Денис Кавченков - Обратная сторона жизни
— А кто они такие на самом деле, эти «Спящие»?! Про них столько рассказывают, а конкретно никто ничего не знает! Откуда в них сила и способности? Обычный же скот! «Мясо», как «мясо»! Работают, как все! — демон с головой пса посмотрел на него, как на идиота, словно думая, отвечать ли тому, кто не особо интересуется историей Ада и смыслом жизни вообще, просто работая и развлекаясь, то бишь бессмысленно существуя, а после брезгливо произнес.
— Ты сюда нанят не для того, чтобы задавать вопросы, а если уж на то пошло, то лучше спроси у собратьев! Тех, которые здесь несколько десятков или целые сотню лет, есть здесь и такие, сам знаешь! Спроси у них, кто такие настоящие «Спящие»! Пусть они тебе расскажут об их деяниях, да и то… Деяниях, пересказанных из уст давно умерших! Тех, кто видел «Спящих», действующих в полную силу! «Спящих» до сих пор проклинаемых в сотнях миров! — он вперил в бычью морду минотавра желтые, до отвращения холодные глаза, отчего тот судорожно сглотнул, передернув огромными плечами. — Настоящих «Спящих» не привозили уже два столетия! Все остальные их слабые, едва слышимые отголоски! Здесь в заповеднике… — собакоголовый крутанул мордой, охватив красное небо, заслоненное бесконечной стеной. — Находятся почти все настоящие «Спящие»… Почти!! — яростно выплюнул он последнее слово, забрызгав лютой злобой здоровенного минотавра, уже пожалевшего о заданном вопросе. — Но некоторые еще бродят по Земле, прячась от людей и нас, понимая, что и они, и мы можем прекратить их миссию по освобождению человечества, а этот… — довольный желтый взор упал на дергающегося Дмитрия, ноги которого покрылись свежими испражнениями, что означало прорвавшийся запор, заработанный еще на Рынке. — Этого я давно жду, вот только не думал, что сам придет, ничего не помня! — он облизнул острые клыки розовым, почти человеческим языком. — А теперь живо выполнять приказ!! — вдруг рявкнул он, словно вспомнив, что чересчур разглагольствует с обычным чертом. — Держать его под прицелом! А ты быстрей тащи носилки, сколько можно бегать!! — заорал собакоголовый на минотавра, ведущего перед собой висящие в воздухе носилки, внешне гладкие, как первый лед на замерзшем озере, и видоизменившиеся, как только на них закинули юношу, предварительно выдрав подающие сильный ток иглы.
С их поверхности выскочили гибкие полосы, моментально обхватившие запястья, шею, торс, ноги вокруг бедер с икрами, и наконец, самая широкая легла на лоб, сильно прижав голову. Сие зрелище показало, что на таких носилках возят не совсем обычных узников, ежели приковывают с такой тщательностью, уж это сразу заметил уводимый в темный проем Такеши, обернувшийся назад, дабы проводить взором оставшегося в одиночестве, обездвиженного Дмитрия.
Низкорослому японцу было очевидно, что он прошел столь нелегкий путь по самому краешку Аду с кем-то большим, чем человек… И даже, если сам Такеши, великий художник и обладающий еще какими-то скрытыми талантами «Спящий», то Дима существо намного более высшего ранга, в беспамятстве живущее в человеческом теле. Азиат очень хотел узнать, кто же такой на самом деле вечно задумчивый парень, мало говоривший, хамоватый и наглый, запомнившийся хорошими поступками и бесконечной эгоистичностью, которую считал правильной.
И Такеши знал, что узнает. У него было предчувствие, что это случится, но вот откуда оно? Этого он не понимал, а просто верил в свои ощущения, тем более Дима сказал, что этот раз будет последним, а еще, что все скоро закончится.
Японец, конечно, осознавал, что Ад не исчезнет в мгновение ока и такой налаженный канал поставки человеческого скота прекратится, ведь «скоро закончится» — это слишком растяжимое понятие могущее длиться несколько сотен лет.
