Кристина Кашор - Проклятый Дар
Вслушиваясь в звуки ночного пруда и шелест травы на ветру, Катса вдруг подумала, как их примут на постоялом дворе и повезет ли им наткнуться на кого-нибудь, у кого есть нужные сведения.
Когда ей показалось, что По заснул, она тихо произнесла его имя. Он не шелохнулся. Тогда она позвала его в мыслях, тихо, шепотом. И снова он не шелохнулся, его дыхание оставалось ровным.
Он спал.
Катса медленно выдохнула.
Она — самая большая дура во всех семи королевствах.
Почему, хоть они и боролись почти каждый день, хоть она и знала каждый сантиметр ого тела, хоть сотни раз и сидела у него на животе, каталась с ним по земле и, наверное, узнала бы его захват быстрее, чем жена узнает объятья мужа, — почему же вид его рук и плеч привел ее в такое смущение? Она видела множество полураздетых мужчин — в зале для тренировок и в путешествиях с Гиддоном и Оллом. Раффин мог практически раздеться в ее присутствии — настолько они привыкли друг к другу. Это словно его глаза… Если они не боролись, тело По действовало на нее так же, как и глаза.
Внезапно он вздохнул глубже, и Катса заставила свои мысли замереть, пока его дыхание не вернулось к прежнему ритму.
Это будет непросто. Все, что хоть немного связано с По, оказывается непростым. Но они друзья, и, значит, она его не бросит, поможет найти похитителя. И попутно всеми силами постарается, чтобы он больше падал в пруды.
А сейчас нужно отдохнуть, Катса повернулась к По спиной и приказала себе спать.
Глава восемнадцатая
Трактир оказался массивным, высоким деревянным зданием. Чем дальше на юг, тем сандерские деревья становились тяжелее и толще, а дома и трактиры — крепче и внушительнее. До этого Катса не слишком много времени проводила в центральном Сандере — дяди посылал ее туда, наверное, всего два или три раза. Но ей всегда нравились девственные леса и простые, крепкие городишки, находящиеся слишком далеко от границ и потому избавленные от сумасбродных распрей королей. Стены трактира были похожи на стены замка, только темнее и уютнее.
Они сидели в комнате, полной людей, за одним из массивных столов того же темного дерева, что и стены. Настало то самое время дня, когда горожане и путешественники собираются в большом обеденном зале, чтобы поговорить и посмеяться за кубком чего-нибудь покрепче. Все уже забыли о тишине, которая наступила, когда Катса с По вошли в комнату. Мужчины шумно и оживленно разговаривали, а если и бросали взгляд поверх стакана и стульев на знатных Одаренных — что ж, по крайней мере, открыто не глазели.
По откинулся на спинку стула, лениво обводя взглядом зал. Он отпил сидра из своего кубка и обвел пальцем мокрый след на столе. Потом облокотился о стол, подпер голову рукой и зевнул. Катсе подумалось, что он выглядит так, будто спой колыбельную — тут же уснет. Выходило у него это очень натурально.
Тут он посмотрел на нее, и в его глазах мелькнула улыбка.
— Вряд ли придется задерживаться здесь надолго, — тихо сообщил он. — Кое-кто в зале нами уже заинтересовался.
По сообщил хозяину постоялого двора, что они заплатят за любые сведения о похищении принца Тилиффа. Люди, особенно сандерцы, — если только подданные похожи на своего короля, — на все готовы ради денег. Перейти на сторону врага, раскрыть правду, которую пообещали держать в тайне, сочинить целую историю, но это неважно — По может извлечь из вранья столько же пользы, сколько из правды.
Катса отпила маленький глоток и окинула взглядом людей. Пышные наряды торговцев выделялись среди приглушенных коричневых и рыжих одежд горожан. Катса была единственной женщиной в комнате, не считая затравленную служанку, дочь трактирщика, которая сновала между столами с подносом, полным кружек и кувшинов. Она была чуть младше Катсы, не высокого роста, смуглая и привлекательная. Работая, она не поднимала глаз и почти не улыбалась, разве что тем из горожан, кто годился ей в отцы. Молча она подала напитки им с По, лишь на мгновение бросив на него застенчивый взгляд. Большинство мужчин в комнате обращались с ней достойно, но Катсе не понравились ухмылки на лицах торговцев, чей стол девушка теперь обслуживала.
— Сколько ей лет, как думаешь? — спросила Катса. — По-твоему, она замужем или нет?
По бросил взгляд на стол торговцев и сделал еще глоток, сидра.
— Шестнадцать или семнадцать, наверное. Она не замужем.
— Откуда ты знаешь?
Он замялся.
— Я не знаю. Просто предположил.
— Звучало не как предположение.
Он снова отпил из кубка. Лицо его оставалось спокойным. Он не предполагал — он знал наверняка, и в тот же миг она поняла, откуда он мог узнать это так точно. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы успокоить возмущение и обиду за каждую девушку, которая когда-либо любовалась По, думая, что ее мысли — это ее тайна.
— Ты невыносим, — сказала она, наконец. — Ничуть не лучше тех торговцев. К тому же то, что она на тебя загляделась, вовсе не значит…
— Так нечестно, — запротестовал По. — Я не виноват, что чувствую такие вещи. Не надо было тебе говорить. Я не привык к тому, что кто-то знает о моем Даре, — сказал, не подумав, как это некрасиво по отношению к девушке.
Она возвела глаза к небу.
— Избавь меня от своих покаяний. Если она не замужем, не понимаю, почему отец отправляет ее обслуживать посетителей. Мне кажется, это может плохо кончиться.
— Ее отец почти все время стоит у бара. Никто ее не тронет.
— Но он не всегда здесь — вот сейчас его нет. И то, что они ее не трогают, не означает, что к ней относятся с почтением.
И что они не найдут ее позже, если захотят. Служанка обошла кругом стол торговцев, наливая сидра в каждый кубок, и отшатнулась, когда один из мужчин попытался схватить ее за руку. Торговцы расхохотались. Мужчина потянулся к ней, потом подался назад, потом снова потянулся, дразня девушку. Его друзья засмеялись громче. И тут торговец по другую сторону от нее схватил ее за запястье, и весь столик заулюлюкал. Она попыталась освободиться, но он не разжал пальцев. Покраснев от стыда, несчастная смотрела в пол и старалась вырвать руку, ужасно походя на глупого, испуганного кролика, попавшего в капкан. Катса резко встала, и в то же мгновение По поднялся и сжал ее руку.
На какую-то долю секунды Катса подивилась этой странной параллели. Вот только она, в отличие от служанки, легко могла освободиться от хватки По, а у него, в отличие от торговцев, была достойная причина вцепиться ей в руку. Но Катса не стала вырываться — этого не понадобилось. Одного ее движения оказалось более чем достаточно. Весь зал замер. Смеявшийся торговец уронил руку девушки и уставился на Катсу, побелев и раскрыв рот, со страхом, который был знаком Катсе не хуже, чем ее собственное тело. Девушка тоже смотрела на нее, затаив дыхание и прижав руку к груди.
