места, обещаю Вам! Так вот, эксперименты моего отца продвигались успешно, и он радовался, как ребенок, каждому крошечному шагу вперед, так как знал, что выбранная им тропа хоть и извилиста, но верна. Я же, хоть и находился в это время рядом с ним, вовсе не горел желанием покорить мир и не грезил троном Черного Гения – несбыточной мечтой многих чернокнижников. Прелести умерших красавиц меня мало интересовали, и в снах своих я не опрокидывал в свою разверзнутую глотку галлоны теплой крови из резных кубков, хотя и осознавал, что мой удел – идти тем же путем, что и мои предки. Мои занятия оккультными науками под руководством отца были самоцелью и сами по себе приносили мне удовольствие. Я постиг множество законов бытия и обучился вещам, которые показались бы, мягко скажем, несколько странными, вздумай кто-нибудь включить их в школьную программу. Одни из них являются чрезвычайно полезными и конструктивными, другие же годятся лишь для развлечения толпы на рыночной площади да забав сопливых юнцов. Ну, например…
