Наталья Александрова - Последний ученик да Винчи
Старыгин подумал, что лучше делать хоть что-нибудь, чем сидеть на полу камеры и дожидаться неизвестно чего. Он встал возле стены и сложил руки в замок, тем самым превратившись в живую лестницу. Маша вскарабкалась ему на плечи, оперлась о стену и осветила фонарем почти сливающуюся со стеной каменную плиту.
— Здесь какие-то знаки, — сообщила она своему спутнику, — надпись, выбитая в камне маленькими клинышками!
— Что-то вроде ассирийской клинописи? — заинтересовался реставратор. — Откуда это могло здесь взяться?
— Понятия не имею… а еще какое-то круглое углубление… небольшое и очень ровное… вы знаете, по размеру оно точно подходит для…
— Для чего? — переспросил Старыгин, запрокинув голову.
— Стойте спокойно! — прикрикнула на него Маша. — А то я свалюсь!
Повинуясь неожиданному побуждению, она вытащила из-под рубашки пентагондодекаэдр и вложила его в круглое углубление.
Внутри стены раздался скрип, какой издают ржавые, давно не смазанные ворота, и плита отодвинулась в сторону, открыв темный глубокий лаз. В последний момент Маша успела вытащить пентагондодекаэдр и спрятать обратно под рубашку.
— Что там? — удивленно окликнул ее Старыгин.
— Свобода! — откликнулась Маша, подтянувшись и скользнув в темный проем. Развернувшись внутри него, она выглянула наружу и подала Старыгину руку:
— Давайте сюда!
Он крепко схватил ее за руку, напрягся и попытался дотянуться до края лаза. Маша уперлась коленями в пол, собрала все силы и потянула на себя. Еще несколько секунд предельного напряжения, и Старыгин ухватился обеими руками за край проема. Дальше дело пошло, и вскоре он уже лежал рядом с Машей на полу узкого коридора, уходящего в неизвестность.
Снова раздался скрип, и каменная плита встала на место.
— Кажется, насчет свободы я немного погорячилась, — проговорила Маша, затравленно оглядываясь. — Просто из одной мышеловки мы попали в другую.
— Здесь, по крайней мере, есть куда двигаться, — отозвался Старыгин, подняв фонарь и освещая коридор.
Отдышавшись после тяжелого подъема, спутники поднялись и двинулись вперед. Коридор был узким и таким низким, что даже Маше приходилось идти согнувшись, а Старыгин вообще скорчился в три погибели. Однако скоро прямой коридор закончился. Впереди была крутая каменная лестница, уходившая вниз, еще глубже в подземелье.
— Честно говоря, — проговорила Маша, остановившись перед лестницей, — я предпочла бы подниматься к дневному свету, а не спускаться куда-то к центру земли…
— Выбора у нас нет, — ответил Старыгин и решительно ступил на первую ступеньку.
Лестница оказалась довольно длинной и очень крутой. Маша боялась поскользнуться и сломать шею, поэтому осторожно пробовала ногой каждую ступеньку, и спуск шел очень медленно.
Но все когда-нибудь кончается. Кончилась лестница, и путники оказались в новом коридоре, на этот раз более просторном. Дмитрий Алексеевич поднял над головой фонарь и вгляделся в темноту.
Стены коридора оказались удивительно ровными. Более того, они были не просто вырублены в горной породе, а аккуратно облицованы каменной плиткой. Свод над головой ровно закруглялся, видно было, что его выкладывал искусный каменщик.
— Это не похоже на катакомбы первых христиан, — проговорила Маша, невольно понизив голос.
— Безусловно, — бодро отозвался Старыгин. — Значит, где-то недалеко должен быть выход.
Бодрость в его голосе показалась Маше ненатуральной. Кроме того, она помнила, как глубоко под землю они спустились, и сомневалась в близости выхода. Однако не стала спорить и двинулась вслед за своим спутником.
Свет фонаря выхватывал из темноты уходящие вдаль стены подземной галереи. Шаги путников гулко отдавались в пустом коридоре. Вдруг откуда-то издалека донесся еще какой-то неясный звук.
— Тс-с! — Маша прижала палец к губам и остановилась. — Вы слышали?
Из темноты доносилось приглушенное расстоянием пение многих голосов.
— Там люди! — радостно проговорил Старыгин. — Я же говорил, что мы приближаемся к выходу! Пойдемте скорее!
Маша схватила своего спутника за плечо и прошептала:
— Вы когда-нибудь слышали, что под катакомбами святой Присциллы есть еще какие-то, более глубокие подземелья?
— Нет, — Старыгин тоже понизил голос.
— Значит, те, поющие, тщательно скрывают тайну своего убежища и вряд ли обрадуются нашему появлению. Кроме того, вспомните, как нас заманили в каменный мешок! Так что давайте-ка не будем раньше времени привлекать к себе внимание!
Старыгин недовольно кивнул, признав ее правоту.
Дальше они двинулись крадучись, приглушив свет фонаря и освещая только пол у себя под ногами.
Впрочем, скоро в коридоре стало светлее. Впереди на стенах замелькали тусклые отблески пламени. Они двинулись еще осторожнее и через несколько минут увидели в стене проем в форме полукруглой арки, из которого исходил колеблющийся багровый свет. Подкравшись к арке, они осторожно заглянули в нее.
То, что они увидели, оказалось пугающим и грандиозным.
Перед ними простиралось огромное помещение вроде внутреннего пространства собора, освещенное укрепленными на стенах многочисленными факелами. Их дымный, мрачный свет отбрасывал на каменные стены подземного собора пугающие, фантастические тени. Внутри освещенного пространства находилось множество людей. Все они были одеты в длинные черные плащи с капюшонами, закрывающими лица. И все они пели.
Их хор был слаженным и звучным, но то, что они пели, вызвало у Маши невольную дрожь. Отчасти эта мелодия напоминала католический хорал, но в ней звучало что-то бесконечно древнее и страшное. Чувствовалось, что эта мелодия возникла гораздо раньше всякой музыки, и сложил ее не человек. Возможно, было в ней что-то от воя волков, окружающих свою добычу, или от завывания ветра в снастях обреченного парусника. Наверное, такие звуки раздаются по ночам над бескрайними болотами, над которыми носятся только бледные холодные огни, над болотами, в которых нет ничего живого. Вместе с тем слышалось в этой музыке что-то величественное и бесконечно притягательное, какая-то древняя гармония. Маша шагнула к арке, ей внезапно захотелось присоединиться к этим людям, хотелось влиться в их хор…
Случайно скосив глаза, она увидела Старыгина. Его лицо было совершенно бескровным, его взгляд устремился туда, к освещенному факелами залу, и он тоже медленно шел к арке…
К счастью, пение внезапно оборвалось. Маша сбросила с себя наваждение, прижалась к стене и подтащила к себе Старыгина. Тот удивленно крутил головой и хлопал глазами, как будто только что проснулся, точнее — очнулся от тяжелого кошмара.
