Джим Батчер - Могила в подарок
Я зажмурился, сделал глубокий вдох и начал раскладывать все по полочкам.
Лидия бежала из-под церковного крова, от защиты отца Фортхилла. Зачем? Я припомнил все, что знал о ней или о чем догадывался. Ввалившиеся глаза. Окружающую ее покалывающую ауру. Да, ее руки – уж не дрожали ли они, хоть немного? Напрягши память, я решил, что дрожали. Теперь пульс – нормальный или замедленный? Кажется, тогда он был замедлен... впрочем, тогда мой собственный бился чаще. Я сосредоточился на мгновении, когда касался ее рукой.
Шестьдесят, подумал я. Пульс у нее тогда был около шестидесяти ударов в минуту. Мое собственное сердце сейчас билось в шесть раз медленнее. А совсем недавно, до того, как я замедлил его, чтобы приглушить пение наркотика в крови – вдвое.
(Пение, сладкое пение, какого черта я выключил его, когда мог просто опустить стены, слушать музыку, счастливо лежать в покое, просто наслаждаясь ощущениями, просто...)
На то, чтобы остановить вращение стен, у меня ушла еще минута. В общем-то, по человеческим меркам пульс у Лидии укладывался в рамки нормы. Но ведь она лежала без сознания – примерно, как я сейчас. Кайли с Келли отравили ее – как и меня. В этом я не сомневался. Тогда почему ее сердце билось так быстро – в таких-то обстоятельствах?
Она ушла из церкви, и ее похитил Кошмар – предположительно, конечно. Потом, уже повинуясь приказам Кошмара, она пошла к Малону и получила приглашение войти. Но почему именно к Малону? Он-то какое отношение ко всему этому имеет?
Малон и Лидия. Оба подверглись нападению Кошмара. Но что их связывает?
И еще вопросы. Что хотели делать с ней вампиры? Если ее отловили Кайли с Келли, выходит, она нужна Бьянке. Зачем? Значит ли это, что Бьянка в сговоре с Кошмаром? А если так, какого черта она послала двух самых сильных своих прихвостней, чтобы похитить девушку, если в ту вселился ее же, Бьянкин, союзник?
И как, черт возьми, Кошмар прорвался через порог? И вопрос еще лучше: как прорвался он сквозь ту защиту, которую давал Лидии мой талисман? Ни одному духу не под силу причинить ей непосредственный ущерб, когда на руке ее находится подобная штука. Нет, во всем этом не видно решительно никакого смысла.
(А зачем тебе смысл? Зачем чему-то там вообще иметь смысл? Сядь, Гарри, или ляг, и отдохни, и пусть твоя кровь поет, пусть сердце бьется. Просто погрузись в блаженную, теплую, колышущуюся черноту и больше не переживай, не думай ни о чем, просто плыви, покачиваясь, и...)
Стены дрогнули и начали рассыпаться.
Я боролся, но внезапный страх убыстрил мой пульс. Я боролся с действием яда у меня в крови, но борьба эта только делала меня уязвимее, повышая восприимчивость. Я не мог дать слабину. Я просто права на это не имел. От меня зависели люди. Я должен бороться...
Стены рухнули, и кровь моя откликнулась на это возбужденным ревом.
Я плыл.
И это было здорово.
Покачивание на волнах убаюкало меня, и я погрузился в сон. В славный, темный такой сон.
В этом сне я снова оказался на том складе в порту Бёнем-харбор. Дело происходило ночью, в полнолуние. Я был одет в свою ветровку, в черную рубаху и джинсы, в кроссовки, которые лучше всего подходили для... Ну, для того, чтобы красться. Рядом со мной стоял Майкл в своем белом плаще поверх красной куртки; дыхание вырывалось из его рта морозными облачками. На бедре его висел источником негромкой, но уверенной силы «Амораккиус». Мёрфи и другие сотрудники ОСР, все в темной, свободной одежде и бронежилетах, держали в одной руке оружие, а в другой – фляги со святой водой или серебряные распятия.
Микки Малон покосился на луну и крепче взялся обеими руками за свой дробовик – он единственный полагался исключительно на огневую мощь. Что ж, у него имелись на то основания.
– Ладно, – сказал он. – Мы входим, а что дальше?
– План таков, – напомнила Мёрфи. – Гарри считает, что последователи убийцы будут в отключке от наркотиков. Мы окружаем их, заковываем в наручники и идем дальше, – Мёрфи поморщилась, и синие глаза ее блеснули в серебряном лунном свете. – Скажи им, что делать дальше, Гарри.
Я старался не повышать голоса.
– Парень, за которым мы охотимся – чернокнижник. Это вроде чародея, только энергия его направлена в основном на разрушение. Он не слишком силен во всем кроме пакостей.
– Из чего следует, что он нехорошая задница, а только это для нас и существенно, – буркнул Малон.
– Совершенно верно, – согласился я. – У этого парня много силы, но класс так себе. В общем, я иду первым и нейтрализую его магию. Мы полагаем, он держит на цепочке демона – ради этого и все убийства. Это часть его платы за то, чтобы демон на него работал.
– Демон, – выдохнул Рудольф. – Господи Иисусе, и вы верите во все это дерьмо?
– Иисус верил в демонов, – негромко возразил Майкл. – Если эта тварь здесь, держитесь от нее подальше. Не стреляйте в нее. Предоставьте это мне. Если она прорвется, плесните в нее святой водой и убегайте, пока она визжит.
– План более-менее таков, – подтвердил я. – Вы только не пускайте его смертных приспешников с ножами к нам с Майклом. Я лишу Кравоса его силы, а вы хватайте его, как только мы убедимся, что демон нас не сожрет. С остальными сверхъестественными штучками я справлюсь. Вопросы есть?
Мёрфи мотнула головой.
– Пошли, – она махнула рукой своим подчиненным из ОСР, и мы вступили в здание склада.
Все шло по плану. Почти сразу за входом валялось с отсутствующим видом с дюжину молодых людей. Все заволокло клубами дыма, от которого у меня закружилась голова. Под ногами валялись следы буйной вечеринки: банки, одежда, тараканы, шприцы... ну, сами знаете. Копы налетели на ребят в черных балахонах, без особого труда повязали их и потащили на улицу, в поджидающий «воронок». На это ушло никак не больше полутора минут.
Мы с Майклом двинулись дальше, пробираясь между штабелями ящиков и контейнеров. Мёрфи, Руди и Малон не отставали от нас. Я приоткрыл дверь в задней стене и осторожно заглянул внутрь.
Я увидел круг из черных, дымящих свечей, коленопреклоненную, всю в крови и перьях фигуру рядом и наводящий ужас, сгорбленный силуэт внутри.
– Вот черт, – шепнул я, поворачиваясь к Майклу. – Демон здесь, с ним.
Рыцарь молча кивнул и отстегнул пряжку, удерживавшую меч в ножнах.
Я вытащил из кармана ветровки куклу. Это была обыкновенная пластмассовая фигурка Кена, раздетая и не совсем уж точная с точки зрения анатомии, но должна была сойти и такая. К голове куклы я старательно примотал скотчем единственный волосок, найденный криминалистами на месте последнего убийства, и я нарядил Кена так, как обычно выглядят занимающиеся черной магией: что-то с перевернутыми пентаграммами, немного перьев и крови (последнюю я выжал из несчастной мышки, которую поймал Мистер).
