Станислав Гавриков - Тевтон
Отдышавшись, осознаю, что сверху опять слышны шаркающие шаги – на шум нашей возни сейчас припрутся все трупаки подъезда. Похватав разбросанное барахло, спешно ретируюсь домой.
Еще пару часов переживаю произошедшее, борясь с накатившей после адреналинового шторма слабостью, чищу изгвазданные вонючей трупной слизью доспехи. Выбор передо мной невелик: или я собираюсь с силами и выхожу снова, или остаюсь здесь тихо подыхать – или я превозмогу страх, или он меня. И тогда я, мама, и застрявшие в детском саду женщины с детьми обречены. До вечера я, кровь из носу, должен выйти, зачистить весь подъезд и найти чего-нибудь съестное, иначе завтра совсем ослабну. Причем ослабну не столько от голода, сколько от страха, и уже ничего не смогу сделать.
Вторая попытка прошла гораздо бодрее: повесив зарекомендовавший себя столь бесполезным против оживших мертвецов оружием меч в кольцо перевязи, в руку я взял завалявшуюся в кладовке после перепланировки квартиры строительную кирочку для разбивания кирпичей. Самый натуральный клевец – почти такими же веке эдак в пятнадцатом-шестнадцатом рыцари друг друга из доспехов выковыривали. Только у боевого клевца (он же боевая кирка «вороний клюв») пробивающая часть откована в виде четырехгранного острия– клюва, а у строительной кирочки она плоская, как зубило. Чтобы можно было, ровно кирпич при подгонке кладки расколоть. Насадив найденный «клевец» на метровую рукоять, вырезанную ножом из деревянной рукояти швабры, я снова отправился в бой.
Продуманная, исходя из результата первой неудачной вылазки, техника борьбы с ходячими трупами, оказалась весьма действенной. Убедился я в этом сразу же, как только открыл дверь. На площадке околачивалась вонючая парочка. Они кинулись на меня сразу же, стоило им только увидеть, как открывается дверь.
Тычок плоскостью щита, опрокидывающий жертву, которая начинает барахтаться на полу, подобно перевернутому жуку, и удар клевцом в голову. Второго жмура так опрокинуть не получилось, ему я просто лупил, куда попало из-за щита, пока тварь не свалится.
И что самое гадское, я всех их знал. Тётя Маша, соседка с третьего этажа. Она всегда ко мне хорошо относилась. В детстве часто конфетами угощала. А когда с матерью беда случилась, помогала мне с ней посидеть. Подменяла, если мне срочно куда-то нужно было. А отец на работе был. Дядя Фима, её муж. Он был меньше погрызен, чем она и одет в домашнее. Видать, она куда-то собиралась выйти, а он провожал её, когда на них напали. Пытался защитить жену, но и сам погиб. А первый – сосед с девятого этажа. Я его плохо знал. Мы редко пересекались.
Упокоив соседей, я оттащил их на нижнюю площадку и стал подниматься по лестнице. Можно было рискнуть на лифте. Но мне надо было зачистить всю лестницу. Перед открытой дверью в квартиру тёти Маши, я увидел следы схватки. Много засохшей крови. В квартиру я заходить не стал пока. Только взял с полочки ключи от неё и закрыл дверь снаружи. У них, в коридоре зеркало висело, а рядом полочка для ключей находилась. Дальше я прошёлся по всем этажам. Но там никого не было. Ещё четыре двери открыты были. А вот трупов я не видел. Впрочем, как и людей.
Сначала решил проверить открытые квартиры. В них были следы разрушений, борьбы, а людей не было. Впрочем, как и зомби. В квартире тёти Маши, тоже никого не было. Зато было разбито окно. И разбито было явно изнутри. Потом я просто прошёл по всему подъезду и стал методично взламывать все деревянные двери. Для взлома металлических у меня инструментов не было. А поскольку металлические двери сейчас не поставил себе только ленивый, вскрыть удалось всего девять квартир. В основном квартиры были пустые. Лишь в квартире Петровых я наткнулся на зомби – младенца. Видно родители ушли и не вернулись. А малютка с голоду умер, обратился. Если б я только знал! Вышел бы из квартиры гораздо раньше. Может и спас бы мальчонку. Но в подъезд я после первого дня не выходил. А с первого этажа крики на девятом не услышишь.
Да ещё я в девяносто шестой квартире нарвался. Хорошо так нарвался.
Только отжал дверь с помощью меча, как с той стороны в дверь что-то ударило со страшной силой. Меня отшвырнуло и хорошо приложило о дверь напротив. А из двери высунулась морда. Всем мордам морда. Нечто почти лысое. С удлинёнными челюстями, плоским лбом и уже таким знакомым, жутким взглядом.
Мерзкая харя торчала на довольно длинной, но толстенной, как у мультяшного качка, шее. Шея плавно переходила в мощное тело с куцыми, но мускулисто–толстыми ручками, укрытое лишь обрывками майки. Плавно, даже с некоторой грацией, подобной змеиной, харя провела мордой от лестничной площадки до меня, и застыла, вперив в меня немигающий взгляд безжизненных глаз, очевидно, не найдя на лестнице ничего более похожего на пищу. Стальная статуя в полных латах, в которую я превратился, офигев от такого зрелища, очевидно, не ассоциировалась тварью как что-либо съедобное. Как на грех, как раз тут я немного пришёл в себя от созерцания подобного монстра и сдуру поёжился.
Зря я это сделал. Очень зря! Морда тут же опознала во мне нечто съедобное, типа ходячего тушняка.[2]
Ох, и рванулась же эта тварь в атаку…
Двигалась она просто с изумительной, в сравнении с простыми мертвяками, скоростью. Мощный удар башкой в грудь опрокинул меня на спину. Я, уже второй раз за день, смачно растянулся на бетоне, грохнувшись затылком шлема о ступеньку. В голове зашумело. Будь я в кольчуге или чешуе – тут бы мне и конец. Но нет. На мне полный латник. В нем можно на всем скаку с лошади падать, да и просто так его не прогрызёшь. Да и я, не просто «консерва». Я рыцарь тевтонского ордена. Когда хочешь покушать тушёнки, как-то не ожидаешь, что банка будет вырываться и оказывать усиленное сопротивление. Вот и эта мерзость не ожидала. А вернее посчитала его несущественным. Зря она это сделала. Пока она пыталась вспороть набрюшник кирасы своими оснащенными нехилыми (и когда только отрастить успела!) когтями лапами, прижав меня к стене и полу, я смог ухватить висящий на петле клевец и нанести монстру удар куда-то в район уха. Тварь взяла, да и скопытилась. Даром что большая и страшная, хватило всего одного удара. Потом минут десять выкарабкивался из-под этой туши. И всё это время, горячо благодарил про себя Трофима Львовича.
Именно с его подачи, я обзавёлся именно «позднячьим», латным доспехом. Был бы только в хауберге, как основатели ордена-крестоносцы, стал бы уже трупом ходячим. Или пищей.
В той квартире я обнаружил два обглоданных скелета. Один из них детский. Не знаю, кто жил в этой квартире. Но зрелище было явно не для слабонервных. Залитые кровью стены и пол. Скелеты и та тварь у входной двери. В общем, как в DOOM попал. На первых уровнях игры. Когда у тебя ещё ни автомата, плазмогана нет, ни даже завалящей бензопилы.
