Кирилл Манаков - Хроники последнего лета
— Подписывайте, подписывайте, — услужливо сказал Брик, — это бумаги о моем назначении.
Рудаков подписал.
— Превосходно, — воскликнул Брик, забрал бумаги и положил в портфель.
Наблюдавший за ним Панкратов наклонил голову на бок, словно желая рассмотреть адвоката со всех ракурсов, тонко улыбнулся и сказал:
— А теперь, господин Брик, позвольте несколько слов наедине.
— У меня нет секретов от подзащитного, — сварливо заявил адвокат, желая сразу же показать жесткую позицию.
— Это не касается господина Рудакова. Речь идет о вашей коллегии — Чудомский, Брик и партнеры, так, кажется?
— Допустим. Что за дело?
Вот это мы с вами и обсудим.
Панкратов любезно показал на дверь.
— Хорошо, — Брик вскочил со стула, — Артемий Андреевич, я на минуту!
— Ну, разумеется! — Панкратов взял Брика под руку и проводил из комнаты, словно доброго знакомого.
«Минута» Брика растянулась на добрые полчаса. Рудакова сильно мутило, хотелось спать, он держался только на взявшейся неизвестно откуда злости. Почему-то подумал, что адвокат ушел, и его сейчас будут бить. Эта мысль не испугала, а разозлила. Про себя решил: если ударит, вцеплюсь зубами в горло одному, а там — будь, что будет.
Наконец, адвокат вернулся, а вслед за ним в комнату вошел и Панкратов, причем вид у майора был подозрительно довольный.
— Знаете, Артемий Андреевич, — быстро заговорил Брик, — мы пообщались с господином Панкратовым, обсудили ваше дело, и от себя могу сказать, что для вас, действительно, лучший вариант написать явку с повинной. В этом случае до суда вы преспокойненько сидите дома под подпиской, срок, скорее всего, будет реальный, но, думаю, дадут по минимуму. Года четыре. Через два года — на УДО, так что перспектива вполне разумная. Я так считаю…
— Нет, — сказал Рудаков.
— Что нет? — запнулся адвокат.
— Нет, я ничего подписывать не буду.
— Помилуйте, — Брик оглянулся на Панкратова и начал убедительно говорить, напирая на слово «ваш»: — я здесь выступаю на вашей стороне и действую исключительно в ваших интересах. Я встречался с вашей супругой и вашими друзьями, я…
— Вы напрасно стараетесь, — устало сказал Рудаков, — я, правда, ничего подписывать не буду. И на вопросы отвечать не буду. Пусть делают, что хотят.
— Артемий Андреевич, нельзя же так, выслушайте меня…
— Вероятно, — вмешался Панкратов, — Артемию Андреевичу не известны еще все факты по делу. А ведь у нас есть показания очень важных свидетелей. Будьте любезны, господин Брик, продемонстрируйте вашему подзащитному, лучше, если это сделаете именно вы. А вдруг мне не поверит!
— Да что вы церемонитесь с ним, — неожиданно подал голос полицейский со злым лицом, — в камеру на денек, с утра сам прибежит подписывать!
— Одну минуту, — засуетился Брик, вытащил из портфеля бумаги и протянул их Рудакову, но тот даже не взглянул в его сторону.
— Посмотрите хотя бы, — повысил голос адвокат, но, увидев, что Рудаков вообще не желает ни с кем общаться, сообщил: — это письменные показания граждан Кухмийстерова и Дискина, где они полностью подтверждают вашу виновность. По их словам именно вы напали на господина Хаджибекова и нанесли ему тяжкие телесные повреждения металлической урной.
Рудаков молчал.
— Да, да, Артемий Андреевич, именно так, — Брик тяжело вздохнул, — я понимаю, вам непросто это слышать, но… случилось то, что случилось. Мы должны действовать сообразно обстоятельствам.
— Это ложь, — просто сказал Рудаков.
Брик опешил.
— Как ложь? Да вы посмотрите бумаги, там все изложено! А показания Кухмийстерова даже заверены нотариально. Будут устроены очные ставки…
— Очная ставка с господином Кухмийстеровым невозможна. Он отбыл в длительную зарубежную командировку по делу государственной важности, — сообщил Панкратов, — но его показания оформлены должным образом.
— Комар носа не подточит! — радостно подал голос полицейский со злым лицом, отчего принял совсем зловещий вид. — Все честь по чести!
Панкратов отмахнулся от него.
— Подожди… Видите, Артемий Андреевич, ваше положение крайне тяжелое. Стоит задуматься об облегчении своей участи. Ну ладно я, послушайте, что говорит адвокат, нанятый, кстати, вашей супругой. Подтвердите, Илья Иосифович. Вам-то, надеюсь все понятно, — майор особо выделил слово «все».
Брик с неожиданной готовностью закивал.
— Да, да, в сложившейся ситуации я рекомендую максимально сотрудничать со следствием.
Рудаков широко улыбнулся. Он неожиданно почувствовал себя хорошо. Боль в голове растаяла, исчезла белесая пелена перед глазами, а в теле возникла такая легкость, что, казалось, оттолкнись ногой — и полетишь.
— Я же сказал, что ничего подписывать не буду. Делайте, что хотите. Все.
* * *Когда Рудаков сообщил Наташе о своем аресте, она решила, что это шутка — неуклюжая, в обычном рудаковском стиле. На бумаге он мог излагать мысли с тонким и убийственным юмором, а в жизни попытки сострить оказывались, как правило, довольно неуклюжими.
Чтобы осознать реальность происходящего потребовалось время. Посудите сами: забрать человека в тюрьму из больницы — это нормально?! Сначала Наташа растерялась, потом принялась названивать Рудакову, но телефон не отвечал. Набрала Кухмийстерова — Ванька наверняка что-нибудь придумает, но механический женский голос сообщил, что абонент находится вне доступа сети.
Зато сразу ответил Дискин, словно держал телефон в ожидании звонка. Он почему-то ничуть не удивился проблемам Рудакова, а сразу предложил помочь с адвокатом. Наташу участие крайне обрадовало, поскольку сама она не представляла, что следует делать в таких случаях.
Иосиф Давидович был настолько любезен, что назначил встречу в кафе неподалеку от Пушкинской, куда обещал также привести адвоката, человека, по его словам, надежного и опытного. Наташа, забыв о макияже, выскочила из квартиры, поймала такси и уже через двадцать минут — спасибо летнему затишью на дорогах — была в центре города. Тверскую перекрыли по случаю проезда какого-то важного чина, поэтому до Пушкинской пришлось прошагать пару кварталов. Как ни удивительно, прогулка быстрым шагом по жаре позволила привести в порядок мысли. Мудрый все-таки Дискин, сразу все понял и принял правильное решение. Конечно же, адвокат — вот кто может все исправить!
Личность адвоката-спасителя настолько занимала ее мысли, что, увидев Дискина, она даже не поздоровалась, а сразу спросила, где его знакомый.
— Не беспокойтесь, Наташенька, — ожидавший ее Иосиф Давидович встал, наклонился, необыкновенно галантно поцеловал ручку, и усадил за столик, — будет с минуты на минуту.
