Эдгар По - Миры Артура Гордона Пима. Антология
То обстоятельство, что Ту‑уит сошел вниз, дало нам возможность свободно покинуть наше убежище и осмотреть холм, находившийся по соседству с пропастью. Приблизительно в пятидесяти ярдах от ее зева мы увидели небольшой родник, водою которого мы погасили пожиравшую нас жгучую жажду. Недалеко от источника мы нашли несколько кустов вышеупомянутого большого лесного орешника. Попробовав орехи, мы нашли, что они вкусные и очень похожи по своему вкусу на обыкновенный английский орех. Мы немедленно наполнили ими наши шляпы, сложили их в рытвине и вернулись за новым запасом. В то время как мы спешно и деятельно собирали их, нас встревожил послышавшийся в кустах шорох, и мы уже были готовы укрыться потихоньку в наш тайник, как вдруг какая‑то большая черная птица из разряда выпей, с силой трепыхаясь, медленно поднялась над кустами. Я был так изумлен, что не мог ничего предпринять, но у Питерса было достаточно присутствия духа, чтобы побежать и броситься на нее, прежде чем она успела ускользнуть, и схватить ее за шею. Судорожные ее усилия высвободиться и пронзительные крики были ужасающими, и мы даже хотели ее выпустить, а то этот шум должен был бы встревожить кого‑нибудь из дикарей, которые могли еще подстерегать по соседству. Наконец удар широкого ножа уложил ее на землю, и мы потащили ее в стремнину, поздравляя себя с тем, что во всяком случае мы обеспечились пищей на целую неделю.
Мы вышли снова, дабы осмотреться кругом, и дерзнули уйти на значительное расстояние вниз по южному склону холма, но не нашли ничего еще, что могло бы нам послужить пищей. Мы собрали поэтому целую кучу хвороста и вернулись назад, увидев одну или две большие ватаги туземцев, возвращавшихся к селению; они были нагружены добычей из разграбленного судна и, как мы опасались, могли бы нас увидеть, проходя под склоном холма.
Ближайшей нашей заботой было сделать наше убежище столь безопасным, как только это возможно, и, с этой целью, мы соответственным образом расположили некоторую часть хвороста над отверстием, о котором я раньше говорил, что мы через него видели обрывок голубого неба, достигши ровной плоскости из внутренней части пропасти. Мы оставили только очень небольшую щель, ровно настолько широкую, чтобы иметь возможность видеть бухту, не подвергаясь опасности быть увиденными снизу. Сделав это, мы поздравили себя с полной безопасностью нашего положения, ибо мы были теперь совершенно обеспечены от наблюдения до тех пор, пока мы пожелали бы оставаться в стремнине и пока не дерзнули бы выйти на холм. Мы не могли заметить никаких следов, которые указывали бы, что дикари когда‑нибудь заглядывали в эту впадину, но на деле, когда мы сообразили, что расселина, через которую мы ее достигли, произошла, по всей вероятности, только что, благодаря падению утеса, находившегося напротив, и что никакого иного пути достичь ее нельзя было усмотреть, мы не столько радовались на мысль, что мы находимся в безопасности, сколько были испуганы, что у нас, пожалуй, не осталось никаких возможностей, для того чтобы сойти вниз. Мы решились исследовать основательно вершину холма, если нам представится для этого добрый случай. Тем временем мы наблюдали за дикарями через наше малое оконце.
Они уже совершенно окончили разгром судна и готовились теперь поджечь его. Вскоре мы увидели, что дым восходит огромными извивами от главного люка, и немного времени спустя густая громада пламени взметнулась из бака. Снасти, мачты и все, что оставалось от парусов, мгновенно загорелось, и огонь быстро распространился вдоль палуб. Все же великое множество дикарей продолжало оставаться там и сям вокруг, барабаня, как молотками, огромными камнями, топорами и пушечными ядрами по металлическим скрепам и другим медным и железным частям судна. На побережье бухты, а также в ладьях и на плотах, в непосредственной близости от шхуны, было в целом не менее десяти тысяч туземцев, да кроме того густые толпы тех, которые, будучи нагружены добычей, пробирались внутрь страны и на соседние острова. Мы ждали теперь катастрофы и не были обмануты. Прежде всего возник резкий толчок (который мы явственно почувствовали там, где мы находились, как если б мы слегка подчинились гальваническому току), но без каких‑либо явных знаков взрыва. Дикари были видимо изумлены и прекратили на мгновение свою работу и свои вопли. Они готовились вновь приняться за то и за другое, как внезапно громада дыма выдохнула вверх из палуб, будучи похожа на черную тяжелую грозовую тучу, – потом, словно из чрева судна, выбрызнул высокий ток яркого огня, по‑видимому, на четверть мили вверх, потом наступило внезапное круговое распространение пламени, потом вся атмосфера, в одно‑единственное мгновение, магически заполнилась диким хаосом из обломков дерева, металла и человеческих членов; и, наконец, возникло сотрясение в полнейшем своем бешенстве, оно порывисто сбило нас с ног, меж тем как холмы грянули эхом и новой перекличкой звуков эха в ответ на грохот, и густой дождь мельчайших обломков и обрывков порывисто рушился по всем направлениям вокруг нас.
