Лорел Гамильтон - Смеющийся труп
— Ирвинг, с тобой все в порядке? — Забавно спрашивать об этом, стоя щека к щеке с вампиром, но я все равно спросила.
— Да, — сказал Ирвинг — кратко и немножко испуганно. — Я просто никогда такого не чувствовал.
Я поглядела на Жан-Клода.
— Он единственный в своем роде.
Жан-Клод опять переключил внимание на меня. Слава тебе, Господи.
— Все еще способна шутить, ma petite.
Я посмотрела в его красивые глаза, но это были просто глаза. Он сам дал мне власть сопротивляться их чарам.
— Это хороший способ убить время. Что тебе нужно, Жан-Клод?
— Какая храбрая, даже сейчас.
— Ты ничего не сделаешь мне на улице: здесь столько свидетелей. Может, ты и новый Мастер, но ты еще и бизнесмен. Ты главный кровосос. Это ограничивает твои возможности.
— Только на людях, — сказал он так тихо, что услышала его лишь я.
— Прекрасно, но мы оба знаем, что сейчас ты не станешь применять силу. Так что кончай спектакль и скажи, что, черт возьми, тебе нужно.
Он улыбнулся одними губами, но выпустил мою руку и отстранился.
— Так же, как и ты не станешь стрелять в меня на улице без повода.
Я считала, что повод у меня есть — но полиции этого не объяснишь.
— Я не хочу, чтобы меня обвинили в убийстве, это верно.
Его улыбка стала еще шире, но клыков еще не было видно. Он прятал их лучше любого живого вампира из всех, что я знаю. Интересно, «живой вампир» — это оксюморон? Уж и не знаю.
— Так что мы не станем причинять вреда друг другу при всех, — сказал он.
— Наверное, нет, — сказала я. — Так что тебе надо? Я опаздываю на встречу.
— Оживлять зомби или убивать вампиров?
— Ни то, ни другое, — сказала я. Он смотрел на меня, ожидая, что я скажу еще. Я молчала. Он пожал плечами — это у него вышло очень изящно.
— Ты — мой человек, Анита.
Он назвал меня по имени, и я поняла, что теперь дело действительно худо.
— Нет, — сказала я.
Он протяжно вздохнул.
— Ты носишь две мои метки.
— Не по своей воле, — сказала я.
— Ты бы умерла, если бы я не поделился с тобой силой.
— Не пичкай меня всяким дерьмом насчет того, как ты спас мою жизнь. Ты заставил меня принять две метки. Ты не спрашивал и не объяснял. Первая метка, может быть, и спасла мою жизнь, чудесно. Но вторая метка спасла твою. Оба раза у меня не было выбора.
— Еще две метки — и ты обретешь бессмертие. Ты перестанешь стариться, потому что не старюсь я. Ты останешься человеком, живым, способным носить крестик. Сможешь ходить в церковь. Твоей душе ничего не угрожает. Почему ты сопротивляешься?
— Что ты знаешь о моей душе? У тебя души больше нет. Ты продал свою бессмертную душу ради бессмертия на земле. Но я знаю, что вампиры тоже умирают, Жан-Клод. Что будет, когда ты умрешь? Куда ты пойдешь? Просто превратишься в пар? Нет, ты отправишься в ад, куда тебе и дорога.
— И ты думаешь, что, став моим человеком, ты разделишь со мной эту участь?
— Не знаю и не хочу выяснять.
— Сопротивляясь мне, ты заставляешь меня выглядеть слабым. Я не могу позволять себе этого, ma petite. Так или иначе, но так дальше продолжаться не может.
— Просто оставь меня в покое.
— Не могу. Ты — мой человек и должна начать действовать соответственно.
— Не дави на меня, Жан-Клод.
— Или что? Ты меня убьешь? Ты смогла бы меня убить?
Я взглянула в его красивое лицо и сказала:
— Да.
— Я чувствую, что ты хочешь меня, ma petite, так же, как я тебя.
Я пожала плечами. Что я могла сказать?
— Это всего лишь похоть, Жан-Клод, ничего личного. — Это была ложь. Я знала, что это ложь, даже когда говорила.
— Нет, ma petite, я значу для тебя больше. — Вокруг нас, на безопасном расстоянии, уже собиралась толпа.
— Ты действительно хочешь обсудить это на улице?
Он набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул.
— Ты совершенно права. Ты заставляешь меня забываться, ma petite.
Чудесно.
— Я действительно опаздываю, Жан-Клод. Меня ждет полиция.
— Мы должны закончить наш разговор, ma petite, — сказал он. Я кивнула. Он был прав. Я пыталась не обращать на него внимания. На Мастера вампиров не так-то просто не обращать внимания.
— Завтра ночью.
— Где? — спросил он.
Как любезно с его стороны не приказывать мне явиться в его логово. Я задумалась, где лучше всего это сделать. Я хотела, чтобы Чарльз сходил со мной в Тендерлин. Чарльз собирался проверить условия труда зомби в новом клубе комедии. Место не хуже любого другого.
— Ты знаешь «Смеющийся Труп»?
Он улыбнулся, блеснув клыками. Какая-то женщина в толпе ахнула.
— Да.
— Давай встретимся там, скажем, в одиннадцать.
— С удовольствием. — Слова ласкали мою кожу, как обещание. Вот черт. — Завтра ночью жду тебя в своем кабинете.
— Погоди минутку. Что значит — «в своем кабинете»? — У меня было дурное предчувствие.
Его улыбка превратилась в ухмылку, клыки блеснули в свете уличных фонарей.
— Ну, я же владелец «Смеющегося Трупа». Я думал, ты знаешь.
— Ни черта ты не думал.
— Я буду тебя ждать.
Что ж, я сама выбрала место. Я не стану отказываться от своих слов. Будь они прокляты.
— Пошли, Ирвинг.
— Нет, репортер пусть останется. Он еще не получил интервью.
— Оставь его в покое, Жан-Клод, пожалуйста.
— Он получит только то, чего хочет, и ничего больше.
Мне не понравилось, как он сказал «хочет».
— Что за пакость ты задумал?
Он улыбнулся:
— Пакость? Я, ma petite?
— Анита, я хочу остаться, — сказал Ирвинг.
Я повернулась к нему:
— Ты сам не знаешь, что говоришь.
— Я репортер. Это моя работа.
— Поклянись, поклянись мне, что ты не причинишь ему вреда.
— Даю слово, — сказал Жан-Клод.
— Что ты не причинишь ему вреда ни в каком смысле.
— Что я не причиню ему вреда ни в каком смысле. — Его лицо было лишено всякого выражения, как будто бы он и не улыбался всего минуту назад. Его лицо было таким застывшим, каким может быть лицо только давно мертвого. Прекрасное, но лишенное жизни, как картина.
Я взглянула в эти спокойные глаза и вздрогнула. Вот черт.
— Ирвинг, ты уверен, что хочешь остаться?
Ирвинг кивнул:
— Я хочу получить интервью.
Я покачала головой:
— Ты дурак.
— Я хороший репортер, — сказал он.
— И все равно ты дурак.
— Я способен о себе позаботиться, Анита.
Мгновение мы смотрели друг на друга.
— Прекрасно, забавляйся. Я могу взять папку?
Он посмотрел на свои руки, как будто успел забыть, что папка у него.
— Забрось мне ее на работу завтра утром, а то у Мадлен будет припадок.
