Дж. Риддел - Дом с привидениями в Летчфорде
— Может быть, заколотить ту дверь, Тревор, — предложил он, — пока вы не сможете спуститься туда сами? Там внизу несметные сокровища.
— Соберите их, — ответил я, — а потом возвращайтесь ко мне, я больше не переступлю порога Кроу-Холл, разумеется, кухня миссис Пол не в счет.
Опираясь на его руку, я добрался до этой уютной комнатки и лег на старый диван, обитый коричневой тканью.
Перед тем как меня покинуть, миссис Пол предусмотрительно поставила перед диваном небольшой столик, на который положила Библию, Псалтырь, проповеди мистера Уэсли и несколько трактатов.
Позже я узнал, что она помогала мистеру Тафту собирать блестящие камешки, лежавшие в пыли между костями, которые, как мы догадались, принадлежали жене Филипа Уолдрума.
Я не видел драгоценностей — я, в самом деле, никогда их не видел. Мистер Тафт положил их в мой саквояж и в тот же день отправил в Лондон вместе с другим багажом и вашим покорным слугой.
Прежде чем уехать, я выписал ему чек на текущие расходы, велел сравнять Кроу-Холл с землей, не оставив от старого дома камня на камне, попросил послать за священником и доктором, пономарем и гробовщиком и похоронить прах по возможности на кладбище.
Затем я отправился в Лондон, доехал до Бишопсгейт и нанял до дома кэб. Далее следует провал: часы, дни и недели, последовавшие за тем, как я сошел с поезда и сел в экипаж, стерлись у меня из памяти.
Нить моих воспоминаний возобновляется с того момента, когда я, проснувшись у себя в комнате, силюсь понять, почему я лежу средь бела дня в постели и почему я так слаб. Я хочу позвонить в колокольчик, но руки меня не слушаются. Я гляжу на них: кожа да кости, как у скелета.
Кто-то; услышав мою возню, подходит и встает рядом.
— Мэри! — хочу воскликнуть я, но голос мой глух и еле слышен.
— Да, дорогой.
— Что… что со мной?
— Вы были тяжело больны, но теперь выздоравливаете, с Божьей помощью.
И с помощью Мэри. Впоследствии Валентайн Уолдрум не раз мне говорил, что это она выходила меня.
— Честно признаться, — сказал он, — одно время я думал, что ваши дела совсем плохи.
— Это все проклятый дом, — пробормотал я.
— Да, я знаю, — ответил он. — Не нужно об этом вспоминать.
— Нет, нужно, — возразил я. — Попросите принести сюда черный саквояж, который я привез из Эссекса.
Он вышел и вернулся с саквояжем в руках.
— Ключ, — сказал я чуть слышно, — в связке, в моем кармане.
Он нашел ключи и принес мне.
— Вот этот от саквояжа, — подсказал я, когда он дотронулся до маленького медного ключика.
— Открыть? — спросил он.
— Нет, заберите саквояж с собой. Ради Бога, никогда не показывайте мне его содержимое. Вы найдете в нем то, что сделает вас богатым на всю жизнь.
Он, очевидно, решил, что я опять брежу, потому что не взял саквояж. Мы вернулись к этому разговору, только когда я почти поправился.
— Надеюсь, вы получили хорошую цену за бриллианты, Вал, — обронил я.
— Какие бриллианты? — изумился он.
— Те, что лежали в саквояже, который я недавно просил вас унести.
— Я не взял его. Вы были в полном сознании, когда просили меня об этом? — спросил он.
— Мой дорогой друг, — ответил я, — пока этот саквояж здесь, я не выздоровлю. Его содержимое — причина моей болезни. Унесите его.
Что он и сделал. А вскоре Мэри увезла меня на берег моря.
Когда я снова увидел Валентайна Уолдрума, я был совершенно здоров и, как и прежде, вел ту жизнь, которую избрал для себя многие годы назад. К тому времени Кроу-Холл сравняли с землей. Благотворительное общество купило ферму, а железнодорожная компания — участок земли, где раньше были газоны, фруктовый сад, парк и дорога.
— Я собираюсь за границу, — сообщил он. — Теперь, благодаря вам, я достаточно богат, чтобы ездить, куда пожелаю.
Я не ответил. Я знал, что он принял верное решение, и все же сердце мое сжалось при этих словах. В чужих краях он, быть может, забудет свою любовь, влюбится снова и попросит руки той женщины, которая вольна ответить на его чувство. В Англии он не сумеет забыть Мэри и — увы! — я знал, что Мэри не забудет его.
Как я уже сказал, я жил как прежде, и даже чаще выезжал обедать, но вот однажды ночью или скорее утром, когда я, возвращаясь домой из гостей, возился с громоздким замком, составлявшим одновременно радость и боль моей квартирной хозяйки, молодой человек в безукоризненном вечернем костюме выскочил из экипажа и, обратившись ко мне, сказал:
— Мистер Тревор, леди Мэри Конингем желает немедленно вас видеть.
— Как, в такой час! — воскликнул я.
— Сию же минуту, — ответил он.
— Что, мистер Конингем умер или умирает? — спросил я.
— Ни то, ни другое. Она взяла с меня слово молчать, и даже пытка не вырвет у меня признания.
Мы вскочили в кэб и направились к огромному дому, который был куплен и обставлен плебеем Конингемом для своей аристократки жены.
Мы прошли без объявления в гостиную, где утренний свет уже пробивался сквозь венецианские ставни, а в окружении взбудораженных, томящихся от нетерпения гостей стояла леди Мэри, держа в руках лист бумаги.
Увидев меня, она сунула его мне в руки.
— Читайте же, читайте, — приказала она, а гости, расступившись, образовали полукруг.
Я был настолько смущен, что, надевая очки, дважды их уронил.
— Ради всего святого, Стаффорд, — не выдержала ее светлость, — если вы плохо видите, то почему тогда не носите очков?
С ее стороны это было жестоко и несправедливо, поскольку ее светлость прекрасно знала, что я надеваю очки не потому, что не могу без них обойтись, а просто чтобы сохранить зрение.
Когда же я наконец прочел первую фразу, у меня и в самом деле в глазах помутилось.
"Последняя воля и завещание Джеффри Тревора из Фэри-Уотер такого-то прихода, такого-то графства…"
— Может быть, кто-нибудь прочтет это вслух? — взмолился я, и молодой человек с ярко-рыжей шевелюрой по знаку леди Мэри забрал у меня документ и громко его зачитал.
Это было завещание, которое мы так и не сумели найти, завещание, о котором мой кузен Джеффри говорил своей жене. Оно лежало в секретном ящичке того дубового шкафа, на который он показывал перед смертью. Этот шкаф оказался одним из тех предметов, что приглянулись леди Мэри, когда она гостила в Фэри-Уотер.
Множество раз я безуспешно искал там секретный ящичек в надежде обнаружить какие-нибудь бумаги в пользу Мэри, но после тряски по железной дороге ложное дно выскочило, и один из любопытных гостей, осматривая достопримечательность, наткнулся на завещание и запечатанное письмо, адресованное миссис Тревор.
