Ужасы войны (ЛП) - Каррэн Тим

Все они были скальпированы.

Сидя на лошадях, осейджи пели низкие, скорбные песни.

- Это чтобы нас отпугнуть, - сказал Пять Волков.

- И это работает, - ответил МакКомб. - Предупреждение.

Ибо это было предупреждение. Боевой отряд настиг людей Тига, обезглавил их и насадил головы на колья, чтобы напугать главные силы, которые, как они знали, идут следом. МакКомб видел такое и раньше. Он изучал деревья вокруг, белоснежные горные пики. Внезапно поднялся пронзительный ветер, разметая снег и завывая в соснах. Сухие ветви трещали и скреблись. То, что он чувствовал так долго, теперь стало совсем черным в его животе, кипя, как яд.

- Надо убрать это, пока синемундирники не увидели, - сказал он. - Только Лайонсу нужно знать.

С помощью Пяти Волков он выдернул колья из земли и сбросил их в глубокий снежный овраг. Когда они вернулись, осейджи склонили головы, прислушиваясь к чему-то на ветру. МакКомб услышал это лишь на мгновение... нечеловеческое пение множества голосов, быстро затихшее.

Сглотнув, он подумал о призрачном бизоне.

* * *

Два года назад, вернувшись с охоты на бизонов и обнаружив, что его жена и трое сыновей были зарублены сиу в его отсутствие, Пять Волков почувствовал, как его кровь стала черным льдом, а душа увяла, словно дикие цветы под первым осенним морозом. Он ходил, как человек, но не был человеком, лишь опустошенной оболочкой. В его сердце не было огня, в душе - музыки, только разорванная и выпотрошенная пустота, которую даже время, великий целитель, не могло наполнить теплом и пониманием.

Великий круг, круг жизни, был навсегда разорван, и он был отрезан от него, как младенец от матери при рождении отрезанием пуповины.

Он присутствовал на похоронах, и, хотя был полон горя и раскаяния, не показал боли, не пролил слез, лишь двигался молча, как было принято у его отцов, абсароки, индейцев кроу. По традиции он выбрал место для погребальных помостов своей семьи в тенистой роще тополей на реке Хэнгинг-Вуман-Крик. И, как было принято, женщины племени зашили тела павших в бизоньи саваны вместе с их лекарственными свертками и подняли их на помосты, украсив их бисерными шкурами и подвесками.

И той ночью, и многие ночи после, Пять Волков скорбел у помостов.

Они были сделаны из четырех жердей, вбитых в землю и укрепленных каменными пирамидами. Наверху лежали колыбели из ветвей, поддерживающие погребальные свертки. Отбеленные черепа бизонов были установлены на шестах перед ними как тотемы.

Он пел им песни днем и ночью, пока они начинали свое путешествие в иной мир и объятия Великого Духа. В одну дождливую ночь, дрожа в своей бизоньей шкуре, он увидел стаю волков, почуявших запах мертвого мяса. Пять Волков отпугнул их, но один остался, глядя на него с берега реки огромными, блестящими глазами. Глазами, очень похожими на глаза его давно умершего отца, Лиса-Который-Говорит. Пять Волков пошел к этому одинокому волку, и тот не убежал, а спокойно поднялся на вершину холма, где завыл лишь раз и исчез. Пять Волков испугался, ибо волк был его духом-проводником, но, несмотря на страх, он знал, что Великий Дух говорит с ним голосом тайны.

На следующий день, следуя сверхъестественному, которое для него и всех кроу было лишь ветвью естественного, он построил потельную хижину из ивовых прутьев и уединился в ней. С собой он взял только трубку и лекарственный сверток. Три дня и три ночи он постился нагим, потея и видя сны, и, наконец, далеко за полночь на третий день, его глаза широко раскрылись, и пришло ясное видение.

Он услышал вой своего духа-проводника.

Жуткий ветер, холодный, как сама могила, ворвался в хижину, свистя сквозь прутья и заставляя его дрожать, раздувая угли в очаге. Пар поднимался от них, сгущаясь в фантастические формы и призрачные фигуры, что кружили вокруг, внутри и вне его, открывая ему глаза, наполняя его вином Великой Тайны и опьяняя, чтобы он мог видеть сквозь эфир настоящего в эфир грядущего.

Видение.

