Алексей Атеев - Пригоршня тьмы
Довольно быстро о начавшемся противостоянии узнали и взрослые. Весть о том, что пацанва громит киоски, была встречена неоднозначно. Многие схватились за головы уже хотя бы потому, что среди погромщиков были их дети, и они законно опасались последствий. Но были и такие, которые с восторгом кричали: «Так им и надо – спекулянтам проклятым!» Однако пока все эти события националистической окраски не приняли. Среди тех, кто орал о том, что надо жечь киоски, были люди разных национальностей.
Дима Котик узнал о случившемся через пятнадцать минут после начала событий. Он, в общем-то, в душе ожидал чего-то подобного, но страшился признаться в этом даже себе самому.
– Нужно было кончить парня, – сказал он одному из своих приближенных, – и дело с концом. А теперь же придется драться. Собирай людей, едем на Шанхай.
Через полтора часа на Шанхае возле дома Валитова остановились две легковые машины, «Волга» и «Жигули», и микроавтобус. У них отсутствовали государственные номера. Из машин вылезли мрачного вида мужчины, ни слова не говоря достали из багажника канистры с бензином, выбили ногами калитку и вошли во двор валитовского дома. Залаяла собака, грохнул выстрел, и лай сменился визгом.
– Эй, эй! Чего делаешь! – закричал тревожный и испуганный голос отца Брюса Ли. Потом послышались удары и стоны. Толпа любопытных ребятишек, среди которых было и несколько взрослых, приблизилась к дому. Один из двух мужчин, которые остались явно охранять транспорт, вытащил из-под полы обрез и крикнул:
– А ну валите отсюда!
Толпа шарахнулась в стороны. Между тем хмурые мужчины сноровисто облили углы дома бензином, вошли внутрь и опорожнили остатки содержимого канистр на мебель.
– Беги, найди Рината, – шепотом сказал кто-то мальчишке. – Они где-то возле Клуба железнодорожников.
Тем временем к разлитому бензину была поднесена спичка, и дом вспыхнул, как факел. Поджигатели некоторое время оставались возле дома, следя, чтобы пожар не начали тушить. Но, по правде говоря, никто и не пытался. Народ с ужасом смотрел на горящий дом. Удостоверившись, что все проходит как надо, поджигатели сели в машины и укатили. Когда к горящему дому со своими «тиграми» прибежал Ринат, тушить было нечего. Во дворе валялась застреленная собака, и тут же, возле конуры, лежал старик – отец Рината с пробитым железной трубой черепом. Вокруг суетились «тигры», таская ведра с водой, а Ринат тупо стоял и смотрел на лежащего в пыли отца. Бархатная тюбетейка старого татарина валялась в луже крови. Ринат поднял тюбетейку, надел ее на голову и молча пошел со двора.
Вот тогда вперые и прозвучал лозунг: «Бей русских!»
Огонь между тем перекинулся на другой дом, раздались истошные визги женщин, заревели пожарные машины… Трагический спектакль набирал силу. «Тигры» побросали ведра и двинулись вслед за своим вожаком. К ним присоединилась куча детворы, и толпа потекла по улицам поселка.
Первой жертвой межнационального конфликта стала группа пьяниц возле поселкового магазина. Среди них был и один татарин. Татарина довольно невежливо оттолкнули в сторону, а остальных начали избивать. Лупили кулаками, палками, быстро свалили и довершили дело ногами. Один из несчастных пьянчуг поднял из пыли лицо и, размазывая грязь, кровь и слюни, спросил, за что его бьют.
– За то, что русский, – небрежно произнес копошащийся возле мальчишка с черными, как ночь, глазами и, расстегнув штаны, помочился на него. Потом этой дикой толпе попались две девчонки лет по шестнадцати. Свои же, поселковые… С них, визжащих от ужаса, были сорваны платья, а потом и все остальное, а затем их уволокли в ближайшие кусты.
Путь толпы пролегал мимо одного из самых лучших в поселке домов, хозяин его торговал овощами и фруктами. На задах дома и в огороде были построены большие обогреваемые теплицы, которые почти круглый год давали урожай. Много завистливых глаз поглядывало за высокий металлический забор дома.
– Жги его! – закричал кто-то. – Нас жгут, пусть и он горит, куркуль!
О забор ударилась бутылка с бензином. Пламя охватило забор, но особого вреда ему не принесло, разве что краска пожухла и почернела. Еще одна бутылка с бензином упала во двор. Толпа навалилась на ворота, пытаясь их опрокинуть, но они были сделаны на совесть. Сборище заметалось в разные стороны.
– Бревно нужно! – закричали в толпе. – Бревном вышибем ворота.
Неподалеку стоял старый телеграфный столб. Несколько парней бросились к нему и стали раскачивать. В этот момент из-за забора осаждаемого дома вылетел взрыв-пакет. Упал он в некотором отдалении от основной массы людей, но рвануло здорово. Кто-то попадал. Поднялся страшный шум, телеграфный столб сразу же был забыт. Собравшиеся с воем разбегались. Впрочем, ненадолго. Злополучный дом, владельцы которого умели за себя постоять, перестал волновать толпу. Она двинулась дальше в город. По дороге попался гражданин интеллигентного вида. Он шел, помахивая кожаной папкой, и напоминал преуспевающего чиновника. Особое внимание привлекла его соломенная шляпа. Гражданин был остановлен, злосчастная шляпа сорвана.
– Что вы себе позволяете! – крикнул он, но тут же сообразил, что возмущаться не стоит. Несколько оплеух усилили это ощущение. Гражданин сгорбился, прикрыв голову папкой в ожидании худшего. Внезапно в настроении толпы произошли изменения. То ли поза жертвы показалась смешной, то ли его вдруг ставшее несчастным лицо, но в толпе засмеялись.
– Пляши! – закричал кто-то. – Пляши, сволочь!
Несчастный сначала не понял, чего от него хотят. Однако новая порция оплеух тут же добавила ему сообразительности.
С жалкой улыбкой, сначала неуверенно, а потом с неким подобием лихости стал он выделывать ногами замысловатые кренделя, изображая какой-то нелепый, гротесковый танец.
– Давай, давай! – подзадоривали его. – Пляши, Гаврила!
Непонятно почему он неожиданно стал Гаврилой.
– Я с вами! – вдруг истошно заорал он. – С вами!
Толпа одобрительно загудела.
Откуда-то появилась водка. Бутылки передавались от человека к человеку, от подростка к подростку. Прикладывались даже дети. Всем было очень весело.
О том, что на Шанхае начались беспорядки, горотдел милиции известили сразу же. Кстати, позвонил именно владелец хорошо защищенного дома. Он довольно спокойно рассказал, что на его поместье было осуществлено нападение, но оно отбито. А неуправляемая толпа, в которой очень много детей и подростков, движется к центру города.
Навстречу погромщикам выехали три машины ПМГ.
Полупьяная горланящая толпа медленно двигалась по проезжей части улицы. Машины не решались проехать сквозь нее и поспешно разворачивались. Один отчаянный таксист все же решил проскочить. Непрерывно сигналя, он попытался въехать в толпу. Но его машина была тут же перевернута и сброшена в кювет, а сам он основательно избит.