Опустошение среди дикарей далеко превзошло наши крайние ожидания, и теперь они вполне пожали спелую жатву, плоды своего вероломства. Быть может, целая тысяча их погибла от взрыва, между тем как по крайней мере такое же число их было безнадежно изуродовано. Вся поверхность бухты была буквально усеяна судорожно барахтающимися и утопающими злосчастными, а на берегу обстояло даже и еще хуже. Казалось, они были до крайности ужаснуты внезапностью и полнотой своего поражения и не делали никаких усилий помочь друг другу. В конце концов, мы заметили резкую перемену в их поведении. Из полного оцепенения они, по‑видимому, были сразу пробуждены до высочайшей степени возбуждения и начали дико метаться кругом, устремляясь к некоторому месту на побережье и убегая от него со странным выражением смешанных чувств ужаса, бешенства и напряженного любопытства, написанных на их лицах, причем изо всех сил они громко кричали: «Текели‑ли! Текели‑ли!»
Мы увидали теперь, как большая толпа направилась в холмы, откуда все они вернулись вскоре, неся с собой колья. Эти последние были донесены до того места, где давка была всего сильнее, толпа раздалась, и мы получили, таким образом, возможность увидеть предмет всего этого возбуждения. Мы заметили что‑то белое, лежащее на земле, но не могли тотчас разведать, что бы это было. Наконец, мы увидали, что это был труп странного животного с алыми зубами и когтями, которое было поймано шхуной в море восемнадцатого января. Капитан Гай велел сохранить тело животного, в целях набить чучело и взять его с собой в Англию. Я помню, что он отдал некоторые распоряжения на этот счет как раз перед тем, когда мы высадились на остров, и животное было перенесено в каюту и положено в один из ларей. Оно было теперь брошено на берег силою взрыва; но почему оно возбудило такое напряженное внимание среди дикарей, этого постичь мы не могли. Хотя они толпились вокруг трупа на некотором от него расстоянии, ни один, по‑видимому, не хотел приблизиться к нему вплоть. Те, которые были с кольями, воткнули их теперь в песок, образовавши вокруг животного круг, и едва только это устроение окончилось, как все огромное множество ринулось вовнутрь острова с громкими пронзительными криками: «Текели‑ли! Текели‑ли!»
Глава двадцать третья
В продолжение шести‑семи дней, непосредственно за этим последовавших, мы оставались в нашем тайнике на холме, выходя лишь в редких случаях, и то с величайшими предосторожностями, за водой и орехами. Мы устроили некоторого рода навес на ровной плоскости нашего тайника, снабдили его постелью из сухих листьев и поместили там три больших плоских камня, которые служили нам и очагом и столом. Огонь мы зажигали без затруднения, растирая один о другой два куска сухого дерева, один мягкий, другой твердый. Птица, которую мы так вовремя захватили, оказалась превосходной для еды, хотя несколько твердой. Это была не океанская какая‑нибудь птица, но род выпи, с агатово‑черным и сероватым оперением и весьма малыми крыльями сравнительно с ее величиной. Позднее мы увидели поблизости от стремнины еще три птицы того же самого разряда, они, как кажется, искали ту, которая попалась нам в плен; но так как они ни разу не садились, у нас не было никакого случая поймать их.
Пока длилось питание мясом этой птицы, мы вовсе не страдали от нашего положения, но теперь она была целиком съедена, и сделалось безусловно необходимым, чтобы мы поискали какой‑нибудь еды. Орехи не могли утолять повелительных требований голода, они причиняли нам, кроме того, колики в желудке, а если мы ели их изобильно, то и сильнейшую головную боль. Мы заметили несколько больших черепах около морского берега, к востоку от холма, и увидали, что ими легко было бы завладеть, если б мы могли достичь до них, не будучи замечены туземцами. Было решено поэтому, что мы сделаем попытку сойти вниз.
