Анатолий Радов - Вниз по реке (Сборник рассказов)
Часто в его голове появлялась мучительная мысль — а что произойдёт когда не останется ни одного вопроса? Но он всегда старался избежать её.
Тьма, обтекая машину, как воздух крыло самолёта, сгущалась позади. Он бросал короткие взгляды в зеркало, и ему виделась тьма, как огромное, жадное животное, пожирающее этот мир. Тогда он переводил взгляд на девушку, сидевшую рядом. Девушка смотрела на дорогу впереди.
За полсекундное любование ею, он успевал снова и снова понять её, понять всю, словно что-то общее было в них обоих. Что-то тонкое и эфемерное, но оно ощущалось, и возможно, оно поглотило бы всё остальное, если бы того захотело.
Дорога пошла в подъём. Двигатель едва заметно напрягся, и он переключил скорость.
— Мы куда? — спросила она, пытаясь спрятать волнение.
— Не бойся — спокойно сказал он — Просто захотелось посмотреть на город с высоты. Знаешь, это рождает интересные мысли.
Она только пожала плечами, но он почувствовал её страх.
— Правда, не бойся — сказал он тогда.
— Я не боюсь — зачем-то намеренно грубо ответила она.
Машина ползла вверх, оставляя позади себя вечерний город и всё его копошение. Чем дальше оставались огни фонарей и окон, тем жаднее становилась тьма. Она стала окружать машину, но он только ухмыльнулся. Что она может эта тьма? Даже если она проглотит, что дальше? Тьма всего ещё один способ стать ближе к себе и только. Наконец, он свернул влево, заметив дорогу, и метров через двадцать заглушил двигатель. Медленно повернул голову.
Снизу на него разноцветно пялился город, глупо моргая миллионами своих глаз. Он открыл дверцу.
— Что, здесь? — спросила она.
— Возьми с заднего сиденья пакет — сказал он — Там выпивка и закусь. В бардачке пластмассовые стаканчики.
Он вылез из салона и захлопнул дверцу. Прохладный воздух остудил изнутри и снаружи и он довольно улыбнулся. От природной тишины он расслышал слабый, неприятный звон в ушах.
Через несколько секунд она тоже выбралась из машины. Держа в одной руке белый пакет, а в другой стаканчики.
— Наверное, на капоте расставим? — то ли спросил, то ли объяснил он. Она послушно подошла к капоту и заглянула в пакет.
— Надо, наверное, что-то постелить?
— Да на фик — сказал он немного расстроено — Так ставь.
Ему хотелось послушать тишину, как будто в ней можно было отыскать ещё несколько вопросов, или вдруг тысячи вопросов живут в ней? Он замер.
— Ох, ты — сказала она — Хороший коньяк.
Он промолчал. В её голосе была наигранность, и она показалась ему мерзкой, и липкой, как жвачка.
— Разливай — сказал он спустя десять секунд.
Она долго копошилась с пробкой, а он вдруг укорил себя за то, что не взял это дело на себя, как в общем и полагалось мужчине. Но ему хотелось послушать тишину, и он тут же оправдал себя.
Но прислушиваясь, он понял, что и в тишине нет ничего такого, о чём он ещё не спросил себя, и тогда он развернулся и подошёл к капоту.
Она уже как-то рассправилась с пробкой и наполняла стаканчики, аккуратно придерживая их длинными пальцами.
— Давай, первый по полной — сказал он.
Они подняли стаканчики и посмотрели друг на друга.
— Ну что, за нас? — с ироничной торжественностью произнёс он и, быстро чокнувшись, они принялись пить.
Он выпил быстро и, резко выдохнув, полез в карман за пачкой сигарет. Она пила медленными глотками, и он успел подкурить прежде чем она поставила свой стаканчик.
— Уф — выдохнула она и принялась слепо копаться в выложенной на капот еде.
— Там шоколад есть — сказал он, и отвернувшись, стал снова смотреть на город, оставшийся внизу.
— Так что, насчёт, ну…
— Пока ничего — резко перебил он.
— Хм — хмыкнула она.
Из-за горизонта показался край луны, неестественно широкий и яркий, такой, каким он и бывает вне города. Край луны медленно рос.
Он мельком взглянул на поднимающееся светило и вновь повернулся к девушке.
— Между первой и второй…
— Перерывчик небольшой — как-то мрачно закончила она и стала наполнять стаканчики.
— Здесь, за городом, луна всегда такая большая — сказал он, следя за её руками — Иногда мне кажется, что потому её и назвали так красиво, Диана, за то что она и сама прекрасна. Правда только здесь. В городе не увидеть всего её величия.
Они снова подняли стаканчики и выпили. Он привычно отвернулся. Вид города сверху рождал внутри иные мысли и ему эти мысли были уже знакомы. Глубокие, стремительные словно вихри, и такие же свободные.
— Как ты думаешь — спросил он не оборачиваясь — для чего мы здесь?
Она несколько секунд молчала, а он ждал.
— Ты о чём? — наконец спросила она.
— Да, извини, вопрос двусмысленный — сказал он — Спрошу точнее, зачем мы на Земле?
Она начиная пьянеть, с ухмылкой посмотрела на его спину.
— А, понятно — сказала она — Ты из этих. Угу.
Он громко рассмеялся.
— Я из этих, ты из тех — сказал он, резко перестав смеяться — А что бывало уже?
— Да иногда бывает — сказала она — Хотя, мне пофик. Главное, чтобы не псих. Ты не псих?
— Не знаю.
Она промолчала.
— Зачем ты этим занимаешься? — спросил он.
— Так — сказала она — Давай я всё сделаю и вернёмся обратно. Хорошо?
— А ты хочешь?
— Мне всё равно.
— Ну, и замечательно — сказал он — Давай тогда просто нажрёмся.
— Ладно — сказала она недовольно.
— А недовольство-то откуда? — спросил он — Разве тебе так не лучше?
— Да короче, чё ты доколебался? Давай уже бухать.
— Ну, наливай.
Она снова налила, в этот раз хлюпнув несколько грамм мимо стаканчиков. Он развернулся. Внимательно посмотрел на неё. Ей было лет двадцать, не больше. Неестественно простая красота, совсем не подходящая сейчас, и ему вновь стало грустно.
— Чо? — спросила она, заметив его взгляд, и выпила залпом.
— Ни чё — он пожал плечами, и выпил.
— Ты не буйный? — спросила она.
— Не — ответил он.
— Эт хорошо.
— Так зачем тебе всё это? — снова спросил он.
— Отстань — она отмахнулась рукой.
— Это же грязь — сказал он — Ты вспомни, ты же не всегда была такой.
— Перестань.
— Ладно — он отвернулся — Знаешь, когда отсюда смотришь на город, появляются мысли. Другие мысли, понимаешь? Посмотри. У тебя не появляются мысли?
— Нет — буркнула она.
— Ты не посмотрела — растроено проговорил он.
— Да фига мне там смотреть.
— Посмотри. Пожалуйста — сказал он.
— Ладно.
Они несколько мгновений молча смотрели вниз.
— Там сейчас весело — сказала она.
— Там грязь — бескомпромисно бросил он — И никакого к чёрту веселья.
