Роджер Малиссон - Последняя жертва
Шригли раздели до пояса и члены секты окружили его, поочередно прижимая свои холодные руки к его груди и напевая странные заклинания. С ужасом он признал в одной маске известного члена кабинета министров — тот сильно шепелявил, и ошибиться было невозможно. А одна из женщин явно была главой модного салона…
Заиграла дикая музыка — примитивный сексуальный ритм без всякой мелодии, и сборище начало распадаться на пары и тройки. Внезапно рядом с ним оказалась Амелия Кроторн, с насмешкою смотревшая своими узкими темными глазами.
— Поиграйте с тем, что мир именует «грехом», мистер Браерс, — сказала она.
— Шригли, дорогой мой, с тобой все в порядке? — Этими словами на следующее утро он был разбужен у себя в студии своей матерью, склонившейся в беспокойстве над его кроватью.
— Мне приснился кошмарный сон, — слабо произнес он, протирая глаза.
— Уже десять часов, дорогой мой, а я тебя никак не добужусь. Я так беспокоилась. Сегодня мы едем к леди Бертран, не забыл? Я специально заехала за тобой с Бейкер-стрит. Конечно, если ты себя плохо чувствуешь…
— О да, мама, я сейчас оденусь.
Однако он уже был одет в то же, что было на нем прошлым вечером. Но ведь ему все это, конечно же, только приснилось?.. Неожиданно он упал на подушки, ошеломленный и несколько напуганный тем, что боль у него в груди прошла, и дыхание стало глубоким и легким.
Когда первоначальные сомнения и ужас притупились и Шригли увидел, что гибельные тучи над его головой рассеялись, он начал ценить свое вновь обретенное здоровье. Как только он насытился, после еды он сделал несколько физических упражнений и осознал, что способен наслаждаться простыми радостями жизни, которые большинство людей принимает как должное. Он даже мог учиться верховой езде, если бы захотел, и охотиться. Но самое главное, — он мог теперь работать без устали по многу часов над своими скульптурами.
Он нанес визит Амелии Кроторн, чтобы поблагодарить ее. Теперь она уже не казалась ему зловещей.
— Это такое благодеяние, — признался он.
— Благодеяние?! — она закричала на него, как мегера. — Не смейте произносить подобные отвратительные слова у меня в доме!
— Простите, — пробормотал он, стараясь выпутаться из неловкого положения, — кажется, это не самое уместное выражение в данных обстоятельствах.
А через две недели, в Рождество 1894 года, Шригли Браерс продал душу дьяволу в обмен на жизнь и здоровье и подписал договор собственной кровью. Но была в этом договоре одна неувязка. Раз в год он должен был приносить в жертву дьяволу какого-нибудь грешника, чтобы продлить свой договор. Если ему это не удастся, болезнь вернется, и он умрет проклятым во веки веков.
Действительно, дьявол никак не мог оказаться в проигрыше от этой сделки.
С тех пор Шригли начал искать свою первую жертву. Самым подходящим кандидатом был генерал Мастерсон, над которым Шригли подшучивал в его присутствии и которого за глаза презирал как слюнтяя и развратника. Однажды он заехал к нему без приглашения и застал того склонившимся над большой чашкой, в которой плавали несколько бумажек, используемых для ловли мух.
— Мой дорогой генерал, чем это вы занимаетесь?
Генерал виновато улыбнулся.
— О… э… Просто готовлю слабый раствор мышьяка из этих бумажек для ловли мух. Дело в том, мой дорогой друг, что моя жена считает, что он чертовски улучшает цвет ее лица. Кроме того, это снадобье… ммм… прекрасный афродизиак, конечно, если принимать его в очень малых дозах. В мои годы приходится думать о стимуляторах.
Он легонько толкнул Шригли локтем и криво ухмыльнулся, прищурив водянистые глаза и обнажив неровные зубы.
— И вы пьете его регулярно? — с любопытством спросил Шригли.
— О да, в самом деле, — с воодушевлением сказал Мастерсон. — Многие из нас, стариков, употребляют это снадобье. Оно делает чудеса в… эээ… нужные моменты, знаете ли.
— Могу представить, — радостно согласился Шригли.
Ему оказалось несложно заманить Мастерсона в свою студию, пообещав устроить тайное свидание с двумя пышнотелыми девицами из мюзик-холла. Еще проще было приготовить весьма сильный «афродизиак», который генерал с готовностью согласился выпить.
— Как крысы, с жадностью набрасывающиеся на приготовленную для них отраву, — воскликнул Шригли, поднимая бокал. — За грех, Мастерсон!
— В самом деле, — подхватил старый козел, — и за по-настоящему грешный вечер. Ура!
Он умер до того, как рухнул на пол.
Шригли пришлось отвечать на кучу скучных вопросов, и ответы его не вполне удовлетворили полицию, но, поскольку тела генерала так и не нашли, было официально признано, что тот был убит по пути из студии домой.
После этого званые обеды миссис Мастерсон стали значительно приятнее.
В течение года Шригли абсолютно выздоровел. Он начал интересоваться спортом, блистал остроумием на званых обедах и, что было для него важнее всего, повысил свой художественный уровень. Время от времени он отдавал дань распространенным порокам, но всегда знал меру.
Работа целиком поглощала его, и он часто представлял формы и линии в камне и глине, находясь в объятиях какой-нибудь актрисы, чье сердце он собирался вскоре разбить, или сидя в питейном заведении, в то время как его друзья предавались пороку.
Его репутация как художника росла день ото дня. Однако, помимо его воли, в скульптурах Шригли появился новый элемент — черты гротеска. Критики приписали это влиянию Обри Бердсли.
Олайв Флинн двигалась своей обычной походкой, дрожа на леденящем ветру и плотнее обертывая поношенное пальтишко вокруг своих худых плеч. Сегодня дела шли плохо. Она шмыгнула в подворотню и быстро глотнула джина из маленькой фляжки, полученной от сутенера.
Она надеялась, что сможет к ночи принести ему немного денег;
Билл был хорошим парнем, но прижимистым, и частенько выходил из себя в трудные времена… Она быстро обернулась, заслышав шаги позади себя. Никого. Никого в пределах видимости на плохо освещенной улице. Может быть, это Билл проверяет ее? Она ускорила шаг. Надо быть осторожной. Нельзя исключать возможность пасть жертвой убийцы — по улицам бродило множество сумасшедших.
Опять эти шаги. Клиент? Она обернулась и подождала. Из тени выступила высокая худая фигура.
— Ты один, дорогой? — нервно позвала она.
Человек улыбнулся приятной улыбкой, и она расслабилась. Этот из застенчивых.
— Я хотел узнать… Не хотите ли выпить со мной? — тихо произнес он.
Он был недурен собой.
— Конечно, милый. Где ты живешь?
