Вера Головачёва - Смех сквозь слезы
Антону так жалко стало, что Зина осталась без губной помады. Она ей так шла.
– Вот это месть, так месть, – одобрил Славик. – Классный ты парень, Ромик, – поворачиваясь к духу, сказал он. – Куда же он делся?
Ромика и след простыл. Он растворился в воздухе так же незаметно, как и появился. Только холодком повеяло. Странное это событие удивило ребят, а Антона насторожило.
* * *В школе Антон успокоился и совсем забыл об утренних своих сомнениях. Тарасова сегодня целый день сидела за своей партой тише воды, ниже травы, ни разу не ответив, поэтому можно было поднимать руку когда хочешь. Только вот жалко, что сегодня к занятиям он, Антон, не был так готов, как вчера. Не каждый же день подолгу общаться с учебниками.
Уже на третьем уроке у Антона начало посасывать под ложечкой, но он не стал доставать бутерброды, приготовленные мамой сегодня утром. Он знал, если съест сейчас, к пятому уроку желудок опять начнет возмущаться. И Антон дождался большой перемены.
В классе опустело: кто в столовую побежал, кто по коридору пустую банку гоняет – в основном это ребята, не удержавшиеся и раньше времени съевшие свой обед. Славик уже добыл из сумки большое яблоко и сейчас надвигался на Антона, чтобы перемолвиться словечком, сладко хрустя содержимым своего рта.
Антон с нетерпением инспектировал закрома своей сумки и достал сытно пахнущий колбасой бумажный сверток. Рецепторы Славика тоже учуяли заманчивый запах.
– Делимся пополам? – спросил он.
Антон кивнул головой и развернул пакет.
– Я пожалуй яблоками обойдусь, – проговорил Славик и подавил в себе позывы к сдавленным смешкам и рвоте.
На белой в клеточку бумаге, еще промасленной лежавшим когда-то в ней бутербродом, извивались не довольные тем, что их потревожили, короткие и жирные, с черными головками личинки. По крошкам, в которых они возились, можно было определить: бутерброд был несомненно. Видимо, его нещадно съели эти червяки. Вон, по их довольным мордам видно, что они сыты.
– Это все твой замечательный Ромик. Его рук дело, – накинулся разозлившийся Антон.
– Почему же мой? – пытался реабилитироваться посмеивающийся Славик. – А они ничего, сытными должны быть.
– Кто мне пел о том, какой он замечательный?
– Я же ради тебя…
– Ради меня? – Антон не знал, какие подобрать слова. Он видел, как его лучший друг еле сдерживает смех, смотря на то, что случилось. Обида, злость, голод, – все смешалось, и он выскочил на улицу, не дожидаясь последнего урока. Пусть себе без него на рисовании кисточками машут.
Славка выбежал вослед. Для него рисование тоже оказалось не столь важным. Друг дороже. Поэтому он теперь шел чуть позади, постоянно отставая от Антона, и подыскивал слова утешения.
– Ой, ловите, – послышалось с балкона, точно под которым оказался Славик.
Клубя во все стороны белым, держа курс прямо на мальчишку, падал мешок. «Ну все, – решил Антон, – прощай, друг». Славик же ничего подумать не успел. Ему повезло, что мешок оказался развязанным. Он перевернулся в воздухе, сделав завидное сальто, и просыпался мукой на и без того белую голову. После этого сама мешковина мягко покрыла Славика по самые плечи.
– Теперь все поровну, ты не обижаешься? – спросил опять непонятно как оказавшийся рядом Ромюс.
– Нет, не поровну, – с вызовом ответил Антон. – Еще ты у нас остался.
Черные глаза духа вспыхнули и загорелись злобой. Губа с одного края нервно дернулась, то ли в усмешке, то ли еще от чего. Опять повеяло холодком. Он дохнул в лицо Антону, чуть потревожив волосы, и прокрался в сердце ознобом.
– Ты у нас не любишь шуток? – спросил Ромюс у мальчика. Улыбка была как приклеенная, потому что все другие черты лица не смеялись. Хотелось оторвать ее и выбросить в кучу сухой листвы. Нет, сначала измять как следует. – Значит, шутки тебе не нравятся? Тогда тебе подойдет мой друг. Он тебе понравится. Аксот, познакомься с мальчиками.
Перед отряхивающимся Славиком возникла почти невидимая фигура из голубой дымки. Она была крайне худая, как будто дым, извиваясь вверх, вытянул ее, сделав длинной и корявой. Мешки под глазами отвисли от постоянного плача, большие зрачки блестели слезой. Руки, как плети, повисли вдоль туловища и не шевелились. Он смотрел на Славика своими красными от постоянной влаги глазами. Пристально, без злобы. С тоской.
– Я запомнил этого мальчика, Ромюс, – сказал новый дух и уронил на асфальт слезу.
– Ай, – вскрикнул Славик, стоило ему только пошевелиться. Он съежился, подняв плечи, и Антон услышал, как с тихим шелестом за шиворот и за пазуху посыпалось стекло.
Да, мука, каким-то непонятным образом, превратилась в мелко битое стекло, которое, чуть позвякивая, ссыпалось со Славкиных плеч. Те кусочки, которые попали ему под рубашку, больно резали кожу, выдавливая из тела красные капли. Антон подбежал к другу и осторожно стал расстегивать ему рубашку, чтобы помочь избавиться от стекла. Она начинала уже местами промокать красным.
Когда все закончилось, духов рядом не было.
– Теперь ты не будешь говорить, что он замечательный? – спросил Антон.
Славик ничего не ответил, он старался проглотить слезы, чтобы не показать перед другом своей слабости.
ГЛАВА 3
– Я загоню его обратно в книгу, – злился Славик, быстро вышагивая по тротуару. – Вот тогда я посмеюсь! Да еще как посмеюсь!
Он старался не закрывать рот, чтобы не расплакаться от боли и обиды. И это сделал тот человек, которого Славик уже начал считать своим лучшим другом! Чуть с Антоном из-за него не поссорился. И не человек он вовсе.
– Да подожди ты, куда спешишь, – чуть успевал за Славиком друг. – Нужно сначала все продумать.
– Чего тут думать? Залезем в дом, возьмем книгу и прочитаем обратное заклинание. Если есть такое, чтобы вызвать духа из книги, значит, найдется и то, которое загонит его обратно.
– А если там будет бомж?
– А что бомж? – приостановился Славик и посмотрел другу в глаза. – Если помешает – подвинем.
Антон сомневался, что все так легко получится, но товарища не бросал. Они подошли к заброшенному дому и просочились сквозь дыру в заборе. У окна ребята немного засомневались, помялись, заглядывая внутрь, но ничего подозрительного там не заметили и, немного успокоившись, залезли в дом.
Бомжа на месте не оказалось. Да и не должно его здесь было быть, потому что в это время он подрабатывает у церкви. Ящик кто-то убрал на место, в комод. Славик, помня Антоновы попытки не далее как вчера, со всей силы рванул его на себя и чуть не упал.
– Есть, – обрадовался он.
Ящик открылся сразу. В нем все так же лежала книга: старинная, с потершимися углами и с металлической застежкой.
