Ричард Сенфорд - Зов
— О чем ты думаешь? — отважилась спросить она.
Луис, похоже, тоже был ошарашен. Они посмотрели на женщину в инвалидном кресле, которая опустила в автомат монету и дернула за рычаг. Еще раз, еще раз.
— Примитивный рай, — произнес Луис. — Эй, с тобой все в порядке?
Она увидела в зеркальной стене свое изможденное лицо.
— Конечно, просто немного устала. Хочешь сыграть? — кивнула в сторону 25-центовых аппаратов. С бесстрастным лицом он полез в карман, потом подмигнул ей. Они подошли к автоматам, стоящим в одну линию, как веселые роботы. Играющие тянули рычаги вниз, цилиндры вращались.
— Пожалуй, ты права… — сказал он таинственно и, бросив 25 центов, потянул рычаг вниз.
Она смотрела на него с непониманием.
— Я насчет Таггерта, — продолжал Луис, — он наверное действительно достаточно безобиден.
— Конечно. Он даже пригласил нас с Элли посмотреть свои картины. Я думаю, надо пойти. Он живет где-то на холме.
Луис промолчал. Он бросил еще одну монетку и потянул за рычаг.
— Ты — жертва свойственного нашему поколению скепсиса.
Она просто хотела поддразнить его, но это прозвучало слишком резко. Она знала: все оттого, что она устала и злилась на свою усталость. Мало ли чего ей хотелось? Это еще ничего не значило, к тому же он только что вернулся и тоже устал.
— Может быть, ты и права, опять права, — сказал он, и Дана почувствовала облегчение, — Да, кстати. Как ты думаешь, а что, если я сам нанесу ему визит?
Луис не знал, зачем сказал это, просто в голове мелькнула мысль, что жизнь очень коротка.
— Пет, — сказала Дана.
Громкий металлический звук заставил их подпрыгнуть. В третьем от них автомате вниз по серебристому желобу устремился поток монет. Женщина лет шестидесяти в белых обтягивающих брюках едва успела подставить поднос под этот струящийся поток.
— Не верь мне, ладно?.. — сказал Луис, возвращаясь к разговору о Таггерте. — Я знаю, я готов поспорить, что ты выиграешь, если дернешь сейчас за ручку.
Он протягивал ей монету.
Опуская монету в автомат, Дана вдруг с удивлением обнаружила, что воспоминание о том вечере больше не волнует ее. Бросив монетку, она потянула за серебристый рычаг, и яркий цилиндр завертелся.
Берт Хатавэй посмотрел на часы, потом на столик, где лежали дубинки: надо, чтобы они всегда были под рукой. К карточным столам можно было и не ходить. Там был Джулиан — Спокойный Джулиан, как его все звали. Он получил это прозвище после ночи, когда много выиграл. Все кассиры одновременно вскинули вверх руки, когда он снова пришел, чтобы играть. «Спокойно, Джулиан», — вот что они сказали. Они это заранее отрепетировали, ну, вроде в его честь. Парень, наверное, был гений или что-то в этом роде. Берт никогда не понимал, как он умудрялся считать карты с такой скоростью.
Ну что можно было сделать с Джулианом? Просто поговорить с ним один на один, если ситуация начинала выходить из-под контроля. Некоторые и слушать бы не стали, а Джулиан слушал. Он был не дурак, этот гений. Более того, его выигрыши были хорошей рекламой для их бизнеса. Он ведь создал видимость, что выиграть может любой идиот. Никто же не знал, что Джулиан — гений. Хорошо еще, что эти чертовы гении так редко попадаются, подумал Берт. Если бы их было много, гораздо больше народу оказалось бы без работы, включая и его самого.
Он нанялся дежурным администратором только на лето: копил деньги, чтобы пойти на курсы мастеров по ремонту компьютеров. За неделю это успело порядком надоесть, но, как он утешал себя, работа не тяжелая, да и есть время, чтобы подумать. О чем? Берт вряд ли мог сказать. Сейчас, например, он думал о том, что до конца смены в одиннадцать осталось уже меньше трех часов.
Он взглянул в проход между автоматами «Большой покер». Его внимание привлек парень, стоящий в конце прохода. Вообще-то в нем не было ничего особенного: коротко стриженные темные волосы, телосложение обычное, желтая рубашка, наверное, с эмблемой фирмы в виде маленького крокодильчика. Просто он как-то странно прислонился к автомату «Хозяйка дома», к той самой «Хозяйке дома», на которую многие заглядывались, но подойти не решались. Надо посмотреть!
Когда он стал приближаться к парню, тот затянулся сигаретой. После чего продолжал таращиться на главный проход, который вел к дальнему концу зала. Когда Берт проходил мимо него, их глаза на секунду встретились, и парень кивнул. Такое впечатление, что он просто глазел по сторонам, Берт не заметил, чтобы он совершал что-нибудь предосудительное.
Интересно, наблюдают ли за ним ребята из верхних окон. Берт прошел мимо нескольких автоматов и стал играть в «Большой покер», украдкой наблюдая за тем парнем. Тот ничего не предпринимал, просто стоял, прислонившись к «Хозяйке». Берт закончил партию. Видно, мужик просто ждет кого-нибудь, а может рассчитывает, как любой другой идиот, когда удача схватит его за задницу. Хорошо еще, что он прислонился к «Хозяйке дома». Если бы это был другой автомат, пришлось бы попросить парня отойти. Надо эту «Хозяйку» вообще убрать, подумал Берт, вставая. К тому моменту, когда он в последний раз взглянул на парня и направился к столам для лото, он был абсолютно убежден, что все в порядке.
Опершись плечом на игральный автомат, Брайен Томас, а это был он, смотрел в сторону 25-центовых автоматов в дальнем конце зала, а точнее, на Луиса и Дану. Они уже сыграли на двух автоматах и теперь играли на третьем. Брайен засунул руку в карман брюк и нащупал квадратный бумажник. Изменилась ли Дана? Он не мог разглядеть ее лицо. Изменилась ли Дана или осталась такой, как на фотографии, что лежала в его бумажнике? Он знал, чего ему хотелось. Ему хотелось, чтобы Дана осталась такой же, совершенно такой же.
Брайен смотрел, как они бок о бок шли по покрытым ковром ступеням. Он затянулся и задержал дым в легких до тех пор, пока они не вышли в яркий свет улицы и не растворились в толпе.
18
Фрида Бекман отвернулась от окна и посмотрела на Ноя Таггерта через длинный темный стол. Она была готова к разговору. Она все скажет ему, и это поможет сократить расстояние между ними. Она поможет ему снова стать самим собой, обрести силы. В этом она видела свою роль. Она отпила маленький глоток кофе и поставила чашку обратно на блюдце с золотой каемкой.
— Фрида, почему ты не садишься? — обратился к ней Таггерт с противоположного конца стола.
Она почувствовала, что у нее сосет под ложечкой. Любое его слово сейчас могло лишить ее присутствия духа. Она попыталась успокоиться — она делала это профессионально — надо сделать глубокий вздох, но на самом деле не вдыхать.
