Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)
Альбертино вздрагивает (значит, действительно дремал), приподнимает измятую морду и крутит пальцем у виска.
– Борис, ты не прав, – говорит он сердито и рушится обратно на раскладушку.
Дневальный, не страшась разбудить роту, гаркает: «Шестьдесят один!». Борька хитро мне подмигивает и с гневным рёвом: «Ты кого обдурить думаешь, хобот? На день раньше домой спровадить собрался?» – летит к двери, сильно топая. Бедняга дневальный, наверное, прощается с жизнью, но Борька остановлен моим окриком: «Рядовой Бабайкер, отставить тиранить молодых бойцов! Они – наша достойная смена» и возвращается к чаю с тушёнкой. Мы перемигиваемся вторично.
– Что ни говори, а жизнь армейская без ядрёной, забористой шутки пресна, – философствует Борька. – Да, между прочим, Боксёр… Ты таки наконец определился, чем судьбоносный Приказ отмечать будешь?
Ну вот, он меня и представил. Старший сержант Кобяков Валентин. Он же Боксёр. Прозвище это я заработал буквально в первый день службы. Задолго до присяги, в «карантине» ещё. Помню, выстроили нас перед баней, командуют: «Колющие, режущие предметы и курительные принадлежности сдать!» Сдаём. Дошла до меня очередь. Я перочинный ножичек в подставленную конфедератку бросил и стою. «А спички, сигареты?» – прапор спрашивает. «Боксёр», – отвечаю. «Ну-ну, – говорит прапор сухо. – Запомним». Запомнил, само собой. И другим передал. Полгода только и слышалось: «Взвод – перекур! Боксёр продолжает преодолевать полосу препятствий… Отрабатывать приёмы с оружием… Углублять траншею… Всем отбой, Боксёр – к турнику!» Н-да… Зато при выпуске из учебки все наши рядовыми остались, а мне две «сопли» на погоны кинули. Младший сержант, не хрен с горы! Теперь уже старший. Тем более не хрен.
– Ну? – подбадривает меня Борька. – Опять про то, что «по жизни ничего крепче шампанского…» песню заведёшь?
– Зачем повторяться? – говорю. – Вы же в курсе. Но с другой стороны – альтернативы-то всё равно нет. У твоего начпрода один спирт на складе, в лабазе вообще кроме «Шустовского» ничего не бывает. И тот офицерьё сносит быстрей, чем я митральезу разбираю. А девять градусов алкоголя для меня, старовера без балды, верхний еле-еле допустимый предел. Хоть расстреливайте.
– Как нет альтернативы? А кумыс? – подсказывает Альбертино. (Вот и заступайся за него.) – Зашлём гонца к кайсакам, повод сообщим. Небось, поделятся живительной влагой. Они аксакалов знаешь, как уважают!
– Или брагульку, которая у меня к тому времени в аккурат созреет, водичкой из-под крана разбавим, «Шипром» спрыснем для букета, вот и будет тебе уиски с хлоровой заветной крепости, – торопится сострить Борька.
– Эх, – говорю, – парни. Да я ведь и сам чего только не передумал. Знаю, что Приказ дембельский отметить – святое. И всё одно суррогатами травиться не хочу. И слово своё о девяти градусах сдержу. Шампань типа брют – это да. Остальное – нет.
– Где мы тебе шампанского возьмём, горе ты наше? – стонут друзья в голос.
Они правы. Кругом на сто вёрст – не то степь, не то вовсе полупустыня. Одни тарбаганы, ящерицы да кочевые кайсаки в тарбаганьих шапках. «Точка», понятно? База стратегических стратосферных бомберов-цеппелинов. Номер и точное расположение не скажу, военный секрет. Скажу лишь, что отсель грозить мы можем шведу. Хотя в первую очередь, конечно, тибетцу, маньчжуру и корейцу. Отчасти белуджу и персу. А так… Ну, точка и точка. Взлётная площадка, ангары подземные, склады. Батарея зенитная, эскадрилья ракетных беспилотных перехватчиков, сонары. Общим счётом два десятка гектаров твёрдой как сухая кость земли, напичканной до отказа продуктами самой современной военной технологии. Вдобавок ДОС – дома офицерского состава, наши казармы… Контингент соответствующий. Летунов и прочих перцев с золотыми шнурами и погонами под сотню. Да солдат действительного срока службы пять сотен. Связисты, химики, технари. Всех не перечислишь. В том числе мы – полтораста рыл «гоминдановцев». Комендантская рота, чтобы всё это добро и всех этих гавриков охранять. Кормёжка, конечно, добрая, но без разнообразия.