— Шевели ногами, узкоглазый! Тебя уже заждались! — грубая и сильная лапа огромного минотавра толкнула в костлявую спину, заставив споткнуться, но Такеши не упал, продолжив идти и стараясь не сутулиться. — Заждались! Ха-ха-ха! Кирка с молотом! И камень! Много камня! Здесь ты не будешь одиноким! Ха-ха-ха! — подбадривала звучным голосом гигантская рогатая тварь. — Забудешь Землю, как страшный сон! — красноватый свет пустыни, стремящийся внутрь длинного, темного и широкого коридора исчез, но привычно засветились потолки, и закованный японец, дыша по собственной методике сбрасывания страха, пошел, грубо подгоняемый двумя минотаврами.
…Пустота… Много-много пустоты, не имеющей цвета, температуры, размера и названия… И он опять болтался в ней… Или висел… Пустота была ничем и находилась вне времени с пространством, отчего могла стать более лучшим Адом, чем тот, полный жизни, в который он сам себя загнал.
Здесь отсутствовало понятие материального, понятие расстояния, понятие звука и запаха. Здесь вообще все отсутствовало, и вакуум по сравнению с этим местом был густым киселем. Да уж… Тот, кто выдумал подобное место, являлся хорошим фантазером, а может сумасшедшим, но это смотря с чьей точки зрения. Если с человеческой, то для них сумасшедшими являются уже те, кто верит в то, что люди не одиноки во Вселенной.
Последняя картина, что до сих пор мелькала внутри него — это, как он сгорал в адском заповеднике в струях концентрированного пламени, намного более сильного, чем могут представить люди, знающие лишь о температуре кипящей воды и жаркого огня в кузне. Он давно знал о новом оружии рогатых, но не мог понять, как черти сумели заковать огонь из ядра проклятой планеты в металл, и что самое интересное — научиться его контролировать, ведь оно сжигало все вокруг, если вырывалось на свободу. Удивительно… И да. Он все отлично помнил… Помнил, как ушел из Ада через смерть, осознав, что потерял слишком много времени, пока приводил в порядок чувства и занимался ерундой в каменоломне, забыв, что большая сила — большая ответственность. А еще он четко осознавал, что подвел братьев по духу, продолжающих выполнять возложенную на себя миссию по спасению человечества, в общем-то не слишком подходящего для столь огромных затрат чужих возможностей, талантов, терпения и боли, но… Никто не говорил, что будет легко, ведь их всех предупреждали о тяжести данного выбора, а он непонятно с чего решил, будто его душевная боль важней всего остального. Слабак… Чего уж тут говорить… Отдыхал целыми днями, бился на мечах, кирках и молотах, совершенно забыв про то, что кто-то выполняет свои и его обязанности. Эгоист. Все тот же неисправимый эгоист, каким и был.
Он встряхнулся, если так можно назвать движение скрепленных в определенном порядке атомов, являющихся энергией в чистом виде, то есть им настоящим. Насколько он помнил, сейчас должен раздаться голос, который расскажет ему, что он не самый лучший представитель… Представитель кого? Или чего? Этого всезнающий голос сам не знал… Никто не знает, чей он представитель, какой расы, откуда взялся… Единственное, что он сам помнит, как проснулся, желая вырасти, двинулся вперед и до сих пор движется… Ему подобных великое множество, все хотят вырасти, и все они разные… Очень разные… У каждого своя дорога, разной ширины и прямоты, изломанная и изогнутая, становящаяся спиралью и пересекающая уже пройденные места, чтобы незаметно вернуть назад… Лично свой путь он считал кучей завитушек, так сильно переплетенных, что лабиринт, состоящий из длины, ширины, высоты и времени, рядом не стоит, а во всем виновата гордыня… На самом деле он не так хорош, чтобы иметь столь сложный путь, просто всегда отличался завышенной самооценкой, поэтому и влез в опасное предприятие, закончившееся еще одной своей смертью.
