Дарья Радиенко - Крепче стали, острее меча…
Волчицу создали враги римлян — те, кого они называли этрусками. И, наверно, поэтому что-то в ее оскале напоминает загадочную улыбку на лицах этрусских статуй. Она знала, какая судьба ждет победителей, разграбивших Клевсин, Руселы и Вельсну…
«Архитектурный ансамбль Капитолия — идея Микеланджело, от рисунка на мостовой до дизайна и расположения фасадов дворцов: палаццо Сенатори, палаццо Консерватори и палаццо Нуово. В центре площади на пьедестале возвышается конная статуя Марка Аврелия»…
Здесь очень красиво. Но неужели это та самая площадь?
Храм Юпитера Капитолийского… Да, вот на этом месте… И не подумаешь, что здесь высилась такая громада. Тарквиний Гордый замыслил возвести его — не столько во славу бога, сколько в знак своего царского могущества, из тщеславного стремления возвеличить свое имя. Он силой принуждал народ трудиться на постройке, тяжко карая непокорных. Но, видно, даже сам Юпитер разгневался на него за неправедные дела, потому что не позволил царю увидеть храм завершенным. Достроил его свободный римский народ, свергший царскую власть…
Они почитали наших богов. Только стали называть их по-своему: Сатра и Велха нарекли Сатурн и Вулкан, богиню Уни — Юноной, Менрву — Минервой… Не боясь земных владык, они не привыкли унижаться и перед небесными — и поклонялись им, не теряя достоинства. Войдя в храм, став перед лицом бога, восседающего на престоле в короне и с жезлом из молний в руке, оставляли ему дары и говорили: «Я даю, чтобы ты дал». И твердо верили, что, получив свою дань, бог исполнит желаемое — по справедливости… Правда, еще больше, чем грозных богов пантеона, они чтили своих семейных ларов — хранителей дома и очага, и тех, кто помогает растить урожай, и духов гор, источников и деревьев, а еще богов Чести и Верности, Победы и Согласия. И, не ведая облика этих божеств, обращались к ним так: «Кем бы ты ни был, мужчиной или женщиной»…
А еще полюбили ворожбу — они ее называли этрусским знанием. Гадали, как водится, по копьям, по печени жертвенных животных, по голосу и полету птиц. Ну например, если ворон летит слева — быть беде. Если справа — это хороший знак, на счастье…
* * *— А можно от вас позвонить?
— Что, деньги на счету кончились?
Она сказала, что у нее нет мобильного, и он, конечно, не поверил, но дал свой, — стационарного телефона здесь не было. Поверил в следующий момент, когда она, набрав номер, так и не нажала кнопку вызова.
— Атас, я в шоке!.. А почему ты не заведешь мобильник?
— Да не нравится мне. С ним, как на привязи.
— А, типа напрягает, что могут достать? Так отключила, и все!
— …О, к нам кто-то идет. Толстое красивое животное! — девушки приветствовали серого кота на окне, не видя, что в это время вошла новая посетительница — тоже довольно внушительных габаритов… Коту под общий смех насыпали корма, и он, окинув всех важным взглядом, неспешно приступил к трапезе.
Рыженькая подошла, стала возле карниза с китайскими висюльками:
— Ой, я смотрю, и прям колотит. Вот так иглой по коже… — она передернулась, видя, как выступает кровь, смешиваясь с краской. — А вам как?! Ну, вы, наверное, привыкли!
— И правда, уже седьмой раз. Стоит только начать, потом еще тянет…
Узоры на ее запястьях, плечах и щиколотках были одни и те же — ломаные линии и завитки, и еще что-то вроде свастики, только не из углов, а с закругленными концами.
— А этот рисунок, он что-нибудь значит?
— Его называют «Колесо жизни». Очень древний знак, символ вечного движения… А еще солнечной энергии, четырех главных стихий, четырех сторон света и времен года. — Та засмеялась. — В общем, можно выбирать, что по душе.
— А что означает эта надпись? — рыжая попыталась прочесть буквы, которые, выходя из-под иглы, браслетом охватывали предплечье. — Это на каком языке?
* * *Разве можно, путешествуя по этому городу, не побывать ни в одном музее? Их здесь вообще очень много, но лучше всего, наверно, вот этот — римской цивилизации. Там должно быть собрано все самое главное!
Монолитное темно-серое здание, дверь мерцает в темной глубине колоннады, как вода на дне колодца. Внутри неожиданно тихо.
Главное — это Колизей, Ватикан и фонтан Треви. А здесь туристы бывают редко.
Город великий, племя где то, что народы повергло,
Запад с востоком пред консулами твоими склонив?
Статуи, и правда, как живые. Их создатели считали, что нет нужды лгать в портрете — личность римского гражданина и так драгоценна, и его никто не приукрашивает, потому что он и так уважаем повсюду. Герои времен Республики: воин в доспехах или государственный муж, облеченный в тогу, суровые лица, жесткие складки одежд.
«Еще и тогда владели римляне всею вселенною…»
Что ж ты лежишь, о Рим, под пятою тевтона
В рабстве мужи твои, чтят захватчика волю
Погибель в богатстве, подрывающем силы… После завоевания Греции римляне познакомились с роскошью, переняли от побежденных любовь к искусствам и всяческим развлечениям. Дань, взятая с греков, была такой большой, что граждан освободили от налогов. Римляне увидели, что можно жить не только в войне и трудах, и постепенно изменили заветам предков — стали возводить вместо прежних скромных домов пышные дворцы и украшать их, проводили дни в праздном досуге.
Стыдно вещать про позор обреченного града!
Любит за деньги толпа; исчезла свободная доблесть
предков; вместе с казной разоренный лишается власти.
Рухнуло даже величье само, изъедено златом.
…Померкло владычество Рима,
честь сокрушилась его. И Рим, безнадежно погибший,
сделался сам для себя никем не отмщенной добычей.
Рим, погрузившийся в грязь и в немом отупенье лежащий…
Многие больше не хотели служить на благо отечества и, пользуясь обретенным богатством, нанимали вместо себя солдат. Это было в конце Республики, а потом прошли несколько веков Империи, и Рим все глубже увязал в роскоши и разврате… Ко времени нашествия варваров в городе уже не осталось людей, готовых пожертвовать ради него не то что жизнью, а даже покоем и благополучием.
Непобедимый, сдался ты всем нападавшим?
Мертв! лишь отбросы жалкие вместо тебя
Мертв! Тот народ, что империю дал нам
Рим, ты все ж пал, с гордым племенем, тебя сотворившим…
«Один добрый римский язычник стоит шести дюжин пресмыкающихся ничтожных отбросов общества, ударившихся в фанатичную иноземную веру!»
Они предали даже своих богов.
