Ричард Матесон - Тени и призраки
— Дорогой?
Он вздрогнул и оглянулся на Эллен.
— Хочешь спать?
— Нет-нет! — Он поборол зевок. — А ты что-нибудь надумала?
— Надумала отправиться на недолгую прогулку перед сном. Ты не станешь возражать?
— А-а, хорошая мысль.
Через несколько минут они уже выходили из дома, направляясь в сторону моря. Песок славно поскрипывал под их высокими ботинками.
— Куда идем? — поинтересовался Дэвид.
— Ну… — Эллен неуверенно махнула в сторону далекого утеса. — Может быть, к нему?
— Ничего не имею против.
Она взяла его под руку.
— В таком случае нам туда.
— Завтра непременно отправимся на машине куда-нибудь подальше, только нужно будет захватить с собой побольше еды, — мечтательно предложил он.
— Как хорошо!..
Больше они не разговаривали, и Дэвид опять нырнул в свои почти беспредметные грезы: ритмичное поскрипывание песка, шум волн, то набегающих на берег, то с шорохом отступающихся, действовали на него завораживающе. Вскоре он уже ровным счетом ни о чем не думал, разум словно парил в пустоте. Когда Эллен наконец заговорила, он даже не услышал ее слов, только вздрогнул и непонимающе взглянул в ее сторону:
— Мм?
— Именно это мы с тобой и делали в ту, нашу первую ночь, — повторила она свои слова.
Сознание отметило их, но смысл ускользнул от него. Первая ночь? Прошло не менее пятнадцати секунд прежде, чем до него дошло, что она говорит об их медовом месяце.
— Ты права, — произнес он. — Я это помню.
Снова повисло молчание, и вместе с ним на плечи Дэвида снова лег груз безнадежности. Выйдет ли у них что-нибудь? Поправят ли они свои отношения после того, что случилось?
— А вот и особняк, — сказала Эллен.
Дэвид рассеянно моргнул и запрокинул голову, чтобы получше рассмотреть высившуюся перед ним скалу. Верхние этажи особняка четко вырисовывались на фоне неба, в одном из окон был виден свет лампы.
— Все-таки интересно, живет там кто-нибудь или нет? — сказал он.
— Кто бы там ни жил, сейчас они, наверное, путешествуют по Европе, — ответила Эллен. — Или отдыхают на Гавайях.
— Господи, ты думаешь, что для кого-то это может быть лишь летней резиденцией?
— Вполне возможно. — Она поежилась от холода и подняла воротник куртки.
— Сильно замерзла?
— Нет, совсем немного.
— Хочешь вернуться?
— Лучше прогуляемся еще.
— Ладно.
Вскоре они добрались до подножия утеса и там обнаружили, что прогулочному маршруту пришел конец из-за прилива. Они стояли, обнявшись и рассматривая волноломы, уходившие далеко в море. Некоторое время Дэвид пытался придумать какую-нибудь тему для разговора, но на ум ничего не приходило, и он оставил эту мысль. Ничего не поможет, ему не преодолеть то отчуждение, которое овладело ими. И от кого оно, собственно, исходит: от него или от нее?
— Думаю, что нам необходимо получше выспаться ночью, — наконец заговорила Эллен.
— Совершенно необходимо, — услышал он собственные слова. — На прогулку можно отправиться и завтра.
Когда они вернулись, ему удалось подключить водоснабжение. Пока Эллен мылась и чистила зубы на ночь, Дэвид развел огонь в камине спальной и теперь стоял подле него, любуясь языками пламени. Затем натянул на себя пижаму, порадовавшись, что жена убедила его взять шерстяной комплект, торопливо пробежал по холодным плиткам пола и нырнул под одеяло. Застонав от промозглого холода простыней, он потер ступни друг о друга, чтобы согреться, и уселся, обхватив себя руками и оглядывая безмолвную комнату.
Дэвид подумал, что коттедж построен не позднее начала тридцатых. Нельзя сказать, чтоб он был так уж уродлив. В этой комнате довольно уютно. Альков в качестве обеденной зоны тоже удачная находка, а вот гостиная, конечно, менее приятна. Но общий облик и устройство дома говорили о вкусе его создателей.
Дэвид дотянулся рукой до прикроватного столика и выдвинул его единственный ящик. Заглянув внутрь, обнаружил, что тот совершенно пуст, за исключением палочки благовоний под названием «Amour Exotica»,[1] что заставило его улыбнуться. Приподняв краешек обертки, он увидел сморщенные, цвета умбры лепешечки и поморщился от их запаха.
Поскорее завернув благовония, он бросил их на дно ящика и толчком задвинул его. Повернувшись на другой бок, чтобы поправить подушку, он вдруг неожиданно увидел пять крестиков, вырезанных на деревянной панели изголовья кровати. Отметины явно были давнишними, и ему стало интересно, кто бы мог их здесь оставить. Скорее всего, женщина: мужчины обычно не склонны к такого рода символике. Наверное, молодая женщина, почти девочка. Может быть, даже одна из новобрачных, приезжавших сюда, как и они когда-то, чтоб провести медовый месяц. Откинувшись на подушку, Дэвид представил ее с мужем в этой кровати. Только что миновали минуты близости, и влюбленные, все еще тесно прильнув друг к другу, лежат в безмятежной идиллии. Ноги их переплетены, рука мужчины обнимает ее теплое, мягкое тело. Но вот женщина томно вытянула руку и ногтем — или заколкой для волос, или камнем обручального кольца — процарапала эти отметки на деревянном изголовье кровати. Сначала первую, потом вторую, затем третью — пока не выстроила весь этот ряд из пяти ровненьких крестиков. Закончив труд, она послала мужу сонную улыбку, свернулась подле него клубочком и заснула умиротворенная.
Неожиданно в камине послышался шум: одно из догоравших поленьев затрещало, надломилось и рухнуло на решетку. Дэвид вздрогнул, обернулся, и тут ему пришлось снова вздрогнуть: вышедшая из ванной Эллен неподвижно стояла в дверном проеме и пристально смотрела на него.
«Сколько же времени она смотрит на меня?» — мелькнуло у него в голове.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Ничего. — Она уклончиво улыбнулась и направилась к кровати. Поставила подсвечник на столик и принялась расстегивать купальный халат. Затем вдруг наморщила нос.
— Что это за странный запах?
— «Amour Exotica», — с важностью ответил он.
— Что? — Эллен не поняла, и улыбка ее стала вопросительной.
— Благовония такие, — пояснил Дэвид. — Валялась палочка в ящике столика с моей стороны кровати.
— Ох! — Она повесила халат на спинку, скинула домашние тапки, забралась под одеяло и сразу застучала зубами.
— Господи, это же все равно что пытаться прикорнуть между глыбами льда.
— Придвигайся поближе, будет теплее, — пригласил он.
— Но я не хочу, чтоб ты тоже мерз.
— Не глупи, пожалуйста.
— Ну тогда… — Она несмело скользнула к нему, но прикосновение ее ледяной ступни чуть не заставило его подпрыгнуть. — Извини, я же говорила.
