Эдвард Ли - Ты — все для меня
— Привет, мистер Филин!
Ты идешь по лесу несколько сотен ярдов и оказываешься возле результата своего предыдущего задания. Да, именно здесь ты была, когда Нут думал, что ты у Дори Энн. Сегодня утром ты действительно провела несколько часов здесь, вместе с Блаббером.
Ты опускаешь глаза и снова улыбаешься.
Смотришь на яму, очень глубокую яму, которую Блаббер выкопал для тебя.
— Ладно, Блаббер, бросай ее и закапывай. И до вечера ты свободен.
Но глаза Блаббера умоляюще смотрят на тебя. Голова у него наклонена, тело возбужденно подрагивает.
— Пу-пу-пу-пу-жааааааааста!
— О, прости, Блаббер, я не подумала. Хочешь сперва еще раз трахнуть Линетт в голову?
Он трясется еще сильнее, и труп у него в руках трясется вместе с ним.
— Ды-ды-ды-ды-дааа!
— Что ж, валяй. — Но ты указываешь на него пальцем. — При условии, что похоронишь ее до заката, лады?
Дебил радостно визжит, энергично кивает и…
БУМ!
…бросает мертвое тело на землю. В одну секунду сбрасывает с себя комбинезон и падает на колени, а в другую… Уже отчаянно долбит Линетт в голову.
Хлюп-хлюп-хлюп-хлюп-хлюп!
Его восторг выражается в звуках, напоминающих свинячий визг. «Уиииииии! Уиииииии!»
Мальчишки есть мальчишки, — думаешь ты.
— Не забудь похоронить ее потом, хорошо, Блаббер?
Мяукая, он кивает.
— Потом вечером приходи.
Хлюп-хлюп-хлюп-хлюп-хлюп!
Какой похотливый бедняга, — задумчиво смотришь ты на него. Похоже, он еще с полдюжины раз трахнет Линетт в башку, пока не обессилит.
Потом ты поворачиваешься.
Улыбаешься.
И уходишь прочь.
2
Слава Богу! — подумал Уэстмор, неожиданно заметив «Бест Бай»[1]. Сперва он даже не поверил, хотя он считал, что, проделав долгий путь из округа Колумбия на арендованной машине, находится в городе Пуласки, шт. Вирджиния. Весна, сменяющаяся летом, принесла преждевременную жару, на которую он хмуро обратил внимание, как только припарковался и вылез из машины. Стоило ему закрыть дверь, как какой-то непроизвольный импульс привлек его внимание к ветровому стеклу. О, черт, это же не пчела, верно? — подумал Уэстмор, увидев за ним скребущееся жирное насекомое. У Уэстмора была аллергия на пчелиные укусы. Но когда он присмотрелся, оказалось, что это просто муха. Крупная, волосатая, синяя муха. К черту, прихлопну, когда вернусь.
Большие двери магазина открылись перед ним и словно втянули его в широкое пространство приятного прохладного воздуха. Ему нужна была простая «флэшка», и он поразился, насколько далеко вперед шагнули технологии по сравнению с его старой. Новая обошлась ему в двадцать долларов и объемом была в пятьдесят раз больше. Он немного замешкался, наслаждаясь кондиционированным воздухом, затем произвел покупку и вышел на улицу.
Этот город можно было бы назвать ничем не примечательным. Уэстмор остановился возле входа, закурил. Жизнь в городе, казалось, шла размеренно. Люди, проходя мимо, здоровались. Автомобили ездили спокойно. Никто не сигналил, не кричал, не показывал средний палец. Никакой суеты. Да, это не округ Колумбия.
Оживленное щелканье привлекло его внимание. Любопытно… Через выжженную солнцем парковку вышагивала высокая, вульгарно одетая женщина с прямыми черными волосами и сияющей улыбкой. Несмотря на обветренный вид, она источала здоровье. Длинные, крепкие ноги несли ее к магазину, щелкая шлепанцами по асфальту. Уэстмор старался не таращится слишком откровенно, но по мере ее приближения, это становилось все труднее. Выцветшаая голубая блузка прикрывала ее тело, которое само по себе казалось экзотически женственным, и в то же время закаленным тяжелой работой. Настоящая деревенская баба, — подумал Уэстмор. Из глубинки.
Женщина шла прямо на него.
— Здорово! — прозвучало энергичное приветствие. Голос у нее оказался выше, чем он предпологал. Обветренность ее форм делала невозможным определить ее возраст. Женщина остановилась и ухмыльнулась Уэстмору.
— Магазин лектроники здесь находится?
Уэстмор счел ее деревенский акцент очаровательным.
— Магазин электроники, да. Телевизоры, компьютеры, стереосистемы, и все такое.
Она вздохнула, ее улыбка сменилась разочарованным выражением.
— Вот ведь, столько топала сюда и сейчас чувствую себя полной дурой.
Уэстмор рассмеялся.
— Почему вы так говорите? — Хотя он обращался к ней, глаза у него были прикованы к ее груди — довольно пышной груди. Сквозь изношенную ткань блузки было видно, что, во-первых, она не носит лифчик, во-вторых, соски у нее диаметром больше двух дюймов. Уэстмор даже почувствовав легкое покалывание в области промежности, когда мимолетный взгляд вниз уловил намек на пышный пучок лобковых волос.
— Вот, блин, я никогда не была в таком магазине, и ничего о нем не знаю. — Она вдруг спохватилась. — Ой, простите! Меня зовут Истер!
Женщина протянула руку.
— Привет, Истер, я — Уэстмор. — Но когда он пожал руку, он снова ощутил покалывание. Рука у нее была горячей и влажной. Ладонь мозолистая от работы, но верхняя сторона — изящная, элегантная, белая, как алебастр. Наконец, он спросил:
— Полагаю, вам что-то нужно в этом магазине?
— О, да, мне нужен магнитофон. Его еще называют «кассетник».
— Наверняка, они у них еще есть.
Она обеспокоенно посмотрела на него.
— Что значит, «еще есть»?
— Кассетники в наши дни — антиквариат. Сейчас все цифровое. Айподы, музыка чрез интернет, цифровые плейеры…
— Е-мое… О таких вещах я ничего не знаю. Я — с холмов, как вы, наверное, догадались. Теперь ее взгляд выражал полное замешательство.
— Уэстмор, если я не смогу найти магнитофон, я попала.
— Должен быть именно кассетный? — недоверчиво поинтересовался он.
— Ну, я даже не знаю. Мне просто чтобы разговор записать.
Уэстмор тщетно пытался не поддаваться ее очарованию. В ложбинке между грудей словно медовая глазурь блестел пот, призрачные очертания сосков убивали наповал. Он подумал, что могло бы прийти в голову писателю. Эта женщина… нетипично привлекательная. Он извлек из нагрудного кармана свой мемо-рекордер.
— Возможно, подойдет что-то вроде этого, — он показал ей устройство размером с мобильник. — Эта штучка для напоминаний.
— Напоминаний?
— Видите, когда хотите что-то записать, просто нажимаете эту красную кнопочку и говорите.
