Марат Хабибуллин - Князь войны
Она тяжело опустилась на диван и закрыла лицо руками
- Ты был прав Илларион, вечность не сахар, - глотая слёзы отчаяния, говорила Инна, - сегодня я потеряла сына, а завтра что же весь мир отвернётся от меня?
- Такова наша судьба, жизнь во мраке и одиночестве. А Олег вернётся, вернётся, никуда он не денется. Вот подумает, поразмыслит и приедет просить прощение…
Олег остановил машину недалеко от церкви. Положив руки на руль, а на них голову, он глубоко задумался. Разговор с отцом не покидал его мыслей. Вновь и вновь его бросало в жар, всё внутри горело болью и гневом. Огонь обмана обжигал душу и казалось ещё немного и вулканом ярости взорвётся сердце, излив наружу лаву – гнев обиды и обмана. Он сжал кулаки, щёки парня тряслись от негодования и возмущения. Он поднял голову и взглянул на церковь.
- Церковь святая подарит вам освобождение, а мне счастливую старость.
Он вышел из машины, захлопнув дверцу, и огляделся по сторонам. Веяло вечерней прохладой. Полная луна нависла над куполом церкви, казалось в эту ночь должно произойти нечто страшное. Олег смахнул капли пота со лба и скрылся в церкви…
Ночью, когда взошла луна, Инну начал мучить первый голод. Всё тело разрывалось от жуткой боли, словно её против воли подвергли страшным пыткам. Организм требовал крови и только крови. Илларион спешно вышел на улицу и поймал бродячую кошку, он перерезал животному горло и, вылив кровь в кружку, подал жене. Инна жадными глотками выпила кровь, затем вырвала из рук мужа зверька и впилась клыками в труп зверя. Если бы она сейчас видела себя, она показалось бы себе голодной тигрицей. О как она была голодна! Разорвав тельце в клочья, она взглянула на мужа. Он стоял в сторонке и грустно смотрел на Инну. Она утёрла со рта кровь, поднялась на ноги и упала в объятия мужа. Плечи её тряслись в плаче.
- Не думала я, что это так ужасно, - говорила она, - сегодня ты убил, а завтра убью я и так вечно. Ах.
Неожиданно в дом ворвались мужики с топорами и вилами, во главе батюшки Ивана и Олега. Увидев на полу тельце кошки и Инну в кровавой одежде, все пришли в тихий ужас. Любовь к родителям умерла в сердце Олега.
- Что всё это значит? – не понял Илларион, выступив вперёд. Инна спряталась за спиной мужа.
- Пришла ваша смерть кровопийцы, - в лютой злобе проговорил Олег, сжимая в руках кол и молот
- О чём ты? – не понял Илларион.
Батюшка Иван выступил вперёд и, поставив перед собой крест с образом Христа, проговорил, дрожим голосом.
- Отрекись от Сатаны и прими Христа как спасителя своего.
- Что за бред батюшка? Что за маскарад Олег? Мы же ничего плохого тебе не сделали. Мы же твои папа и мама.
- Не подходи ко мне проклятый демон – попятился назад Олег.
- Олег,
- сынок, - отчаянно взывала мать, - ну не будь же ты кретином.
- Во имя отца, сына и святого Духа, - произнёс батюшка Иван и обрызгал детей темноты святой водой.
Вампиры взвыли от боли и упали на пол, содрогаясь в конвульсиях. Жестокая боль хлестнула по нервам. Крик Смерти убил тишину Прошино. Святая вода обжигала тело и лицо, как кислота, превращая супругов в отвратительных уродов и выжигая в их сердцах последнюю каплю жизни.
Олег упал на колени перед отцом, поставил остриё ему на сердце и приготовился к удару. Илларион разжал обожженные губы и прошептал с тоскою, переполняющая ненависть:
- Мы вампиры тоже раса, почему вы люди не хотите понять нас. Так будьте же вы прокляты, люди! За вашу гордыню, слепоту и глухоту ближнему своему. Вы – ничтожные черви! Вы…
Он не договорил т.к. Олег взмахнул молотом, удавив по колу. Смерть вонзилась в сердце Иллариона. Он опустил веки. Бессмертная жизнь покинула Иллариона. Но надолго ли, а?
Инну постигла та же участь.
- Сжечь всё здесь дотла, - крикнул Олег.
Мужики, обсуждая произошедшее, один за другим вышли на улицу и, облив дом бензином, подожгли его. Гигантский костёр взвился до небес, озарив Прошино ярким алым сиянием. Жар обжигал лицо и ледяное сердце Олега не растопит жар огня. Он стоял и хладнокровно смотрел на горящую избу. Убив вампиров, он забыл о том, что кем бы ни был его отец, он любил сына, заботился о нём, вырастил, дал образование. Но сегодня в лице убитых он не видел любимых родителей. Сегодня они для Олега, жестокие убийцы ночи. Олег не хотел верить в доброту вампиров. В их светлые души. Он не пытался понять тяжёлую горькую судьбу несчастных вампиров – изгоев Мира Бога…
Илларион воскрес, ибо не мог умереть, тот, кто родился жить вечно. Он должен жить. Глубоко вдохнув, он открыл глаза. Прикусив губу до боли, он вынул из сердца осиновый кол и бросил его в огонь. Ничто не убьет Солдата Правосудия! Крик отчаяния вырвался из раненой груди, когда он увидел, что Инна мертва. Любовь превратилась в скелет. Дом полыхал огнём и жадно пожирал любовь Иллариона. Ни одну черту не стёр огонь из памяти Иллариона. Слеза хлынула из глаз, крик разбитой жизни вырвался из груди, и птицею скорби улетал в небеса. Горе потерянной любви заставило его закрыть глаза на реальность. Илларион поднял череп любимой жены и поцеловал его, омывая слезами свою любовь:
- Инна, любовь моя, услышь клятву разбитого сердца. Обещаю, я обращу людей в прах, и на руинах смерти воскреснет новое Государство. Государство Дьявола. Я слышу, ты жаждешь крови. Да воскреснет Аваддон!
Рухнула балка. Потолок начал осыпаться. Илларион осторожно положил череп на пол и панически огляделся. Он выбил стекло горящим стулом, выскочил в окно и побежал прочь от проклятой деревни.
Когда от дома осталось одно воспоминание, Олег среди пепелища обнаружил только один труп. Он пришёл в тихий ужас и, крестясь, убежал прочь. Он знал, отец воскрес и не простит его. Опасаясь мести отца-демона он собрал чемоданы и с женой уехал в Лондон. Дальнейшая его судьба к сожаленью неизвестна…
Глава двадцать восьмая Сон.
Долго бежал Илларион, пока обессиленный, не упал в лесу под осиной. Услышав хруст ветки за спиной, он в страхе обернулся и увидел виновника своего страха, лисицу. Зверь обнюхал воздух и скрылся за осиной. Ему всё ещё мерещились голоса и погоня. Но за ним естественно никто не гнался, это страх перед смертью взял власть над больным воображением вампира. И каждый куст зловещим хищником казался.
Илларион тихо вскрикнул и, закрывая глаза на усталость, побежал дальше. И тогда невольно он помыслил о смерти, чем воскрешение. Изгнание – вечный бег от себя. Ночь угасала в предрассветных сумерках, когда Илларион вышел к реке голодный, измученный, раненый и обожженный. Он упал на колени и жадно припал губами к холодной речной воде, смочил лицо и сел на берегу.
