Владислав Выставной - Z – значит Зомби (сборник)
Ночью, ведомые майором, они захватили казарму и под автоматами произвели осмотр всех остальных. Несколько были заражены, их изолировали и закрыли. Одного из таких зараженных командир наглядно «убил», не трогая голову. Убитый восстал из мертвых и попер на товарищей, желая покушать человечины и заодно убедив непонятливых, что проблема нешуточная. Когда Таран убил его по-настоящему, никто уже не ахал и не звал маму. Самых нервных он распустил по домам, сказав, что не будет считать это дезертирством. Ушли немногие. Оставшимся пообещал, что очень скоро это место будет единственным безопасным в городе, и посоветовал вызвать сюда родных и близких, пока не поздно. Кроме роты охраны в группу посвященных попали и бойцы из автороты. Мало их было, но все-таки…
Так возник первый на острове отряд зачистки. А заговорщики получили в свое распоряжение несколько десятков верных и послушных стрелков.
И вот однажды утром, впустив всех желающих, Академия схлопнулась, закрылась наглухо, превратившись то ли в крепость, то ли в тюрьму. Скорее, во второе.
Людей повыгоняли во внутренний двор и построили (двор у них огромный). Чтобы они прониклись моментом, Таран дал очередь поверх голов. Въехал фургон из местного автохозяйства; солдаты выволокли из кузова тщательно связанное тело и бросили его на землю. С виду – человек. Тело, яростно извиваясь, издавая жуткие стоны, пыталось ползти. Тогда появился Лев Ашкенази и принялся громко рассказывать, что к чему и кого им сейчас привезли. Сотрудники, адъюнкты и курсанты испуганно переглядывались. А то! Испугаешься, вдруг оказавшись в дурдоме, где заправляют психи, на полном серьезе толкующие об оживших мертвяках. Тогда из кабины фургона заставили в ыйти еще одного человека со скованными за спиной руками. Лев Павлович представил его: обычный продавец наркоты, тусовавшийся на площади Сахарова возле Университета. Мелкая, но тоже тварь, не жалко. Не брать же было прохожего с улицы, ни в чем не повинного? Мертвяку развязали руки, оставив ноги связанными, и толкнули живую дичь ему в объятия…
Смотрите, братцы!
Неизвестно, чей вопль был громче: коллективный, зрительский, или вопль пожираемой жертвы.
Лев Павлович вынул пистолет и прикончил наркоторговца. Потом с паузами расстрелял магазин в мертвяка, чтоб все видели – тому хоть бы что. Заканчивая показ, сменил магазин и продырявил твари голову.
Казалось бы, какие еще нужны доказательства и стимулы? Однако когда капитан I ранга Ашкенази приказал всем раздеться и объяснил, зачем это необходимо, люди заартачились – в первую очередь, женщины. Раздеваться нужно было догола. Есть все-таки барьеры, которые да же в час смертельной опасности трудно преодолеть. Чтобы восстановить дисциплину, Тарану снова пришлось стрелять, теперь – под ноги. В первом ряду стояло руководство: полковники, генерал-майоры, даже товарищ генерал-лейтенант Пирданец, ректор Академии. Они и подали пример. Второй ряд, видя такое дело, подчинился, – и покатилась волна.
Укушенных нашли быстро, вытащили из строя, увели. Одного оставили – прапорщика из учебно-методического отдела. Его Лев застрелил прилюдно, а коллеги посмотрели, что случилось дальше… В общем, трансформация, произошедшая с бывшим товарищем, стала решающим и последним аргументом.
Академия объединилась.
Тех укушенных, насколько я знаю, Таран по-тихому заколол, а тела ночью закопали на Биржевом бульваре.
Следующим этапом в плане Ашкенази стала изоляция острова и расширение плацдарма. Было подготовлено шесть диверсионных групп. Две обрушили спуски в метро на обеих наших стан циях. Это случилось как раз перед тем, как закрытый и затопленный метрополитен снова открыли, и орда мертвяков вырвалась в Санкт-Петербург. Ашкенази страшно спешил – и успел. Другие группы развели все четыре моста, соединяющие Васильевский остров с остальным Питером, после чего взорвали разводные механизмы – чтоб без вариантов. Это было сделано днем, когда по мостам двигались потоки машин и людей. Ашкенази приказал не обращать внимания на такие мелочи, слишком много стояло на кону.
Так остров отделился от города.
Захват и чистка Академии, затем подготовка к акциям отняли много времени. Ко дню «Икс» (или «Ч»?) катастрофа была видна невооруженным глазом, что бы ни вещали по телевизору. Обрушение метро нас спасло – вкупе с поднятыми мостами, – но на Ваське к этому моменту и своих мертвяков хватало, а укушенные бродили, наверное, десятками тысяч. Так что организация плацдарма была не менее важном делом.
В тот же день («Икс» или «Ч»), параллельно с мостами и метро, бойцы Академии нагрянули на местные стройки и поставили всех работяг под ружье. Бетонные плиты и блоки в темпе грузились на камазы и свозились к будущей Крепости, закупоривая улицы. С намывных земель пошли самосвалы с грунтом и щебенкой, разгружаясь возле Университета и Академии…
Хитрость в том, что район, ограниченный Стрелкой, двумя набережными: Макарова и Университетской, а с запада и севера – Кадетской линией и Средним проспектом, – уникален. По большей части периметра этот гигантский треугольник закрыт, длиннющие здания с внешней стороны – без разрывов и без арок. Первые этажи высоки, сплошные бельэтажи, а обычные низкие окна зарешечены. Городок в городе. Внутри периметра, кроме Военной Академии, расположены важные для выживания объекты вроде Института акушерства и гинекологии им. Отта с родильным домом (больничка!), Институт физиологии имени Павлова, Университет, Ботанический сад и другие. Если перекрыть Биржевой прое зд, Менделеевскую и Биржевую линии, ну и еще с десяток менее широких улочек и въездов, получишь замкнутое пространство. Что и было сделано.
Так возникла Крепость.
Снаружи уже творилось черт знает что, фильмы ужасов отдыхали, но Ашкенази со своими молодцами пока не имели сил и возможностей вмешаться. Прежде всего зачистили территорию Крепости. Доукомплектовали гарнизон. Только после этого объявили через уличные громкоговорители по системе гражданской обороны, мол, все живые могут спрятаться у нас. Несчастные ринулись к объявленным проходам. Вспыхивали драки за очередь. Отдельных мертвяков охрана уничтожала на подступах, но если твари прочухивали поживу и накатывали волной, проходы беспощадно закрывались. Многих поднимали на веревках – с Кадетской линии, со Среднего, – на это дело поставили самых тупых и трусливых.
Весь Университет был отдан под изолятор. Врачи из института Отта работали сутками. Без осмотра и карантина ни кто не вливался в новое общество, а судьба зараженных была известна. По законам военного времени, как говорится… Каждого новенького вносили в базу данных и выдавали ему бедж зарегистрированного жителя острова, который надлежало носить всегда. Хорошо, что лето было теплым, пункты временного размещения можно было устроить прямо на площадях.
