Виктор Точинов - Стая
Очереди из желающих попасть в поезд, скопившиеся возле проводников, к тому времени почти рассосались. Провожающие теперь рассредоточились вдоль вагонов, переговариваясь с отъезжающими через опущенные окна. Невезучим обитателям тех купе, где окна ни в какую не желали опускаться (не в Швейцарии, чай, живем), приходилось довольствоваться энергичными жестами…
Наташа подошла к проводнику, протянула билет и паспорт. Руслан отставил пиво, закурил сигарету… Наступил второй решительный момент операции — если что-то пойдет не так, придется хорошенько пошуметь, отвлекая внимание на себя.
Паспорт у Наташи был чужой. И даже фотографию в нем Руслан не стал переклеивать. Во-первых, не имел ни малейшего опыта в подделке документов, хотя пользоваться поддельными доводилось частенько. Во-вторых, в выданном восемь лет назад паспорте красовалось фото шестнадцатилетней соплюшки, не пользующейся косметикой, к тому же обладающей достаточно усредненными чертами лица.
Должно прокатить… Должно…
Проводник взглянул на билет, раскрыл паспорт… Руслан опустил руку в карман. Проводник, похоже, даже не взглянул на фотографию — скользнул взглядом по имени-фамилии, сравнил с указанными в билете, вернул документ Наташе… Руслан медленно вынул руку из кармана. Вот и всё… Дальнейшее от него уже не зависит.
Поезд понемногу набирал ход.
Вот и всё… Он опять остался один. И опять не представляет, что делать… Великолепно натренированный охотничий пес, оставшийся без хозяина. Беспощадное, не знающее промахов оружие, оставшееся без направляющей его руки.
Купить, что ли, на остаток денег лодку, палатку, запас продуктов — да и махнуть в ту безлюдную глушь, в которой он предлагал вести дикую жизнь Ростовцеву? Хоть увидит напоследок то, чего никогда не видел… А когда почувствует, что НАЧАЛОСЬ, что пора пустить в ход пистолет, заряженный спецпулями, — разведет последний костер где-нибудь в особо живописном месте, выпьет бутылку коньяка, вспоминая всё, что в жизни сделано и не сделано, и…
Он встал с лавочки, отправил пивную бутылку в урну. Медленно вышел на привокзальную площадь, прекрасно понимая: никакую лодку и никакую палатку он не купит. Потому что игра не закончена. Потому что охота продолжается. На него, на Наташу и на Ростовцева, — неважно, что Андрей мертв, а они с Наташей расстались…
Охота продолжается, и он не может умереть тихо и незаметно где-то в таежной глуши. Не имеет права… Иначе все сегодняшние старания пойдут прахом. Иначе Наташу рано или поздно найдут, выпотрошат до донышка и ликвидируют по миновании надобности…
А чтобы этого не случилось, он должен подставиться. Засветиться перед охотниками, и позволить им сесть себе на хвост, и привести погоню к трупу Ростовцева. Потом вступить в последний бой и дать себя убить — причем так, чтобы можно было стопроцентно идентифицировать тело. Лишь тогда охота прекратится. Лишь тогда Наташу — уже никому не нужную и не интересную — оставят в покое.
…Прошло два дня. Руслан пытался выполнить свой план старательно, но абсолютно безрезультатно. Демонстративно приехал в Касеево — там тишь, гладь и божья благодать, никаких подозрительных чужаков. На крыше магазина стучали молотками несколько местных мужичков — причем возвращали на место те самые, снятые лже-работягами листы жести…
Руслан покружил по окрестностям — опять-таки демонстративно — но не обнаружил какого-либо активного интереса к своей персоне. Чудеса… Хочешь остаться незамеченным — тебя старательно ловят и ищут, хочешь быть обнаруженным — никто не обращает внимания.
А потом — в дешевой придорожной забегаловке, куда он зашел отнюдь не в надежде получить информацию, но всего лишь банально подкрепиться — Руслан услышал (за соседним столиком болтали пьяно и громко) сильно искаженную версию рассказа охотника Иннокентия Криницына о его поездке на зимовье братьев Полосухиных.
И сразу понял, что ему надо делать.
2
В последнее время Мухомор не раз жалел, что «Салют» не оборудован такой же системой самоликвидации, как разрушенное ныне Логово. Там покойный Седой в свое время постарался на славу, готовясь к визиту чересчур многочисленных и настойчивых гостей: и когда бабахнуло-вспыхнуло, то ни улик не осталось, ни живых свидетелей.
Но «Салют», увы, считался объектом относительно несекретным — обычный учебно-тренировочный лагерь для сотрудников охранного агентства «Святогор», руководил которым Леонид Сергеевич Ивашов, в миру известный как Мастер. А где нет секретов, там и ликвидировать нечего.
Теперь есть чего… Вернее сказать, — кого. Ликвидировать Мухомор собрался собственных подчиненных.
Неприятно, конечно — с некоторыми из парней он был знаком давно, задолго до службы в «ФТ-инк.», и побывал с ними в самых разных переделках… Фронтовое братство, как ни крути.
Но иного выхода нет. Мухомор отнюдь не пользовался тем же непререкаемым, на страхе основанным, авторитетом, что и покойный Мастер, — оборотная сторона старательно создаваемого имиджа человека умеренного, никак не склонного по пустякам резать глотки или стрелять в голову. Совсем уж наигранным тот образ не был — Мухомор, как ни странно, происходил из глубоко религиозной семьи. Он сам-то к опиуму для народа не пристрастился, но осталось с детства некое подсознательное убеждение: если уж брать грех на душу, так не задаром.
Либеральная и мягкая политика принесла несомненный успех — лихие отморозки давно грызут землю, ни за грош сгубив и тело свое, и душу. А он, Мухомор, дождался-таки звездного часа. И вот теперь, именно теперь, останавливаться ни перед чем нельзя.
Да и захотел бы расстаться со своей командой мирно — не получилось бы. На корабле назрел бунт. И капитан вот-вот мог получить «черную метку»…
Окончательно это стало ясно вчера, после того, как из «Салюта» укатили гости — кавалькада из трех машин.
Бойцы сами, без приказа, собрались в помещении небольшого, на полсотни мест, концертного зальчика — ряды стульев, небольшая сцена без занавеса и кулис, на ней — раздолбанный рояль, который не посчитали нужным вывозить прежние владельцы. Здесь же, надо понимать, некогда проходили и знаменитые на весь район дискотеки — другого подходящего по размерам помещения в «Салюте» не было.
Пришли почти все — лишь двое остались на воротах, плюс двое во внешнем охранении, — Мухомор после неожиданного дезертирства Водолаза отправлял бойцов на посты лишь парами. Явились все с оружием, расселись поближе к сцене, один организм (по прозвищу Кастет, из уцелевших отморозков-уголовников Мастера) — вообще взгромоздился на рояль в кампании с ручным пулеметом Калашникова. После чего на серьезный разговор пригласили начальника.
