Александр Студницын - Алая завеса
Моё сердце ёкнуло, помнится, Анна сравнила с той же исторической фигурой брата своего тогдашнего собеседника, хотя о двойничестве с моим участием не шло и речи. Но ведь когда-то я напоминал Дениса. Так многие считали в пору нашего совместного детства, добавляя, что брат несколько, если перефразировать, астеничнее Павла. Хотя сейчас, в связи с моей временной худобой, общие черты, наверняка, стали заметнее, пусть цветочница о подобном и умолчала. Впрочем, как говорилось в одной книге Набокова: «Разные люди усматривают разные сходства и одинаковые отличия».
Людмила снова обратила внимание на снимок.
— Это один известный герой Второй мировой войны и родственник моей матери, увлечённой генеалогией. Совсем непохожий на вас по темпераменту человек. Его снимков с женой практически не осталось. Но данный был сделан перед нападением Германии, в результате которого ваш полудвойник погиб. Ходили слухи, что он выжил и потерялся где-то в России, ещё поговаривали, что он предал родину и умер за идеалы, ранее презираемые. Из всех снимков, хранящихся у моих родителей, существует более качественная фотография без женщины, заинтересовавшая кое-какого очень серьёзного иностранного исследователя чужой страны и инородной культуры. Учёный заказал копии с этого портрета, и большинство из них так и хранятся у нас, а одна вообще лежит неподалёку от спальни мужа наверху. Не помню, кто на каком-то празднике демонстрировал героя с супругой, снимок, что сейчас перед вами, но в результате часть фотографий лучшего фотопортрета внезапно пропала. Потом, когда я уже давно стала взрослой, и мы с мужем только поселились в Промокшем доме, малоизвестный художник-портретист случайно где-то увидел прошедшее не через одни руки изображение и принял его за образец для своих полотен.
Теперь это лицо принадлежит чему-то ненастоящему. Но воскресение советского солдата лишь сделало первые шаги в той истории. Несколько человек, увидевших работы художника, считали своё сходство с картиной значительным и потрясающим и попросили автора написать ещё. Кое-кого из этих двойников я впоследствии узнала, и очень хорошо. Помню, портретист изумлялся множеством внешне родственных людей и обожал знакомить заказчиков между собой. Как любитель курьёзов, он и на подлинных родственников героя вышел, то есть на меня.
Вам никогда не попадались попутчики с лицом как на данной копии?
— Увы, я и об этом историческом персонаже не знал, к сожалению… Но его одежду совсем недавно мне доводилось на ком-то встречать… или не одежду, скорее всего, а просто фигуру у кого-то похожую заметить, родственную манеру тела носить брюки, куртку, знаете, это ведь тоже у всех индивидуально… Мне встретилась подобная схожесть корпуса в человеке невозможном и непонятно, знакомом ли. Дело в том, что парня мои глаза видели также смутно, как сейчас данный портрет, особенно голову, там какой-то дефект съёмки в форме гриба или шляпы… кстати, быть может странно, но случай произошёл близ этого дома. Про лицо следует сказать, что некоторые его как раз сравнивали со снимками одного участника русской Гражданской войны.
Над женщиной, словно кто-то включил свет. Она выступила из мрака вся в сиянии радости, лишь тревога и стыд наскоро скомкали тьму передо мной. Интонации стали сладостными, возразить им или разочаровать их — не доставало сил.
— Значит, он дошёл и был здесь… Надежда не умерла, — светились слова Людмилы. — Спасибо за информацию. Посторонний, конечно же, не поймёт, но, видимо, какие-то легенды одушевляются с непередаваемым лиризмом. Прошу, не рассказывайте больше.
На глазах женщины стояли слёзы. Ничего не понимая, ощущая себя лишним, я не смел покидать квартиры. Хозяйка некоторое время сидела неподвижно, но, придя в чувство, повторила один свой давний вопрос:
— Так зачем вы так хотите увидеть своего брата?
По-прежнему неготовый к ответу, неожиданно в моём сознании найдя нечто на него похожее, я удивился, но в порыве игрока, действующего наугад, произнёс:
— Наверное, мне нужен не столько мой давно пропавший друг, сколько та сила и молодость жизни, которые сопутствовали нам, пока мы были вместе в пору юности. Энергия, заставляющая не обращать внимания на мнение других. Будто бы жалеющих меня после выписки. Думается, это вернётся. Если поэтически выражаться, я ищу не брата, а самого себя. Ведь как раньше дружбы и в мечтах не наладить.
— Это честный ответ, Павел. Когда вы описывали свой порыв, приведший к драке и трагедии, трудно было поверить, что чары стремления к гибели можно будет остановить. Пробуждение скоро настигнет алчущего. А брат сам окажется с вами, когда придёт время. Поверьте, он тоже желает встретить вас.
Чтобы сгладить некоторую неловкость, вызванную слезами, и выполняя недавно данное обещание, женщина ушла в соседнюю комнату и села за фортепиано.
Пообещав послушать, я остался в прежнем помещении.
— Пока я буду играть, вспомните прошлое и отпустите, сочините о нём историю, но длинную и серьёзную, не рассказ. Не завершая, никому не показывайте. Я буду рада, если что-то родиться. Только пока сделайте набросок мысленно, чтобы не тревожить больную руку. Через несколько месяцев можно уже приняться за работу.
Женщина ушла, и с окончанием дождя мне предстояло покинуть дом из своих детских снов. Это решение родилось само ещё в ходе разговора и теперь окрепло. Но предчувствие подсказывало, что это произойдёт только утром. Нельзя обременять добрых часовщиков затянувшимся нелепым визитом.
Разделяя шаги водных капель, шёпоты и скрипы несуществующих детей, Людмила, став чем-то таким же эфемерным, исчезла за углом коридора.
Эхо и призраки когда-то отзвучавших мелодий соединились в один хор оживающего и первоначально робкого звучания. Пальцы пробовали приноровиться к ритму, ещё неизученному и свежему. Пианистка сбивалась. Но скоро мелодия стала нарастать, затрепетала и ожила, взмахнув невесомыми крыльями. Ливни омывали стекло, делая музыку единым целым с квартирой и со всем зданием. Сотни шумов, стуков и скрипов вплеталось органично в щемящую сонату моего прошлого. Смех невидимых детей превращался в хор ангелов, словно подпевающих что-то на языке, ни одного слога которого не повторить смертному.
Страдания от ранений не ощущались остро, а температура то ли отступила, то ли организм свыкся с ней. Наступила лёгкость, оживлённая сознанием того, что раскисать нельзя и нужно скорее приходить в норму, чтобы добраться до больницы.
Угрозы в отношении руки сердце восприняло как вызов, и гость Промокшего дома сел за стол. Неудачные движения сковали тело болью. Лишь через несколько минут удалось найти приемлемое положение. Очень неприятным было ощущать себя неповоротливым… несвободным и беспомощным. Это подстёгивало к деятельности, хотя и слабость простуженного человека пыталась помешать. Но прекратить попытки — означало неуважение к словам Людмилы… смирение с неспособностью увековечить чужую доброту.
