Ирина Ильина - Ночь на озере Нарочь
— Кто это? — спросила я шепотом.
— Кощей, нечистый, как хочешь, так и называй, — ответил дядя Бронислав.
— Куда же мы попали?
— Ежегодный Бал, — прошептал дядя Бронислав, — оглянись. Это русалки, домовые, ведьмы, лешие, кикиморы. Нечисть и нежить.
— А стрекозы и жуки?
— Это живые люди, попавшие в рабство.
Тем временем троица села за стол, Кощей снова хлопнул в ладоши и все вокруг ожило. Полилась веселая музыка, возобновились танцы. То там, то здесь раздавались игривые похохатывания. Стрекозы не успевали подносить новые бокалы, жуки наполнять угощениями вазы.
Огромная бабочка, черный махаон, заняла место крупье у стола. Игра пошла. Слышно не было, что они говорили, но я видела, что Морана и Тереза проигрывают. Тереза играла спокойно, она легко расставалась с деньгами. Морана нервничала, злилась. Наконец, Тереза отказалась от игры. Она проиграла все и со смехом вывернула наизнанку пустой кружевной кисет. Морана продолжала играть, она срывала с себя украшения, бросала их на стол, злобно шипела. Кощей весело хохотал.
Я не заметила, что медленно подвигаюсь ближе к игрокам. Очнулась только, когда передо мной встала знакомая стрекоза. Тогда и услышала, наконец, возбужденный шепот дяди Бронислава:
— Остановись! И сама пропадешь, и брата погубишь.
Я замерла, прислушиваясь к тому, что творилось за столом. А там шел спор. Морана хотела отыграться, предлагала сыграть в долг, но Кощей отказывался:
— Ты мне еще с прошлого бала должна, — хохотал он, — не отыграться тебе! Что ты можешь предложить? Снег да болезни? Хвори да горе? Я и сам могу, этого у меня хватает.
— Ставлю мальчика, — вскричала Морана.
Сразу возникла тишина. Казалось, слышно, как трава шевелится. Замолкла музыка, стихли разговоры, прекратились танцы.
— Мальчика, говоришь, — громким шепотом произнес Кощей, — а он живой? Что-то не похож.
— Живой, еще как живой, — расхохоталась Морана.
Она дунула, и с ладони Василько взмыла вверх и обосновалась в небе одинокая звезда. Василько подскочил, оглянулся, меня он не увидел. Он смотрел на Морану:
— Ты сказала, она моя! Ты сказала, звезда моя. Отдай!
— Ох, какой прыткий, — засмеялся Кощей, — идет, играем!
— Послушай меня, Морана, — вмешалась в спор Тереза, — ты все равно проиграешься. Отдай мне мальчика, я отыграю твой проигрыш.
— Ты хочешь отыграть и отдать Моране? Что за альтруизм? — удивился Кощей.
— Бывают, знаешь ли, и у меня странности, — усмехнулась Тереза.
— А что ты захочешь за это от меня?
— Слово.
— Какое?
— Отыграюсь, узнаешь.
— Играй, мальчишка твой! — со злостью сказала Морана.
Крупье — черный махаон, раздал карты.
Я не знаю, как, но Тереза выиграла! Я хотела позвать брата, только открыла рот, как синяя жаба закрыла его собою. Вокруг меня плотным кольцом стояли мавки, над головой кружила стрекоза. Я испугалась: почти не стало видно, что делается на поляне. Я старалась рассмотреть, где Василько. Вдруг он появился за моей спиной вместе с Летавицей. Я прижалась к нему и заплакала.
— Сейчас, Василько, мальчик мой, сейчас мы уйдем, — шептала я ему.
— Что это? — спросил он, показав на синюю жабу на моем лице.
— Ничего, не бойся, я потом тебе расскажу.
Дядя Бронислав в это время уже перепрыгнул с лица обратно на плечо. Я услышала продолжающийся разговор:
— Так какое слово ты хочешь? — спросила Морана.
— Поклянись, что больше обманом заманивать людей не будешь!
— Ах, Тереза! — воскликнула со смехом Морана, — а сама-то какова? Не обманом ли ты притащила сюда девчонку? Знает ли она, что ты потребуешь с нее за спасение брата?
Кресло под Кощеем превратилось в качалку, он наслаждался спором двух женщин, покачиваясь, смакуя шампанское, вертел в руках свой цилиндр.
— Да, да, Тереза, — ехидно засмеялся он, — знает ли девушка?
— Нет, не знает. Но она согласна на все. Это знаю я.
— Скажи, дитя, — спросил Кощей и в упор взглянул на меня, — на что ты согласна ради спасения брата?
— На все, — повторила я слова Терезы.
— И ты отдашь за это свою душу? — спросил, хмурясь, Кощей.
— Да, — тихо ответила я.
— Ну что же, Тереза, требуй, это твоя добыча!
— Послужишь мне три года. В первый год будешь жуком, во второй — стрекозой, в третий — виночерпием. Как понадобишься, вызову. Согласна?
— Да.
— Кажется, пропели вторые петухи, пора собираться, — сказал Кощей.
Он хлопнул в ладоши и освещавшие дворец огоньки поднялись в воздух, все выше и выше, и заняли свои места на небосклоне. Потемневший замок стал размываться, дрожать и исчез, мавки вошли в озеро, ведьмы оседлали появившиеся из неоткуда метлы и улетели, как-то исчезли домовые, лешие потянулись к лесу, улетели стрекозы и жуки, растаяли виночерпии. Морана, Тереза и Кощей повернулись и пошли туда, где только что был замок. Со спины их одежды казались серого цвета, уходили они медленно, беззвучно. Запели "третьи петухи".
Василько спал рядом со мной, в руках он держал венок из желтых кувшинок. В сером предрассветном небе гасли последние звезды. Скоро рассвет. Там, где был замок, появились очертания палаток. Проснулся Василько.
— Тась, — сказал он, — мне такой сон приснился!
Помолчал, покрутил в руках венок.
— Или не приснился?
— Не знаю, Василько, не знаю, — ответила я.
07.04.2011
