Александр Варго - Приют
– Рута, я…
– Ты что, не видишь, что ему не много осталось? – Ее голос прозвучал с таким ужасающим спокойствием, что Ярик похолодел. – Он больше не опасен, так что можешь снять наручники, – добавила Рута.
Ярик еще раз оглядел Митрича, после чего остановил машину и освободил брата от «браслетов». Впереди появилась еще одна развилка.
– Предлагаю ехать по этой дороге, – сказала она, махнув рукой в левую сторону. – Пока эта колымага может ехать, нужно использовать любую возможность.
Ярик колебался. В принципе, он не мог не согласиться со своей спутницей, но что-то удерживало его от окончательного решения.
(Через пять-шесть километров появятся новые дороги, их нет и в помине на этой карте… Правда, придется бросить машину…)
Кажется, так говорила Ласка, мир ее праху. Но если выбирать путь справа, то машину придется оставить прямо у сосны, потому что ехать по этой дороге невозможно. Кроме того, вчерашний дождь превратил и без того глубокие колеи в кашу.
Ладно, терять им нечего, Ласки все равно теперь с ними нет, а любая из этих дорог, как говорил Алисе Чеширский Кот, «обязательно куда-нибудь да выведет».
Они не проехали и километра, как перед ними возникло очередное разветвление дорог. Оба участка дорог выглядели одинаково многообещающими. Ярик неуверенно нажал на педаль тормоза, и автомобиль остановился. Ярик снова взял карту. По мере того, как он изучал ее, лицо его все больше омрачалось. Рута долго молчала, после чего не вытерпела:
– Мы не заблудились? Что это за дороги, Ярик?
– Не знаю, – глухо отозвался он, поглядывая то на карту, то на окружающую местность за заляпанным грязью ветровым стеклом. – Их нет на карте, – промолвил он. – Масштаб слишком мелкий.
– Давай вернемся назад, к предыдущему разветвлению, – предложила Рута.
– Только что ты была «за», чтобы свернуть сюда, – скептически произнес Ярик.
В воздухе повисла напряженная тишина. Ярик осматривал местность, с тоской понимая, что развернуться здесь было практически невыполнимой задачей. Если даже попробовать, то машина по ступицы колес завязнет в болотистой канаве, примыкавшей к дороге, и один лишь Господь Бог знает, что им тогда делать. По обеим сторонам дороги высился непроходимый лес. Впрочем, дорога – слишком громко сказано, поскольку назвать дорогой эту узкую полоску крошащегося щебня, сдавленную с обеих сторон соснами-великанами, можно было лишь с большой натяжкой.
– Ладно, – решился нарушить молчание Ярик. – Мне кажется, нужно опять свернуть налево. Держаться необходимо южной стороны, только так мы выберемся к 78-му шоссе. Другое ответвление ведет на восток, там вообще непроходимые джунгли.
Рута только успела открыть рот, как Ярик, недолго думая, повернул «пятерку» налево.
– Надеюсь, ты имеешь хоть какое-то представление о том, куда едешь? – спросила девушка.
– Конечно, нет, – ответил Ярик. – Я что, по-твоему, похож на человека, который ездит каждый день на работу через этот лес?
– Не злись, – мягко сказала Рута.
– Ладно, извини.
Внезапно дорога стала сужаться. Ярик со страхом бросал взгляд на топливный датчик. Красная лампочка на приборной доске уже давно мигала, свидетельствуя, что бензин на исходе, стрелка с угрожающей неизбежностью приближалась к отметке «0».
Рута попросила у Ярика карту и принялась ее внимательно разглядывать.
– Знаешь, по-моему, ты не туда свернул, – вдруг сказала она.
«Начинается», – с неприязнью подумал Ярик, но промолчал.
– Ты слышишь? – настойчиво спросила она.
– Ну? – нехотя отозвался юноша.
– Я говорю, что мы едем не в ту сторону.
– Да? И как ты это определила? – В голосе Ярика проскальзывала ирония. – Этих чертовых дорог нет на карте, Рута. И, пожалуйста, не говори мне, что я не разглядел их.
– Нет, – согласилась с ним девушка. – Но мне кажется, что в последний раз нужно было повернуть направо.
– Почему?! Шестое чувство? Сначала Митрич устроил истерику, теперь ты! Рута, почему ты говоришь это только сейчас? – разозлился Ярик. Тут же, будто чувствуя перемену в настроении, заныла больная рука. Он перевел дыхание. – Тем более машина здесь не развернется, – пробурчал он, чтобы хоть как-то оправдать себя. Он взглянул на девушку, но Рута хранила ледяное молчание.
Ярик выругался про себя и сосредоточился на дороге. Колеи от шин постепенно исчезали, и теперь «пятерка» катилась на первой передаче, подскакивая на кочках и рытвинах. Рута продолжала молчать, и без того ужасное настроение Ярика испортилось окончательно.