Он увидел место серых теней и черного, расколотого льда, холодный морозный дым, что стелился над сотнями и тысячами погребальных помостов, выросших из мертвой земли в густом, наклоненном лесу. Земля была изрыта, изранена, истекала зловонным туманом, что формировал ухмыляющихся, ползущих демонов и ночных духов. Мир стал кладбищем, и это было наследие кроу, мир, лишенный жизни, как тело, лишенное крови. Ни человек, ни зверь не бродили по скалистому ландшафту, ничто не оставляло следов на влажной корке почвы. Был лишь смертельный туман и бледный, мертвенный свет черепообразной луны смерти. Плесень вилась по помостам серыми венками. Тени ползли, и призраки давно умерших просачивались из земли в зловонных клубах, стелясь над костями кроу.

Кладбище поглотило мир света и жизни.

И затем, среди тесных, переполненных мертвых деревьев помостов и гробниц с гниющими саванами и торчащими желтыми костями, появилось войско смерти на конях. Призраки. Злые мертвые. Это были воины-скелеты в истрепанных шкурах и плесневелых мехах, с щитами, луками и боевыми копьями. Они носили головные уборы из скальпов волков и бизонов, и единственным живым в них были их красные, горящие глаза, что были путями в преисподнюю, которую белые называли адом. Десятки и десятки мертвых всадников, казалось, поднимались на конях из могильной траншеи в земле, что была словно великая рана, дымящаяся и кипящая бледным, голубым фосфоресцированием.

Пять Волков дрожал и потел, желая кричать, вдыхая зловоние могильных специй и сладкой гнили, что несло от них ветром пепла. Он видел, как тонкий могильный лунный свет пробивался сквозь многочисленные дыры в их телах, слышал стук их зубов и треск костей, жуткое скрежетание и грызение паразитов, живущих внутри них. Но хуже всего, он слышал, как они зовут его по имени в ветреных, стонущих голосах, что эхом отдавались из подземных глубин полной тьмы.

Это произошло в сентябре, в месяц, который сиу называли Луной Черных Тельцов. Время, когда бизоньи телята сбрасывали свои юные шерстяные шкуры и обретали темно-коричневые меха взрослых.

Много дней Пять Волков был одержим своим видением. Он говорил о нем со старейшинами и шаманами, и все они сказали ему, что со временем истина откроется. Много месяцев после он просыпался в своей хижине, потный и дрожащий от снов, в которых мертвые существа, похожие на его жену и сыновей, тянулись к нему из разорванных шкур, кишащих могильными червями. Он был, по сути, человеком, преследуемым призраками.

Год спустя, с высокой скалистой гряды, он наблюдал, как длинные ножи строят свой форт на Пайни-Крик. Форт, который вскоре станет известен как Форт Фил Кирни, прямо на священных землях сиу... землях, что долго принадлежали кроу, пока сиу не вытеснили их. Пять Волков смотрел на синемундирников весь день и следующий, как, вероятно, многие индейцы из своих укромных укрытий. Солдаты были весьма трудолюбивы, скашивая траву, возводя блокгаузы и окружая лагерь высокой стеной из бревен. Воины сиу тревожили их на каждом шагу, убивая и снимая скальпы, но белые не останавливались, пока форт не был завершен через месяц.

Наблюдая за длинными ножами, Пять Волков наконец понял свое видение, или, по крайней мере, его часть. Сиу убили его семью в Луну Черных Тельцов, в сентябре. В этот же месяц ему было дано видение. И год спустя, снова в тот же цикл, он смотрел, как солдаты строят свой форт, с которым они будут воевать против нации сиу. Как и многие кроу, Пять Волков был более или менее дружелюбен с белыми. И как все кроу, он ненавидел сиу, что убивали и грабили его племя и украли их исконные земли. Хотя он не понимал белых, он знал, что они ненавидят сиу так же, как он, и решил тогда, что поможет им в уничтожении своего самого лютого врага. Ибо все пришло к полному кругу, и обруч больше не был разорван, но стал единым.

Он не до конца понимал свое видение мира, ставшего кладбищем - хотя думал, что это то, что сиу сделают с нацией кроу, превратив их мир в могильник, - но знал, что убийство его семьи руками сиу было дозволено Великим Духом, чтобы он получил свое видение на Хэнгинг-Вуман-Крик и присоединился к синемундирникам в уничтожении своих смертельных врагов.