Дин Кунц - Шорохи
– Знаю, знаю, что у вас на уме, – добродушно проговорил он. – Как, мол, бывший арестант, всего два года из тюряги, может позволить себе такую роскошь? Квартиру за тысячу двести долларов в месяц. Китайский антиквариат. Наверняка принялся за старое.
– Мне действительно интересно, но я убежден, что наркотики тут ни при чем.
– Откуда вы знаете?
– Если бы вы были торговцем наркотиками, вы бы завалили антиквариатом все углы, а не приобретали по одной вещице раз в несколько месяцев. Вы явно неплохо зарабатываете, но далеко не столько, сколько приносит наркобизнес.
Таккер захлопал в ладоши от удовольствия и обратился к Фрэнку:
– У вашего приятеля котелок варит будь здоров.
– На том стоим, – ухмыльнулся Фрэнк.
– Удовлетворите мое любопытство, – попросил Тони. – Чем вы занимаетесь?
– Моделирую дамскую одежду.
Тони открыл рот от удивления. Хозяин квартиры плюхнулся в кресло и расхохотался. Он выглядел вполне счастливым человеком.
– Я моделирую женскую одежду. Честное слово. Мое имя известно в профессиональных кругах Калифорнии, а скоро его будут знать в каждом американском доме. Поверьте старику.
Фрэнк был заинтригован.
– Согласно имеющейся у нас информации, вы отсидели восемь лет за распространение героина и кокаина. Как вам удалось переключиться на моделирование?
– Я был тем еще сукиным сыном, – начал Таккер. – В первые месяцы за решеткой валил на общество вину за то, что со мной случилось. Крыл на чем свет стоит власть белых. Проклинал кого угодно, только не самого себя. Я считал себя крутым пижоном, а оказался сосунком. Мужчиной можно стать только тогда, когда возьмешь на себя ответственность за свою судьбу. Многие так и не становятся взрослыми.
– Что же послужило толчком?
– Сущий пустяк. Господи, приятель, это просто уму непостижимо, как сущая малость способна перевернуть душу. По телевизору как-то показывали сериал о цветных, которые чего-то добились.
– Я его смотрел, – сказал Тони. – Это было больше пяти лет назад, но я до сих пор помню.
То был образец профессионализма – большая редкость на телевидении, где обычно передачи не глубже блюдца. Тележурналисты взяли интервью у дюжины темнокожих деловых людей, преуспевающих в жизни. Некоторые стали миллионерами. Один сделал карьеру, продавая недвижимость. Другой открыл ресторан. Третий содержал салон красоты. Все соглашались с тем, что черному труднее пробиться, но все-таки это легче сделать в Лос-Анджелесе, чем в Алабаме, Миссисипи или даже Бостоне и Нью-Йорке. Здесь более высокий темп жизни. Благодаря атмосфере постоянных перемен и экспериментов в деловую орбиту втягиваются все новые слои населения. Здесь не до устаревших предрассудков, в том числе расовых. Конечно, в Калифорнии тоже можно столкнуться с проявлениями фанатизма, но уже следующее поколение проявляет большую терпимость, тогда как в других штатах для этого требуется шесть-восемь поколений. Как сказал один из интервьюируемых, «теперь здесь негры – не черные, а чиканос». Да и это быстро устаревает.
– Сначала мы в камере посмеялись, – продолжил Таккер. – Тоже, мол, выискались «дядюшки Томы». Но я задумался. Если другие сумели пробиться, почему бы и мне не попытать счастья? Я не глупее любого из этой дюжины. Лос-Анджелес – моя родина. И если она дает мне шанс, я обязан им воспользоваться. Так я решил разбогатеть.
– Только и всего? – проговорил Фрэнк, явно находясь под сильным впечатлением.
– Только и всего.
– Что значит конструктивный подход, – улыбнулся Тони.
– Реалистичный, – уточнил Таккер.
– А почему именно дамская одежда?
– Я прошел тесты, и они показали, что мне следует попробовать себя в прикладном художественном творчестве. Вот я и выбрал моделирование. Вспомнил, с каким удовольствием выбирал платья в подарок своим подружкам. Любил шататься с ними по магазинам. В выбранных мною платьях они имели бурный успех. Так что я начал заочно штудировать учебную программу. А когда вышел на свободу, некоторое время работал в забегаловке и одновременно выполнял заказы для одной швейной мастерской. Сначала было чертовски трудно. Однако уже через год я открыл свое ателье. Со временем вы увидите в Беверли-Хиллз вывеску: «Юджин Таккер». Обещаю.
Тони покачал головой.
– Вы просто уникум.
– Просто я живу в хорошем месте и в хорошее время.
Фрэнк постучал конвертом с фотографиями Бобби Вальдеса по колену и сказал, обращаясь к Тони:
– Кажется, мы пришли не к тому человеку.
– Похоже на то.
– А что вас интересует?
Тони рассказал ему о Бобби Вальдесе.
– Ну, вот что, – откликнулся Таккер. – Я, конечно, уже не вращаюсь в тех кругах, но каждую неделю посвящаю пятнадцать-двадцать часов работе в добровольном обществе по борьбе с наркотиками «Достоинство». Беседую с пацанами. Пытаюсь вернуть начинающих толкачей на путь истинный. Мы не ждем, пока к нам придут, а сами идем на улицу, заходим в дома. Составляем досье на исправившихся и наблюдаем за их поведением.
– Я согласен с Тони, – заявил Фрэнк. – Вы действительно уникум.
– Ну, знаете, я не нуждаюсь в том, чтобы меня гладили по головке за мою деятельность в «Достоинстве». В свое время я толкнул на этот путь многих ребят, так что мне еще долго замаливать грехи.
Фрэнк достал фотографии. Таккер внимательно посмотрел на них.
– Я знаю этого ублюдка. Мы завели на него досье.
У Тони бешено заколотилось сердце.
– Но его зовут не Вальдес, – продолжил Таккер.
– Хуан Маккеза?
– Нет. Он представляется как Ортис.
– Где бы мы могли найти его?
– Сейчас позвоню в штаб-квартиру общества.
– Потрясающе! – воскликнул Фрэнк.
Прежде чем выйти в кухню, где у него стоял телефон, Таккер предложил:
– Это займет несколько минут. Можете пока посмотреть мои наброски – если, конечно, хотите. – Он махнул рукой в сторону кабинета.
– Разумеется, хотим, – ответил Тони.
В кабинете они увидели массивный стол с настольной лампой и небольшой шкафчик со всеми необходимыми принадлежностями. Здесь также ощущался дефицит мебели: очевидно, Таккер не хотел тратиться на что попало в ожидании того времени, когда сможет заставить всю квартиру китайским антиквариатом.
Типично калифорнийский оптимизм, подумал Тони.
Одна стена была сплошь увешана эскизами. Здесь были платья, блузки, костюмы – очень женственные, но не фривольные. У Таккера оказалось превосходное чувство цвета. Во всех работах ощущалась рука зрелого мастера.
У Тони никак не укладывалось в голове, что этот тертый калач, Юджин Таккер, рискнул круто изменить свою жизнь, начав зарабатывать моделированием, – и преуспел. У него возникло ощущение духовного родства с Таккером.