– Послушай… Рута, прости, что я сорвался. Нервы и так ни к черту, еще эта дорога…
– Все нормально, – сухо перебила девушка Ярика, даже не глядя в его сторону.
Ярик насупился. «Ну и хрен с ней», – подумал он. Дорога тем временем стала совсем узкой, на ней чаще появлялись приземистые кустарники. Их недовольный шелест по днищу машины вызывал у Ярика образ шуршащих паучьих лап. Деревья плотной стеной стояли вдоль тропинки, как безмолвные часовые. Некоторые склонялись прямо к дороге, задевая лобовое стекло автомобиля скрюченными ветками, будто пытаясь добраться до сидящих внутри людей.
– Я думаю, скоро должна появиться трасса, – сказал Ярик, пытаясь ободрить Руту, но голос его звучал неуверенно. – Не можем же мы ездить по кругу?
– По кругу – нет. Но, Ярик, лес слишком большой. Боюсь, мы заблудились, – ответила девушка.
– Выберемся, никуда не денемся, – твердо сказал Ярик. Следя за дорогой, он также обратил внимание, что, несмотря на то что солнце стояло в зените, в лесу наступал сумрак. Рута задремала.
Неожиданно впереди деревья расступились, словно кто-то невидимый раздвинул зеленый занавес, и перед путниками появилась четвертая развилка. На ней можно было развернуться, но мысль об этом пришла в голову Ярику намного позже. Собственно, тогда он рассуждал примерно так: правая дорога была из гравия с глубокими колеями, поросшими густой травой, а левая – широкая, асфальтированная и с разделительной полосой, пусть и едва видной. По разумению Ярика, как раз именно эта дорога и была шоссе № 78. Надежда вновь вспыхнула, подобно сухой ветке, брошенной в костер, и Ярик стал молить Бога, чтобы хватило бензина и чтобы эта ровная превосходная дорога с полосой посередине не исчезла никогда.
Он выжал сцепление и выехал на асфальтированную дорогу.
По его подсчетам, до дачи Рената было рукой подать. Но как только он миновал первый холм, исчезла полоса. Ярик нахмурился, но продолжал катить вперед. За вторым пригорком закончился асфальт, и «пятерка» снова потащилась по грунтовке, и снова темный лес все ближе подступал к обочине.
Асфальт кончился так неожиданно, что Ярик не успел притормозить и перевести рычаг коробки передач на ступеньку ниже; взвизгнули рессоры, и машину сотряс мощный толчок, от которого проснулась Рута. Она вскочила, бледное лицо было испуганным.
– Ярик… – Она потерла красные глаза. – Ярик, что…
Закончить она не успела, так как машину снова тряхнуло на кочке, после чего автомобиль вильнул влево и въехал в большую лужу.
Ярик молча вел автомобиль, пока они не съехали со спуска. Он все еще надеялся, что вот-вот появится какой-нибудь дорожный знак, либо, на худой конец, дорога станет чуточку получше, но перед ними стлалась только одинокая заросшая тропа. В конце концов жалкое подобие дороги закончилось, и тропинка, по которой они ехали, плавно растворилась в густой, почти по колено траве, сочной и яркой, какой ее обычно рисуют дети. Ярик остановился, но зажигания не выключил.
– О чем задумался? – устало спросила Рута. – Теперь уже поздно. Поехали, хуже не будет. Или у тебя есть другие предложения?
Ярик тоскливо взглянул на указатель топлива. До отметки «0» стрелке оставалось меньше миллиметра.
– Поехали, – почему-то шепотом сказал он и затравленно оглянулся. Митрич впал в забытье и тяжело дышал, губы его стали фиолетовыми. Рута, бледная и осунувшаяся, облизнула губы.
Автомобиль, злобно фыркнув, поехал вперед, дергаясь и трясясь на ухабах, словно всем своим видом говоря, что даже ему эта поездка давно перестала нравиться. Они ехали, не подозревая, что с каждым метром удаляются от нужной им трассы все дальше и дальше.
32
Помощники Хохи, а именно – Шмель, Тима и Ваха вышли из неказистого здания местного отделения милиции. К нему периодически подъезжали милицейские машины, нудно воя сиренами и пульсируя мигалками, которые потом снова уезжали, напоминая разгоряченных работой пчел.
Шипов лично приказал лейтенанту в солнцезащитных очках отпустить Шмеля и его небольшую команду. Конечно, хранение огнестрельного оружия – статья в Уголовном кодексе, и обнаруженные у них в «Хаммере» «пушки» не являлись исключением, но Шмель знал, что бояться им было нечего. Главный был предусмотрителен и позаботился об их безопасности в непредвиденных случаях. В подобных ситуациях люди Хохи представлялись сотрудниками вневедомственной охраны, соответствующие лицензии и удостоверения у них имелись. Все оружие также было официально зарегистрировано, так что комар носа не подточит.