Так что от Рождества до Рождества с шампанским здесь тугой напряг.
Борька как-то враз помрачнел, чай дохлебал в два глотка, сказал «спокойной ночи, старые» и отвалил.
* * *Проводил я Борьку до крылечка, подышал минут пять, звёздным небом любуясь, затем в каптёрку вернулся и начал воротничок подшивать. Не хоботьё же, в самом деле, озадачивать. Во-первых, это против моих личных правил, а во-вторых, они вам такого нашьют… Татарин тем временем добил тушёнку и вдруг говорит задумчиво:
– Слышь, Валька! У меня идея появилась.
– Опять про кумыс? – спрашиваю.
– Лучше. Короче, так. Я тебе про своего деда Ромэна помнишь, рассказывал?
– Отлично помню, – говорю. – Пластун, парашютист и вообще лихой бабай. Полный Георгиевский кавалер. На Второй Германской взял двадцать три «языка» званием старше гауптмана. Горжусь дружбой с его внуком. Честное слово. Дальше что?
– Языков было двадцать один, – говорит Альбертино. – Очко. Но базар не о них. Про Аква Виту слыхал?
– Как же, как же, – говорю я и перекусываю нитку. – Аква Вита, вода жизни. Она же пиво, она же вересковый мёд. «Малютки медовары в пещерах под землёй…» и всё такое. Легенда. Не бывает.
– Бывает, – говорит Альбертино, понизив голос. – Мой дед её пил. Самую настоящую Аква Виту. Думаешь, почему он такой батыр был?
– Шутишь?
– Подусниками Пророка клянусь! – говорит Татарин. И морда самая серьёзная.
– Тогда рассказывай.
– Дело было под самый конец войны. Кайзер к тому времени уже в Аргентину на подлодке «ефрейтор Адольф Шикльгрубер» свалил. Но Берлин ещё не взяли. Так вот, вместо того, чтобы деда моего в Южную Америку отправить, послали его, куда бы ты думал? В Тулу, догоняешь?
– За пряниками, – хихикаю я. – Или за самоварами. Скорую победу отмечать.
Альбертино только отмахнулся.
– Там немцы дыру в земле проковыряли, чтобы к подземным жителям – ну, гномам, что ли? – пробраться и «оружие возмездия» заставить выковать. Только гномы успели от фрицев сдёрнуть. А Аква Вита осталась. Сорок сорокаведёрных бочек. Каждая из корней тысячелетнего дуба, прикинь! И на каждой тайными рунами рецепт приготовления пива выжжен. Охраняла команда пещерных егерей. Самые звери. Резались, конечно, за эти бочки – дай делов! В плен ни один не сдался. И только, значит, наши с ними разделались, как из-за бочек два грифона вылезли. На цепях там были прикованы. Каждый ростом с быка, вместо слюны – кровь кипящая с языков капает! Простые пули их не брали, только бронебойные. Шкура-то железная. И крылья бронзовые. С потерями, но одолели и грифонов, конечно. Вот. А кто из наших выжил, потом неделю из подземелья не вылезали. Аква Виту в три глотки хлестали. За дружбу, баб и Учредительное собрание. Бочку осилили. А потом подоспели чёрные гвардейцы во главе с самим стариком Каппелевым. В Кремле-то решили, что пластунов гномы в оборот взяли. А те – живёхоньки. Пьяные лежат. Пиво это хоть и меньше девяти градусов, но самого его очень уж много было… А как протрезвели, тогда уж приказано им было в Аргентину. Дальше я тебе уже рассказывал. И про королеву анаконд и про то, как дед с амазонками хороводился…
