Ф. Коттэм - Дом потерянных душ
Малькольм Коуви сидел и курил сигару. Даже в битком набитом баре он ухитрился занять свободный столик и держал место для Пола. Казалось, за истекшее десятилетие он совсем не постарел, а стал еще импозантнее. Его волосы и борода благородно серебрились. Коуви и раньше выглядел представительно, но теперь его фигура приобрела некую особую значимость. Свое объемистое тело он облачил в застегнутый на все пуговицы темно-серый костюм-тройку. На пухлой руке красовались два кольца одно — гладкое золотое, а второе — с крупным рубином. Словом, Коуви производил впечатление человека обеспеченного и вполне довольного жизнью. Но только до тех пор, пока не открывал рот. Его голос слегка изменился из-за избыточного веса и бесчисленного количества гаванских сигар, выкуренных за все эти годы. В нем слышались сипловатость и одышка, которых не было раньше и которые никак не проявились в телефонном сообщении.
Пол знал, что страдает излишней сентиментальностью и любит вспоминать прошлое. Но сидящий перед ним человек не будил в нем ни одного из этих чувств. Ситона совсем не радовало возобновление давно утраченного знакомства. Это отчасти объяснялось стремительностью, с которой Коуви снова ворвался в его жизнь. Но скорее всего, тем, что Пол всегда испытывал к Коуви двойственное чувство. Трудно симпатизировать тому, кому твой внутренний голос велит не слишком доверять.
— Вы хорошо выглядите, Малькольм. Наверное, в таких случаях положено говорить: «Рад встрече».
Коуви, пыхнув сигарой, кивнул, затем встал, поздоровался с Ситоном за руку и снова уселся на место.
— Ты тоже. С учетом всех обстоятельств. А мог бы выглядеть как из преисподней.
— Благодарю.
— Туда, Пол, они и направятся. Те девушки, которые навестили дом Фишера. Если только ты не захочешь им помочь…
Ситона передернуло.
— Я был жертвой, а не противником, Малькольм. Я проиграл. Хотя и выжил. Вам это известно лучше, чем кому бы то ни было.
— Выжить в той ситуации — это тоже своего рода победа.
— Если бы вы сами там побывали, то так бы не говорили. И на моем месте вы думали бы как раз наоборот.
— Возможно, вернувшись туда, ты сможешь наконец поставить точку.
— Я к этому не стремлюсь.
— Я сделаю для них все, что в моих силах, — насупился Коуви. — Просто не знаю, достаточно ли я для этого вооружен. Три студентки хоронили свою подружку. И все они видели ее там.
— В открытом гробу? — не понял Ситон.
— Нет. Она тоже пришла туда, — ответил Коуви. — Девушки в один голос уверяли, будто видели ее среди скорбящих. Тогда каждая из них сочла, что это помрачение рассудка, вызванное нервозностью и горем. Так или иначе, все они были потрясены и сильно расстроены. У той, которая впоследствии пыталась покончить с собой, было самое страшное видение. Мертвая подружка бродила у вырытой могилы в шляпе с вуалью, искривленный рот изрыгал беззвучные проклятия, а из-под остроносых кожаных туфель в яму сыпался песок. Потом девушки сравнили свои впечатления. И тогда начался сущий кошмар.
Ситон сидел и обдумывал услышанное.
— Когда они ходили в дом Фишера?
— Около трех недель назад. Та, которая умерла, покончила с собой через неделю, и еще через неделю ее похоронили.
— А другая, неудавшаяся самоубийца?
— Пыталась свести счеты с жизнью на третий день после похорон, — ответил Коуви. — Ее уже выписали из больницы. Сейчас она понемногу поправляется в доме своего брата в Уитстейбле.
— «Поправляется» надо понимать фигурально? — вставил Ситон.
В ответ Коуви только пожал плечами.
— И что они там делали?
— Уж точно не паранормальные явления изучали, — сказал Коуви. — Это студентки обычного университета в Суррее. У заведения государственная лицензия и финансирование. Его дипломы везде котируются.
— И нанимает на работу придурков, — заметил Ситон.
— Тот придурок, которого ты имеешь в виду, преподает этику, — парировал Коуви. — А девушки учились, то есть учатся, на философском факультете. По всей видимости, они исследовали диапазон возможностей зла. И добрались в рассуждениях до коммуникативности зла — до его, так сказать, способности заражать других. Затем они перешли к вероятности наличия остаточного зла. Тогда и было решено в исследовательских целях получить допуск в дом Фишера. И они его получили.
— О господи! — схватился за голову Ситон.
— Большую часть времени, как ты и сам, наверное, мог убедиться, это место абсолютно безопасно, — заявил Коуви. — Но на этот раз вышло иначе. И на свое несчастье, группа нашла там именно то, что искала. Не само зло. Оно в тот момент отлучилось из дома.
— Вы хотите сказать, они отлучились?
— Не путай зло с его проявлениями.
— К чертям собачьим! Я буду делать то, что считаю нужным!
— Пол, ты столько лет не практиковался. Впрочем, тебе и не давали.
Ситон с минуту помолчал. В баре было шумно и накурено. На кухне тушили чеснок, и его едкий аромат перекрывал другие запахи: мокрой одежды, потных тел, пива и грязных волос. Вокруг раздавались монотонный гул голосов, звон кружек, смех Ситону пришлось повысить голос, чтобы собеседник мог его услышать.
— Какой именно помощи вы ждете от меня, Малькольм?
— Мне кажется, надо навестить девушку из Уитстейбла, — вздохнул Коуви.
Он потянулся к стоящему в ногах портфелю, вынул из него толстый конверт из плотной манильской бумаги и положил его на столик.
— Тут адрес и тысяча двести фунтов наличными в придачу, а также ключи от машины, стоящей в гараже под железнодорожным мостом. Это за углом, на Геркулес-роуд. Ты ведь психолог и специалист по эмоциональным травмам. В конверте соответствующие документы на твое имя, а также рекомендательное письмо от Британской медицинской ассоциации и еще кое-какие бумаги от попечительского совета больницы Святого Томаса.
— Ее семья не будет возражать?
— Вся ее семья — это брат. И он возражать не будет. Он в полном отчаянии и хочет, чтобы она выжила.
Ситон накрыл ладонью конверт:
— Для начала я хотел бы встретиться с тем преподавателем.
— Так и сделай, — кивнул Коуви. — Ваша встреча уже назначена на завтра, на два часа дня. Ему предъяви те же документы. А после этого сразу отправляйся в Уитстейбл.
— Это значит, что туда я доберусь только к ночи.
— Думаю, ее брат покажется тебе достойным внимания. Судя по тому, что я о нем знаю, вы вряд ли законтачите, как теперь принято говорить. Но он парень что надо. В своем роде.
— Ведь я приеду туда затемно.
— По-другому и не получится.
— Уитстейбл, кажется, расположен на побережье? — спросил Ситон.
