Майк Стокс - Тень призрака
От его интонации, от того, как он буквально через силу выдавил это «уехать отсюда», меня почему-то пробрал озноб. Я даже не сразу нашелся, что ответить. Но пока я лихорадочно подыскивал слова, Рейнолдс сам сказал мне, что случилось:
— Видите ли, сэр, он сошел с ума.
— Сошел с ума? — Я не поверил своим ушам. — Килмойл? Да он же самый разумный и самый практичный из всех, с кем я знаком!
— Да, сэр. Но, к несчастью, он вбил себе в голову, что за ним охотится некий… э-э… призрак, сэр. Дошло до того, что его душевное здоровье начало вызывать некоторые опасения, и его пришлось увезти… э…
— Куда увезти? В больницу?
— Можно и так сказать, сэр. В заведение, где лечат душевнобольных. В сумасшедший дом.
Я буквально лишился дара речи.
Рейнолдс тоже молчал, скорбно уставившись в одну точку.
— Как вы понимаете, сэр, в замке сейчас неразбериха. Поэтому вам так долго пришлось ждать под дверью. Примите мои извинении, сэр.
— Да, Рейнолдс, конечно. Я все понимаю.
— Спасибо, сэр. До свидания.
Он собирался уже закрыть дверь.
— Погодите, Рейнолдс. Ответьте мне на один вопрос.
— Да, сэр?
— Этот… призрак… Что он собой представляет?
— Насколько я знаю, это собака, сэр…
Я вскочил седло и поехал домой. В душе у меня поселилась смутная тревога, которая постепенно переросла в безотчетный страх, так что, как только впереди показался мой дом, я пустил коня галопом. Дурное предчувствие меня не обмануло. Въезжая во двор, я услышал отчаянный крик:
— Собака! Опять эта собака!
Это кричала Лилия.
— Но, мэм, какая собака? — донесся до меня недоумевающий голос няньки.
Я ворвался в дом, как ураган.
— Лилия, что случилось?
— Неужели ты ничего не видел?
Огромная собака! Она вырвалась из могилы и забрала моего ребенка! Она забрала моего ребенка!
Больше я не добился от Лилии ни слова. Она опять начала кричать охваченная неизбывным горем. Я бросился в детскую. Нянька рванулась следом.
— Ничего не понимаю… Еще минуту назад он был здесь, — упавшим голосом пролепетала она.
— Вы не видели эту собаку? — закричал я вне себя.
— Нет, сэр.
Я выбежал из детской, осмотрел все комнаты и выскочил из дома. Ребенка нигде не было. Лилия продолжала кричать. У меня в голове вертелись ее слова: «Она вырвалась из могилы и забрала моего ребенка!» Я не знал, что и думать.
— Позаботьтесь о ней! — крикнул я няньке и, схватив лопату, которая валялась в саду, бросился к порогу передней двери, туда, где старик похоронил пса.
Я собирался отрыть эту чертову зверюгу. Копать пришлось долго: старик вырыл глубокую яму. У меня за спиной уже вырос немалый холм свежей земли. И вот наконец лопата наткнулась на что-то большое и мягкое, завернутое в просмоленную парусину. Я вытащил сверток и в нерешительности положил его на землю. Мне надо было собраться с духом. Лилия по-прежнему кричала. Только теперь ее крики походили скорее на вой. Нянька пыталась ее успокоить, но пока безуспешно. Скрепя сердце я развернул парусину и обнаружил… обгорелый труп собаки, который уже начал разлагаться. Моего сына там не было.
В душе у меня затеплился лучик надежды: быть может, Джорджа похитил какой-то бродяга и мы еще сможем его разыскать, если немедленно организуем поиски. Закапывая могилу, я пытался припомнить, где здесь ближайший полицейский участок.
А потом, подхватив лопатой очередную порцию земли, я увидел… Сначала я не поверил своим глазам. Но это точно был он… обрывок синего одеяльца Джорджа.
Я упал на колени, заходясь судорожными рыданиями. Где-то поблизости — совсем рядом — раздался жуткий горестный вопль. Я даже не сразу сообразил, что это кричал я сам. Мне казалось, что больше незачем жить. Мой сын мертв.
Два года прошло с того страшного дня, когда мы с Лилией лишились сына. Призрак собаки обиженного старика вершил свое жестокое отмщение. Первой жертвой пал Килмойл. Призрак являлся ему чуть ли не каждый день. Чаще всего по ночам, но случалось — и при свете дня. Истерзанные разум и тело Килмойла не выдержали. Мой друг умер.
Но что мне теперь до Килмойла!.. Вчера у меня на руках умерла моя Лилия. Почему-то проклятие затронуло не меня, а ее. Призрак ужасного пса являлся ей так часто, что я начал уже бояться, как бы она не лишилась рассудка. Впрочем, краткие просветы все-таки были. В такие дни у меня в душе вновь зарождалась надежда, что Лилия освободилась от донимающих ее кошмаров, что не все еще потеряно и мы сумеем вернуть наше былое счастье. Но вчера утром ей снова явился пес-призрак. В последний раз. Она была в спальне одна, и я услышал ее жуткий крик: «Убери от меня, убери!» — как будто кто-то напал на нее. Когда я ворвался в спальню, Лилия лежала без чувств. А вечером она умерла.
Ну что ж, теперь все закончилось. Мой друг мертв. Мой сын мертв. Моя жена мертва. Призрак-пес пощадил только меня. Почему? Я не знаю. Я уже не сомневаюсь в том, что он существует. Однако по какой-то причине я ни разу не видел его…
Но что это? Какой-то шум… Кто-то скребется в дверь… Нет, ничего. Мне показалось… Хотя погодите… Вот он опять, этот шум, и теперь… Теперь я слышу… Кто-то крадется по коридору… Вот он уже у двери… Кто-то рвется ко мне в кабинет.
Звонок с того света
Мы все когда-нибудь умрем. Это истина — непреложная и неизбежная. Но что с нами будет потом, после смерти? И будет ли что-то вообще?
Однажды мне довелось пережить нечто такое, что приоткрыло завесу этой извечной тайны.
Когда у моего друга Винсента умерла жена, это стало для него настоящей трагедией. Он был намного старше ее, так что к чувству невосполнимой утраты добавилось еще и горестное недоумение: почему так случилось, что она умерла раньше него? Они поженились в 1876-м. Винсенту тогда было сорок, Элисон — двадцать пять. Они прожили вместе почти двадцать пять лет. Они были очень разные люди, и, может быть, именно поэтому их брак оказался на удивление счастливым.
Винсент, человек не слабый и не инертный, по сравнению с Элисон иногда таковым казался. Женщина властная, натура взрывная, Элисон, однако, никогда не была тиранкой. Она искренне любила Винсента, и, вне всяких сомнений, он прожил с ней счастливые годы. Однако была у Элисон одна черта, которая очень меня раздражала. Она была яростной собственницей. Она безумно ревновала Винсента ко всем и ко всему, хотя он не давал ей для того ни малейшего повода. Он посвящал ей всего себя без остатка. Он просто был не способен любить кого-то еще. Но Элисон все равно изводила его своей ревностью.
Если Винсент слишком долго беседовал со знакомой дамой, Элисон прерывала их разговор и уводила мужа. Подчас это выглядело грубо и мелко. Но, как я понимаю, в каждом, пусть даже самом счастливом, браке есть свои маленькие шероховатости. И брак Винсента с Элисон не был исключением.
