Михаил Парфенов - Каждый парень должен пройти через это
— Кто услышит?
— Мертвые сучки, — кривляется зеленое лицо. — Услышат — и глазенки твои вырвут. Или на жопу натянут, гы-гы.
— Да пошел ты. Возьму и уйду домой сейчас вообще. — Я зол, напуган, и Тимур это замечает.
— Не бзди, Петрушок. Чего тебе бояться? Они же тебя не тронут, за своего примут. В смысле, за свою. Ссышь, как телка!
— Да пошел ты! — Глаза жжет от стыда и обиды. Понимаю, что готов разреветься, как малолетка. Как телка. От этого понимания мне становится только хуже. — Пошел ты, мудак!
— Нет, — улыбается Тим. — Пойдешь ты. Уговор помнишь? Каждый парень должен пройти через это! Докажи, что ты мужик, а не потаскушка из колледжа.
— А сам-то бродил тут, парень? Ночью, один, а?
— Да раз сто, не меньше, — быстро отвечает Тим. Врет! Вижу, что врет!
— Так, может, тогда со мной прогуляешься, дорогу покажешь?
— Э, не, я лучше тут… ну, покараулю, — уже не столь уверено говорит он. — Вроде как одному полагается, понимаешь? Проверка на храбрость… Ну, как бы. Ты кричи, если что. Я услышу, прибегу. Лады?
Новые раскаты раздаются все еще вдалеке, но уже ближе, чем раньше. Вздыхаю, поворачиваюсь в ту сторону, где в кромешной тьме вьется среди чахлой поросли невидимая тропинка. Облизываю пересохшие губы. Отсвет далекой молнии, как вспышка фотоаппарата, выхватывает на миг узкую дорогу, уводящую в царство мертвых сучек.
Хрен с ним. Лучше уж поскорее пройти этот идиотский Тимуров ритуал. Обряд инициации, чтоб ему пусто было! Может, повезет вернуться домой сухим.
— Тут всего минут двадцать бродить, — доносится сзади. — Если плутать не будешь, до полуночи вернешься еще, дружище.
— Вернусь, гребаный ты мудак, еще как вернусь…
— Узнаю брата Петьку! Поспеши, а то ведь… Они идут за тобой, Варвара! Они хотят тебя трахнуть и съесть! У-у!
Я бреду, стараясь не обращать внимания на подвывания за спиной. Пытаюсь сосредоточиться на тропинке, не потерять ее из виду. В темноте это проще простого, а помощи от едва мерцающего экрана мобилы считай что нет, хотя без него было бы еще хуже. Пройдя метров десять, поворачиваю вслед за вихляющей дорожной петлей и едва не напарываюсь ногой на торчащий из прелой листвы острый сук. Осторожно пихаю его — сук чуть вздрагивает, как живой, но с места не двигается. Крепко засел, зараза. Ладно, обойдем. Надо всего лишь двинуть чуть в сторону от тропинки. Делаю этот шажок, внимательно глядя себе под ноги — и тонкая ветка вспарывает мне висок.
Больно, черт побери! Словно длинный острый коготь рассекает кожу. И на мгновение мне показалось, что это и правда коготь. Криво загнутый, желтый, торчащий из костлявого пальца, покрытого истлевшей кожей, владелица которого протянула ко мне свои гниющие руки-палки… Небо озаряет новая вспышка, за которой чуть запоздало следует могучий, отдающий раскатистым эхом треск.
— Эй, Петрильо! — орет из-за деревьев Тимур. — Скоро потоп начнется, слыхал? Ты поторопись-ка! — заливистый смех. — Поторописька-пиписька, Петрильо!
— Заткнись, Тим, — говорю сквозь зубы, стирая с виска выступившую из царапины кровь.
— Мертвые любят воду! — продолжает надрываться шутник. — О да, любят дождь и молодую луну! Время к полуночи! Хэй-йо, скоро твоя задница превратится в тыкву, Золушка!
Кидаю взгляд на экран телефона — Тимур опять лжет, сейчас только половина двенадцатого. У меня в запасе еще полчаса. Целых тридцать минут, чтобы продраться сквозь заросли, уберегая глаза и ноги от хищно торчащих из темноты когтистых лап.
— Они идут за тобой, Вар-рва-ар-р-ра-а!.. — шум ветра и новые громовые раскаты заглушают крики Тимура. Первые тяжелые капли шлепаются мне на макушку — точно кто-то сверху постучал. «Тук-тук, молодой человек, все ли у вас дома?» — мне представился пожилой маленький доктор с аккуратной старомодной бородкой. К одному такому предки водили меня в детстве из-за того, что по ночам я вопил и постоянно мочился в кроватку. Идиоты, вам всего-то надо было перестать липнуть друг к другу и хлюпать…
Дождь набрал силу, и сейчас уже абсолютно все вокруг меня захлюпало. Холодные мокрые струи побежали по щекам и за шиворот куртки.
А что, если — подключается, как всегда не вовремя, воображение — я спокойно иду по тропинке и спустя положенные двадцать минут, промокший и продрогший все-таки выхожу обратно на полянку… а Тимура там нет?
«Да куда он денется-то?..»
Куда угодно, ведь это ты без него жить не можешь. А он всего лишь смеется над тобой, прикалывается…
«Нет, нет! Тимка так не поступит…» — даже в мыслях это звучит не слишком убедительно. Ускоряю шаг. Высвечиваю телефоном палую листву, дерн под ногами и стволы кленов по обе стороны от дорожки. Та петляет, иногда пропадает из виду на несколько секунд. В животе ноет, крутит. Облизываюсь. То ли слезы, то ли кровь из царапины на виске, смешавшись с дождем, попала в распахнутый рот: на губах и языке стало солоно.
На очередном повороте завесу мрака внезапно разрезает сияющая ломаная линия. Невероятной силы удар оглушает, сбивает с ног. Листва в том месте тропы, куда ударила молния, яростным фонтаном взмывает вверх. Ноздри наполняет едкая вонь — как в тот раз, когда задымила на кухне микроволновка, только сильнее. Еще пахнет бабушкой, мертвой бабушкой, но… это ведь просто игра воображения, правда?
С трудом встаю на ноги. В голове заевшей пластинкой крутится одна-единственная фраза: «Еще бы пару шагов и… Еще бы пару шагов и… Еще бы… и…». Слова эти вертятся, набирая скорость, и уносятся вниз, в темную воронку, ввинчивающуюся узким горлышком в бескрайнюю бездну на самом дне моего сознания. Меня шатает, я тоже готов упасть. Снова туда, в хлюпающую клоаку. Чтоб устоять, приходится горбиться, как старому деду, сжимать пальцами колени. Джинсы потемнели от грязи, коричневая жижа заляпала руки. Мать придет в бешенство, когда увидит. Если увидит.
Поднимаю взгляд. Тропа вышла на открытое место. Небольшая проплешина, окруженная кустами и деревьями, а над ней — беззвездное сводчатое полотно. Света безумно мало, но все-таки можно различить покореженные пни и несколько торчащих из земли кривых жердей.
Блин.
Это ж не просто пенечки да палочки, да?..
Что там, на ближайшем, доска какая-то висит, что ли?..
Бли-и-ин.
Это могилы. Их могилы. Тех сумасшедших, про которых писали на форумах. Тех замученных докторами-садистами нищенок и самоубийц из побасенок Тима.
Ветер стихает, гром тоже берет паузу. Природа будто выжидает. «Ваш ход, молодой человек», — говорит тьма голосом вежливого доктора. Заманивает дальше, к останкам безымянных надгробий.
