Александр Анин - Миллион миллионов, или За колёсиком
– Я больше не могу-у-у-у-у-у!!! Не могу-у-у-у-у-у-у-у!!! Помогите-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е!!!
Обезумевшая Мария вскакивает с пола и, крича во всё горло, бросается к двери. На пороге она падает и бьётся в кашле, хватив на вздохе слишком много сухого, горячего воздуха.
Немцы словно выходят из забытья. Карл-Хайнц оглядывается, хватает со скамьи массивную деревянную шайку и начинает размеренно колотить в дверь. Одновременно он орёт что-то нечленораздельное, ему вторит Фридрих.
Мхов так и не успевает до конца додумать свою мысль, потому что слышит откуда-то из-за дома приглушённый крик жены, следом мужские невнятные вопли и методичные глухие удары. Он бросается в сторону дома, туда же, на шум и крики, бегут гости, со стороны домика охраны уже спешат двое дежурных охранников.
Оказавшись за домом, Мхов понимает, что неведомый переполох происходит в сауне и со всех ног несётся туда. Внешняя дверь приоткрыта, Мхов вбегает внутрь. Включив свет, обнаруживает, что дверь в парилку надёжно подпёрта большим берёзовым поленом из поленницы, что с другой стороны дома. Сауна включена на всю катушку, стрелка термометра судорожно бьётся на дальнем краю красного сектора. Мхов не успевает ни о чём подумать, а просто с ходу бьёт по полену подошвой ботинка. Полено с грохотом катится в сторону, дверь с силой распахивается, из темноты парилки, как черти из раскалённой печи, вылетают растрёпанные, кое-как одетые его жена и оба немца. Чуть не сбив Мхова с ног, все трое проносятся через предбанник, выскакивают наружу и, налетая на ошеломлённых гостей, с разбега плюхаются в бассейн.
И в этот момент поднятые ими брызги вдруг превращаются в горящие капли, вокруг становится светло, как днём, а ночь разрывает оглушительная артиллерийская канонада; всё это означает, что, как заказывали, начала работать немецкая пиротехника.
В мигом протрезвевшей голове Мхова одновременно становится густо и пусто, словно черепную коробку плотно набили ватой. На негнущихся ногах он выходит из бани, тупо глядит на то, как в бассейне, ярко разукрашенные разноцветными огнями фейерверка, словно три нелепые рыбины плещутся Карл-Хайнц, Фридрих и Мария. Вместе с Мховым на это представление таращатся обалдевшие гости.
Мхов никак не может сообразить, что ему делать в такой ситуации. Он глупо щурится, рот помимо воли растягивается в дурацкую ухмылку, он даже что-то говорит, но и сам себя не слышит из-за частого сухого треска и отрывистой звонкой пальбы.
Первым из гостей в себя приходит Талгат. Склонившись над краем бассейна, он пытается вытащить из воды подплывшую по-собачьи к бортику Марию. Ему на помощь бросается Семён. Немцы самостоятельно барахтаются с другой стороны, там, где металлическая лестница с круглыми поручнями.
Мхов ещё раз обводит глазами картину безобразия и на краю панорамы упирается взглядом в дом. Вата в его голове мгновенно превращается в динамит и тут же взрывается, вышибая глаза из глазниц. Короткая цепочка причин, приведших к столь пикантному следствию, сразу становится ясной и понятной. В освещённом окне третьего этажа он видит фигурку сына; в частых вспышках фейерверка Мхову кажется, что Алексей смеётся.
Не глядя ни на кого, Мхов устремляется к дому, по пути грозя кулаком сыну, который, впрочем, сразу исчезает в глубине комнаты. Он спешит, чтобы не остыла разлившаяся в груди раскалённая лава ненависти. Но с каждым шагом ему всё более непонятно, что он станет делать, вломившись в комнату сына. Мхов чувствует, что любые слова сейчас прозвучат издёвкой над самим собой; единственным адекватным выходом его внутреннему кипению может стать лишь безмолвное, долгое избиение, которое, однако, окончательно выведет его отношения с Алексеем за пределы добра и зла. Мхов приказывает себе остановиться, но ноги сами несут его вперёд, тем более что, остановившись, он лишит себя возможности не участвовать в дурацком шоу у бассейна.
Первый этаж. Второй. Третий. Спальня жены. Налево – комната Дарьи. Направо… «Блин, Дашку забыл разбудить! – вспоминает Мхов. – Ну и хорошо, не хватало, чтобы она всё это видела. А вдруг проснулась, испугалась, чёрт!» Вместе с чувством тревоги он испытывает неожиданное облегчение (разборка с сыном откладывается) и осторожно входит в комнату дочери.
Её кровать пуста, почему-то особенно пугающе выглядит отсутствие одеяла. Мхов чувствует, как немеет сердце, превращаясь в кусок холодного мяса. Всплески огня снаружи резко высвечивают комнату через окно. Мхов оглядывается, Дарьи нигде не видать. Слабо тянет сквозняком с той стороны, где балкон. Мхов спешит через комнату, распахивает приоткрытую застеклённую дверь. В первое мгновенье он не понимает, что за несуразный куль прилепился к высокой решётке в самом углу балкона. Потом догадывается: это Даша, завернувшись с головой в одеяло, наблюдает за трескучим огненным действом. Хорошо, что балкон в её комнате выходит на другую сторону дома, противоположную бассейну.
Мхов выходит на балкон, становится рядом с дочерью. Она, словно ждала, поднимает лицо, глядит из одеяльного кокона, словно мышь из норы.
– Прости, пожалуйста, – виновато пожимает плечами Мхов.
Дарья принюхивается.
– Загулял? – спрашивает она.
– Вроде того, – говорит Мхов.
– Ну ла-адно, – понимающе тянет дочь.
Тут канонада прекращается так же неожиданно, как и началась. Мхов показывает на опадающие в небе огни.
– Понравилось?
– Ага. Ещё будет?
– В другой раз.
За углом дома слышны приближающиеся убитые голоса. Похоже, траурная процессия на подходе.
Мхов берёт дочь в охапку вместе с одеялом, уносит в комнату, укладывает в постель.
– Спи, – говорит он, подбираясь поближе к окну.
– А ты чего? – интересуется Дарья.
– Да я сейчас. Тут это…
Отодвинув край занавески, Мхов выглядывает в окно. Пьяненькая Надежда, обняв за плечи рыдающую в три ручья Марию, ведёт её к крыльцу.
– Ну, тогда расскажи что-нибудь, – предлагает Дарья, – или спой.
На лужайку перед домом гуртом выходят гости. Они переговариваются между собой, но что именно они говорят, Мхову не слышно. Надежда с Марией поднимаются по лестнице, входят в дом. Карина и Ольга напутствуют их снизу.
– Рассказать? Спеть? – бормочет Мхов.
– Что-нибудь, – повторяет Дарья.
– Сейчас, сейчас, – говорит Мхов.
Он достаёт мобильный телефон, набирает номер Талгата. Он видит, как тот лезет в карман, прикладывает трубку к уху.
– Слушаю.
– Талгат.
– А?
– Талгат, это я.
– Это ты, что ли? А ты где?
Талгат крутит головой, оглядывается по сторонам.
– Да в доме я. У Дашки.
– А…
– Талгат, скажи всем, пусть разъезжаются. Ладно?
– Понял. Ты-то как?
