Джеймс Герберт - Возвращение призраков
— Ленни! — в ужасе простонал Крик. — Бога в душу, ведь теперь ты шумишь! Если Баклер где-то рядом, он обрушится на нас, как тонна кирпичей!
Гровер отпихнул Микки.
— Говорю тебе, если Баклер нынче ночью и вышел, то он за несколько миль отсюда. Все, пошли, и не будем останавливаться до самой рощи. Слышишь, Микки?
В ответ послышалось ворчание, и все трое отправились дальше через лес, теперь Гровер пропустил Данна вперед, так что тот оказался между двумя сообщниками. В отместку за то, что первую часть пути тот все время пихал его в спину своим арбалетом, теперь Гровер то и дело тыкал его в спину стволом ружья и только ухмылялся на приглушенные жалобы Микки.
Однако через некоторое время удовольствие от этой небольшой пытки пошло на убыль, поскольку чем дальше они углублялись в лес, тем тревожнее им становилось. Что-то было не так, и они не могли понять, что именно. В лесу было довольно тихо, вдали между деревьями не мелькало никаких огней, ничто не выдавало приближающегося лесника. И только пройдя еще некоторое расстояние, Гровер понял, что вызывало его тревогу, и шепотом велел всем остановиться.
Они остановились и обернулись посмотреть, в чем дело.
— Слышите? — сказал Гровер.
Они прислушались, но ничего не услышали.
— Что такое, Ленни? — проворчал Крик. — Я ничего не слышу.
— Вот именно, — хмыкнул тот. — Ничего не слышно.
Они постояли молча, напряженно прислушиваясь, и Крик понял, что его товарищ прав. Даже глухой ночью в лесу слышались звуки — в кустах копошились маленькие ночные зверьки, иногда птицы шевелились в своих гнездах, порой в темноте пищала мышка, попав в когти вышедшей на охоту совы. Но сейчас не слышалось ничего такого. Ничего вообще.
И не только тишина встревожила этих троих — кроме того, в лесу не было никакого движения.
— Не нравится мне это, Лен, — пробормотал Крик. — Думаешь, старый Баклер устроил нам ловушку?
— Не знаю. Но что-то здесь не так.
— Что за чушь вы там несете! — засмеялся Микки. — Чего вы ждете среди ночи?
Двое не обратили на него внимания.
— Как думаешь — смыться по-хорошему? — сказал Крик.
— Может быть, лучше смыться, — ответил Гровер.
— Ох, пошли дальше, — простонал Микки. — Мы уже у самой рощи.
Они услышали, как он вложил в арбалет стрелу.
— Что ты делаешь? — спросил Гровер нарочито терпеливым тоном.
— Приготавливаюсь, пока вы двое не начали распугивать все вокруг своими пушками.
— Я только что сказал тебе: смываемся.
— Нельзя. Босс обещал мне, что возьмет всех фазанов, которых мы добудем до конца недели. — Его боссом был мясник, на которого Микки работал по воскресеньям.
И снова Гровер схватил парня за отвороты куртки и приподнял на цыпочки:
— Я не скажу, что…
Он замер, так; и держа Микки на цыпочках. Сквозь деревья до них донесся слабый шум.
Все трое медленно повернули головы в ту сторону.
Гаффер превратился в статую. Потом постепенно, начиная с задних ног, задрожал. Вскоре он трясся уже весь, от длинной узкой морды и до короткого поднятого хвоста. Глубоко из нутра донеслось особое завывающее скуление.
Джек Баклер посветил на собаку.
— В чем дело, Гаффер? — тихо спросил он. — Что-то услышал?
Собака продолжала смотреть прямо вперед, маленькие черные глазки не отрывались от какой-то точки вдали.
— Они рядом, да, Гаффер? — лесник выпрямился, на лицо легли жесткие морщины. — Ну, на этот раз мы их поймаем.
Эрделю удалось зарычать, издать долгий, протяжный звук, закончившийся подвыванием и скулением. Но теперь звук стал более жалобным, больше похожим на плач.
— Ну, успокойся, старина.
Баклер был в замешательстве: никогда еще он не видел, чтобы Гаффер так себя вел Обычно собака ничего не боялась, всегда готовая броситься и вмешаться, с чем бы они ни сталкивались — будь это браконьеры, загнанные в угол лисицы или даже сумасшедшие барсуки (и барсуки тоже иногда сходят с ума). Но за все годы службы никогда пес не реагировал так, как сейчас. Ради бога, что такое могло ему привидеться?
И тут Баклер услышал другой звук — звук, исходивший словно из самого воздуха. Это был стон, жуткий плач, от которого на голове дыбом становились волосы. Вдруг стало как-то необычно холодно, как будто температура упала до нуля, и теперь дыбом встали волосы не только на голове, но и на руках, на ногах и по всему телу.
Донесшийся из-за деревьев звук был заунывным воем, жуткой жалобой, непрерывным плачем, выражающим полную безысходность. Баклер прищурился, вглядываясь в ночной мрак в поисках источника этой тоски, этой муки. Но не увидел ничего, кроме теней.
Он полез в карман куртки и вытащил ту складную трубку, что засунул туда раньше, щелкнул выключателем и приложил к глазу окуляр. Прибор весил более шести килограммов и работал от одной батарейки; лесники часто пользовались такими инструментами, когда не хотели включать фонарь, чтобы не выдать свое местонахождение. Баклер поводил прибором из стороны в сторону и направил туда, откуда, как ему казалось, донесся звук. У него перехватило дыхание при виде появившегося на высветленном фоне предмета. Это напоминало какие-то зеленоватые обломки, плывущие по бурным водам.
Он оторвался от прибора и невооруженным глазом посмотрел в точку, где обнаружил движение. Теперь во мраке что-то серело.
— Пошли, Гаффер, — тихо, но решительно сказал лесник. — Выясним, что происходит.
Но собаки уже не было рядом. До Баклера донесся шорох кустов под лапами убегающего пса. Удивленный трусостью своей собаки, он чуть было не позвал ее, но вовремя остановился: не имело смысла привлекать внимание существа за деревьями, кем бы оно ни было. Скорее озадаченный, чем рассерженный поведением Гаффера, лесник снова повернулся к сероватому свечению и начал пробираться вперед, то и дело останавливаясь, чтобы через окуляр посмотреть, не удастся ли различить эти пляшущие силуэты. Это было странно — просто какая-то чертовщина, — но каждый раз невооруженным глазом он видел, как нечто бесформенное, серое, словно туман без клочковатых краев, не имеющий ничего внутри, складывается в какие-то фигуры.
Какое-то пугающее чувство говорило ему, что нужно убираться отсюда, вслед за Гаффером бежать назад, откуда пришли, к «лендроверу», но что-то другое — земная, практическая жилка лесника, обязанного защищать животных и лес и любящего свое дело, — напоминало ему, что здесь непорядок и его обязанность — выяснить, что происходит. И он пошел дальше.
Одолев половину дистанции до этой мглы, Баклер остановился проверить свой инвентарь. Подземные звуки по-прежнему доносились до него, но теперь стали громче. Снова подняв прибор ночного видения, лесник посмотрел в него и увидел, что образы, эти зеленоватые пляшущие обломки, стали отчетливее. Разные по размеру, они колыхались и кружились, не принимая никаких очертаний, совершенно бесформенные.
