Денис Кавченков - Обратная сторона жизни
Звуки высокотехнологичных двигателей летающей «тюрьмы», созданной перевозить грешников и временами отстреливаться от хищников, становились тише и тише, пока совсем не исчезли и скотовозка остановилась. Сверху с проклятиями и пожеланиями скорой смерти всем пустынным людоедам, а также тем, кто выдал эту разваливающуюся клетку, спускались минотавры, громыхая копытами, а из уродливой кабины громко хлопнув дверьми, вышли… Пусть будет водитель и штурман. Да. Быкоподобные водитель и его штурман.
— Прибыли!! — шумно выдохнул главный минотавр, а рукоятка искрящегося клинка за спиной покачнулась, блеснув в ослабевших лучах заходящего солнца. — Живыми!! Даже не верится!! — взревел он, вскинув громадную рогатую голову к красному небу, где теперь царило всего одно солнце, не имеющее сил без собрата. — Осталось найти того, кто подсунул нам это корыто и вбить его копыта ему же в глотку! — быкоподобный люто оглядел помятую временем скотовозку и отвернулся, а обнаженные люди, прибывшие в место, где их сейчас начнут разбирать на корм, хором завыли, кроме тех, кого собирались рекомендовать на кухонные работы.
Дима с Такеши в свою очередь замерли, где парень до сих пор застывшими глазами смотрел на тот самый небольшой проход, по которому двигался во сне, и сейчас оставшийся таким же, как и раньше. Мальчишка помнил, что тоннель уходит далеко вглубь толстой стены, и внутри него находится огромное количество ловушек, по крайней мере, находилось в те, не такие уж и далекие времена.
Он отлично помнил, что черти давно не изобретают новое, воруя технологии у живущих внутри людей сущностей, поэтому был на сто процентов уверен, что здесь осталось все тоже самое, только усовершенствованное. А еще он был уверен, что за ними уже идут встречающие, ведь начинающих осознавать себя «Спящих» водят только большие количества чертей, в особенности таких, как он. Крепко прикованных к толстым столбам и обезличенных. Осталось лишь вспомнить, кто он и зачем он.
— Что будет дальше, Дима-сан? — тоскливо спросил загорелый японец, еще более черный от благословенной Творцом тени, что создавалась огромной стеной, изо дня в день вгрызающейся в багровое небо Ада. — Куда нас поведут, если ты раньше был здесь? — он без каких-либо сомнений принял на веру недавние слова юноши. — Что будет дальше? Со мной, с тобой? — Такеши заметно нервничал, уставившись в лицо Дмитрия, а тот крепко сжимал кулаки загорелых дочерна рук и ответил ему прямым, тоскливым, но возбужденным взглядом.
— Я не знаю, куда поведут тебя Такеши, но знаю, куда меня… — массивные красноватые двери внутри стенного проема раскрылись с натужным ревом моторов и из темных недр, скрываемого ими тоннеля раздалось еще далекое, множественное цоканье. — А еще я знаю одно! Этот раз точно будет последним! — эти его злые, полные силы и ненависти слова заставили азиата содрогнуться, а в пустыне пахнуло холодом, лишь тонкоголосо воющие узники не переставали заниматься тем, что умели делать лучше всего — тоскливо верещать, желая жить хоть как-то.
Бьющие по ушам стоны заполонили остывающую на ночь пустыню Ада, заставляя морщиться огромных, перевитых мышцами минотавров, не собирающихся их успокаивать, ведь они выполнили свою часть работы и теперь ждали тех, кто поведет человеческий скот на бойню. Пленные же рабы стояли в тени огромнейшей стены и молились всем известным богам, забыв о своем Едином.
— Зевс, Перун, Один, спасите сына своего!! Спасите, искренне молю вас!!
— Господи Всемилостивый спаси и сохрани!! Буду верен тебе!! Послушен!! Раболепен!!
— Боже помоги выбраться!! Забери в Рай!! Спаси от рогатых!!
— Какие бы вы боги не были, клянусь быть самым хорошим, самым тихим и послушным!
— Мама!! Мама!! Я хочу к маме!! Вытащите меня!!
— Я не желаю умирать!! Не ешьте меня!! Не ешьте!!
— Не трогайте меня!! Не трогайте, и я сделаю все, что угодно!
Безумные крики не издавали лишь рекомендованные на кухню, застенчиво отошедшие в сторону и свысока поглядывающие на плачущих собратьев, ну и, конечно же, двое «Спящих», расположившихся рядом с погибшим товарищем.
Самый молодой из минотавров не выдержал воплей истеричного «мяса», подошел к скотовозке и вытащил из-за спины клинок, заискрившийся сильней, чем раньше, видимо рогатый прибавил силу тока для точного усмирения крикунов.
— А ну все заткнулись! — быкоподобный черт с силой ударил по железным прутьям, перепачканным кровью, и огромный разряд равномерно разошелся по корпусу, висящей в воздухе клетки, отчего всех до единого узников пронзило судорожной болью, тут же заставившей их заткнуться.
Рабов тряхнуло так, что крепкие челюсти каждого из них звонко щелкнули друг об дружку, а Дима явственно почувствовал прошедший сквозь позвоночник разряд тока, но виду не подал, лишь судорожно стиснул зубы, дернувшись. Такеши же, молодой, субтильный японец подпрыгнул и что-то пробормотал под нос, злобно посмотрев на плачущую толпу, судорожно вцепившуюся в остывшие решетки или завалившуюся на пол летающей «тюрьмы».
Время, проведенное с людьми, снявшими всю жизнь носимые маски и ежесекундно показывающими свою истинную суть, изменило мирного и кроткого японца, осознавшего, что рутинная работа в офисе с улыбающимися коллегами и путешествие с такими же, как они по Аду — две разные вещи, ибо здесь отменялись все нормы поведения. Такеши понял, что на самом деле большинство людей уродливо, трусливо и безмозгло, и как жаль, что маски не являются намордниками, дабы это большинство не заражалосвоим бешенством еще нормальных. Человек — это сосуд и его достаточно слегка толкнуть, дабы увидеть выплеснувшееся содержимое, а Геенна Огненная являлась настолько хорошей встряской, что разбивала сии сосуды и то отвратительное, чем они были заполнены, показывалось во всей «красе».
Несколько дней путешествия по Аду показали, что хороших, сильных людей очень мало, а заслуживших истинный Рай, находящийся в неведомых далях и того меньше, поэтому каждый из ныне идущих по Аду просто обязан пройти сие испытание, познав боль и свою цену, определенную рогатыми еще в первые часы пробуждения. Каждый должен понять, на что действительно способен, и ежели смерть придет снова, пройти сквозь нее вновь, но бесстрашней стократ, дабы черти убоялись.
Множественное цоканье копыт из глубины раскрывшегося в стене проема приблизилось настолько, что все чуть ли не с любопытством ожидали появления волосатых виновников этих звуков, когда-то считавшихся жуткими, но ставшими столь привычными, что передача человеческих рабов в следующие лапы стала обыденностью. Единственным отличием было то, что здесь судьбы людей являлись предрешенными и только-только заткнувшиеся пленники вновь завыли, а издаваемые ими звуки походили на скулеж.
