Владимир Васильев - Гений подземки (сборник)
– А перстни тут при чем? – поинтересовался Пашка.
– Перстни – это приборы-эффекторы. Они всегда оказываются у разнообразных вожаков-пассионариев. По идее, они должны анализировать ферментную картину в организме такого вожака и регулировать его стремление бить, крушить и разрушать. И еще – подчиняться определенным командам, неосознанно, на уровне инстинктов и подсознания. Жалко, что ты не биохимик, я бы попытался объяснить механизм. Получается, что перстень – это как бы эпицентр инфекции, и постепенно эта инфекция должна была распространиться на тысячи и тысячи людей. И она действительно распространилась, только эти тысячи людей и не подумали подчиняться каким-либо командам. Они просто разгромили все, до чего дотянулись, а потом ушли туда, где еще оставалось хоть что-нибудь неразгромленное. Неинфицированные – в том числе и мы с тобой – остались выживать на руинах. Вот и вся история.
– А теперь-то они чего хотят? Ученые эти?
– Собрать перстни и понять, что же на самом деле произошло. А потом, когда поймут, – искать выход. Тем более что в наших краях ситуация вообще обернулась непредсказуемо.
– Ты о чем?
– О мертвяках. В пределах нашей области и нескольких соседних инфицированные люди мертвеют. Такого нигде больше нет, только у нас. Заметил, что в последние года два-три бандитов практически не стало? То есть, по слухам, они где-то всегда есть. Но как-то на дорогах перестали встречаться. И на общины нападать тоже перестали.
– Кстати, да, – оживился Пашка. – Я действительно уже и не помню, когда стрелял в кого-нибудь помимо мертвяков.
– То-то и оно! Живых бандитов – нету, а мертвяков полно. Какой напрашивается вывод?
– Ты хочешь сказать, что все бандиты в наших краях неизбежно мертвеют? – недоверчиво протянул Пашка. – Но с чего?
– Все, не все – не знаю. И с чего – тоже не знаю, хотя и догадываюсь. Вот перстень донесем, изучим, тогда и поймем. По крайней мере, я на это надеюсь.
Пашка некоторое время размышлял.
– В принципе, что-то в твоих словах есть, – протянул он задумчиво. – Я не слышал, чтобы кто-нибудь из общинников омертвел. И потом, среди мертвяков женщин тоже нет, хотя болтают, будто позапрошлой зимой к вольницким одна такая вышла. Но, с другой стороны, и некая бандитская атаманша в тех местах какое-то время проявлялась…
– Вот видишь, – отозвался Шелест. – Укладывается!
– Ладно, допустим. Но если в наши края забредут бандиты, у которых нет вожака с перстнем? Неинфицированные, как ты говоришь?
– А поздно, перстни по большому счету уже не при делах. Чужие бандиты инфицируются у нас, где-то на местности. Может, от мертвяков, кстати. Просто с перстнем это происходит практически моментально, за сутки-двое, если только случай с Селиваном не какая-нибудь странная аномалия.
– Но почему не инфицируемся, к примеру, мы с тобой? Чем мы отличаемся от бандитов, если разобраться? Стволы есть. И в дело мы их пускаем без малейших колебаний.
– На это есть несколько теорий, – кивнул Витька, явно готовый к подобному вопросу. – Самая очевидная состоит вот в чем: у нас с тобой нет намерений кого-нибудь ограбить и чего-нибудь отнять. Ходоки по большей части торговцы, а не грабители. В этом-то вся и причина. Как только в человеке зреет готовность к худому делу, он начинает мертветь.
Шелест покосился на Пашку и ухмыльнулся:
– Что, страшно?
– А ты не свистишь? – недоверчиво протянул тот. – Как могут мысли влиять на заражение?
– Еще как могут, – уверенно заявил Витька. – Эмоциональное состояние человека сводится, в общем-то, к все той же биохимии. Да хоть про адреналин вспомни, про него в свое время даже школьники знали. Готовность убивать и грабить – из той же оперы, из биохимической.
– Но у нас тоже есть готовность убивать, – заметил Пашка веско.
– Значит, это другая готовность, – нимало не смутившись парировал Шелест. – Готовность убивать без готовности грабить. Готовность обороняться, а не нападать. Как-то так.
Некоторое время Пашка молчал, обдумывая его слова.
– Сложно все, – вздохнул он наконец.
– Гораздо сложнее, чем ты думаешь, – Витька поправил на груди ружье. – Даже сложнее, чем ожидали те, кто все это придумал.
* * *У шишкарей ограда была похлипче, чем у пэтэушниц пани Лидии, но тоже ого-го. Но зато они в случае чего легко могли выставить два десятка прекрасно вооруженных бойцов в оборону. Скорее всего, именно поэтому шишкари и не слишком заморачивались неприступностью своей крепости. Кто заметно сильнее, все равно эту крепость возьмет, хоть ты изобороняйся весь. А от остальных отобьются и без внушительного забора.
Сейчас крепость выглядела безжизненной. Ни звука не доносилось из-за ограды. Не брехали собаки, не мычала скотина. Не стучали топоры, не визжали пилы, а ведь мастерская у шишкарей была одна из лучших в округе. Не видно было часового на вышке.
А самое главное – ворота были распахнуты настежь. И никого.
– Не нравится мне это, – мрачно заявил Пашка.
– Думаешь, мне нравится? – поморщился Шелест. – Ну что, пойдем? Или не стоит?
– А вдруг им помощь нужна?
– А вдруг там засада?
Пашка насупился. Да, он понимал, что лезть в посад, у которого настежь распахнуты ворота, – это безумие. Но иногда ради друзей приходится совершать безумные поступки. Иначе – кому такая дружба нужна?
– Вдвоем туда лезть не стоит, – рассудительно произнес Шелест. – Потянем палочку.
Пашка без слов обломал ближайший кустик.
– Длинная – идет. Короткая – остается, – объявил он и зажал палочки между пальцев.
– Угу, – кивнул Витька.
– Тяни.
Шелест вытащил короткую.
– Значит, так, – Пашка переломил ружье, проверил заряжено ли. Конечно, заряжено. – Я захожу. Если через пять минут не выйду из ворот и не дам отмашку, значит, засада. Там уж сам решай, уходить или как. Если уйдешь, обиды держать не стану.
– Да чего тут решать, – Шелест поморщился. – Никуда я не уйду. Но к воротам не сунусь, не дождутся. Придумаю чего-нибудь, не боись.
Пашка коротко, с придыханем, хекнул, покинул кусты и, не кроясь, пошел к воротам посада.
Он не прошагал еще и половины пути, когда наблюдающему из зарослей Витьке между лопаток уперся вороненый ствол.
– Тихо, – посоветовали ему. – Тихо!
И отобрали помповуху.
Пашка этого, естественно, не увидел. Он, бесшумно ступая, крался к воротам, готовый в любой момент выстрелить и отступить. Но все было на первый взгляд спокойно, и к распахнутой створке он приблизился беспрепятственно. Заглянул.
Некоторый беспорядок на подворье наблюдался – валялось ведро, из которого рассыпалась и раскатилась картошка, кто-то сшиб небольшую поленницу рядом с крылечком. Но убитых, по крайней мере, видно не было, и это Пашку несколько приободрило.
