Ирина Ильина - Ночь на озере Нарочь
— Ты будешь все время с ней. Если что-то пойдет не так, шепнешь мавкам. Они меня найдут.
— Слушаюсь, госпожа, — незнакомым голосом произнес дядя Бронислав и прыгнул мне на плечо.
Тереза вышла на балкон и зашла снова. Теперь в ее руке оказался желтый огонек. Она пошептала и бросила его на пол. Огонек рассыпался мелкими желтыми искрами и с полу поднялся красивый золотоволосый юноша с яркими желтыми глазами.
— Ты мой слуга, — четко выговаривая слова, произнесла Тереза, — ты выполняешь только мои распоряжения, слышишь, Летавица?
— Слышу, хозяйка, — глухо ответил он.
— Сейчас ты пойдешь на поляну, будешь веселиться со всеми. Ты должен как можно скорее узнать, зачем Моране Василько.
— Слушаюсь, хозяйка.
— Иди.
Когда Летавица ушел, Тереза устало вздохнула и сказала:
— Ни один праздник не проходит спокойно! Мне надо отдохнуть и привести себя в порядок. Вы идите уже, идите.
Мавки подхватили меня под руки. Я почувствовала исходящий от них могильный холод, они потащили меня к одной из боковых дверей, закрытых плотными шторами. Там оказался узкий и длинный коридор, по кругу охватывавший здание. По правую руку огромные распахнутые окна и двери, выходили на открытую террасу освещенную все теми же разноцветными огоньками. Снизу вверх ползли лианы дикого винограда, хмеля и плюща, опутывая колонны. Доносился терпкий запах цветущих ночных фиалок, роз и плюща. Ветер шелестел листьями и раскачивал маленькие огоньки. По другую сторону изредка попадались дверные проемы, зашторенные толстыми портьерами. Коридор казался бесконечным. Мы уже не бежали, мы летели, взявшись за руки. Удивительная легкость и уверенность поселились во мне. Хотелось танцевать и веселиться, прыгать и скакать. Вот и лестница. Я вырвалась вперед. Вскочила на перила и понеслась вниз, балансируя руками. По бокам со свистом, гиканьем и хохотом летели мавки. Жаба на моем плече подсвистывала, подхихикивала, цепко держась коготками. Вдруг зашептала:
— Осторожно! Ты забыла, ты живая!
Я притормозила и зашаталась. Мавки подхватили меня с двух сторон, и лестница кончилась. Мы вышли на поляну, густо поросшую травой, окруженную высокими раскидистыми деревьями в одеянии из мерцающих разноцветных огоньков. Впереди плескалось озеро. Со всех сторон раздались крики:
— Мавки, вышли мавки! Скоро появится Тереза.
— Смотрите, новенькая! Красивая! Да у нее жаба на плече!
Последний возглас был с ноткой сожаления.
— Почему они жалеют, что у меня ты на плече? — шепотом спросила дядю Бронислава.
— Признак особой чести и знати. К тебе так просто никто не может подойти, только из свиты Терезы.
— Это хорошо или плохо? — спросила я.
— Хорошо, ты же теплая. Сразу поймут, что живая.
* * *
Я оглянулась. На поляне шло буйное веселье. Там танцевал колченогий Пан, наигрывая на свирели, там водили хоровод черноволосые девушки в полупрозрачных сарафанах. Вокруг них отплясывали парни в лихо заломленных фуражках, широких шароварах, подвязанных ярко-красными кушаками, около самой воды расположились прямо на мокрой траве влюбленные парочки, они о чем-то шептались, а потом разражались громким, неуемным смехом. Над всем этим весельем кружились огромные, в человеческий рост, стрекозы с желтыми глазами и прозрачными крыльями. В лапках они держали подносы, уставленные тонкостенными бокалами, полными прозрачного желтоватого напитка. Одна подлетела к нам. Я взяла бокал, и он засветился в моей руке. Стрекоза осуждающе покачала головой и улетела.
— Пей скорее, видишь же — светится! — зашептал дядя Бронислав.
Я выпила залпом. Это оказалось шампанское, очень вкусное, сухое, как я люблю. Подлетела снова стрекоза. Я поставила пустой бокал на поднос.
— Не бойся, не выдам, — прошептала она, — но больше ни у кого ничего не бери. Только у меня. Узнаешь?
Я присмотрелась к ней. Желтые глаза где-то в глубине отсвечивали синим, тонкие лапки заканчивались ярким красным лаком, грудь и хвост зеленые и между ними поясок красно-оранжевого цвета со стразами.
— Узнаю, — ответила я.
Стрекоза взмахнула крыльями и улетела. Я проследила за ней взглядом. На дальнем конце поляны, почти перед дворцом, бил фонтан. Несколько ярких девушек в коротких голубых туниках наполняли бокалы льющейся из фонтана жидкостью, расставляли на подносы, подбрасывали вверх. Стрекозы подхватывали их и разносили гостям, а пустые бокалы вместе с подносами бросали в озеро. Появились огромные жуки с вазами на спинах, полными фруктов и конфет. Они перелетали от компании к компании, угощая желающих.
Я осталась одна. Мавки включились в общее веселье. Их обнаженные белесые тела мелькали среди полуодетых смуглых женщин и парней. Танец становился все стремительней, откуда-то понеслась быстрая торопливая музыка, казалось, танцующие наступают себе же на пятки. Свирель Пана захлебывалась в скором ритме. Под ногами дрожала земля. Поднялся ветер, волны накатывали на поляну и обдавали брызгами пляшущих. Среди всего этого веселья медленно ходил Летавица. Он надевал на головы девушкам венки из желтых кувшинок и шел дальше. Наконец, он повернул в сторону замка, сделал несколько шагов и растворился в воздухе. Я поняла — он выяснил тайну похищения моего брата.
— Я пойду во дворец, — шепнула дяде Брониславу.
— Ни в коем случае! Ждем здесь, я тоже все видел.
Неожиданно музыка оборвалась, танцующие, стрекозы, сидящие и лежащие на траве — все застыли в вычурных позах, там, где были. Через мгновение висящие в воздухе танцоры медленно опустились вниз, сидящие поднялись. Все смотрели на замок. Опустилась его передняя стена, оттуда вышли несколько фигур. Тереза в белом кружевном коротком платье, с венком из белых кувшинок на золотых волосах и Летавица шли слева. Справа — высокая стройная брюнетка в черном длинном шелковом платье, туго охватывающем фигуру. "Морана", — догадалась я. Рядом с ней — мой брат. Показалось, что он стал выше ростом в строгом черном костюме и белой, фосфоресцирующей рубашке. Василько смотрел в собственную ладонь, где пылал огонек. "Так же, как и когда он плыл на лебеде", — подумала я. Посредине и немного сзади вышагивал высокий и очень худой мужчина. Волосы у него были расчесаны на прямой пробор, слева — совершенно белые, справа — иссиня-черные, костюм слева — белый, справа — черный, в правой руке черная трость, в левой — белый цилиндр. Процессия шла медленно и спокойно. На середине поляны они остановились. Мужчина картинно поклонился на все четыре стороны и хлопнул в ладоши. Из воздуха образовался круглый покерный столик, три кресла.
