Кассандра Клэр - Механическая принцесса
– И что мы со всем этим будем делать, Уилл? – растерянно спросил он.
Ощущая неловкость, Уилл сел в кресло, рядом на небольшом табурете устроилась Шарлотта и стала втирать ему в руки целебную мазь. Под воздействием иратце руки почти не болели, но мазь была нелишней.
Шарлотта отправила Генри в подвал заниматься работой, а Габриэль и Гидеон ушли сами. Сесилия присела на подлокотник кресла, чтобы быть ближе к брату. Джем на всякий случай держал стилус наготове. Все были удручены. Уничтожение инструкций сделало невозможным принятие любых решений.
Уилл успокоился. Ему нравилось, что сестра сидит рядом, что она готова встать на его защиту, он был растроган тем, как хлопотала над ним Шарлотта, что-то кудахтая по-матерински. И он был благодарен Джему, который нанес ему иратце.
– А помнишь, как Мелиорн грозился выбить тебе зубы за то, что ты назвал его «остроухим бездельником»? – спросил Джем.
Он принял немного серебра, присланного Мортмейном, и щеки его порозовели.
Уилл улыбнулся. В последние несколько лет счастливым его делало лишь одно обстоятельство – в его жизни был друг, знающий про него все.
– А я бы выбил зубы ему, но он эмигрировал в Америку. Наверняка чтобы избежать моего гнева.
– Хм… – пробормотала Шарлотта, – насколько я знаю, в Лондоне у него было много врагов.
– Dydw I ddim yn gwybod pwy yw unrhyw un o’r bobl yr ydych yn siarad amdano, – грустно произнесла Сесилия.
– Ты, может, не знаешь, о ком говорим мы, но о чем говоришь ты, кроме тебя и меня, не знает никто, – откликнулся Уилл, но в его тоне не было упрека – только бесконечная усталость. – Говори на английском, Сеси, – добавил он.
Шарлотта встала и поставила баночку с мазью на стол. Сесилия ласково перебирала вихры Уилла.
– Покажи мне ладони.
Уилл повертел руками. У него перед глазами стоял огонь. И… потрясенное лицо Тессы. Он знал – Тесса поняла, почему он так поступил, но на ее лице застыло такое выражение, будто своим поступком он разбил ей сердце.
Единственное, чего ему хотелось, – чтобы она была рядом. Чувствовать себя окруженным заботой Джема, Сесилии и Шарлотты было здорово, но без Тессы ему не хватало главного, словно кто-то отколол от его сердца кусочек с ее именем – безвозвратно и навсегда.
Сесилия взяла его руку в свою.
– Удивительно, – произнесла она, – удивительно, никаких следов ожога. – Она помолчала немного и продолжила, обращаясь к Шарлотте: – Уилл всегда был предрасположен к травмам. Сколько раз он в детстве ломал себе руки и ноги! О ссадинах и царапинах я уж и не говорю.
Джем не сводил глаз с пламени, которое по-прежнему плясало в камине.
– Лучше бы это оказались мои руки, – сказал он.
Уилл тряхнул головой. Его клонило в сон. Очертания предметов расплывались, тисненые обои сливались в сплошную темную массу.
– Нет, Джем. Тебе руки нужны, чтобы играть на скрипке. А мне… Я на скрипке играть не умею.
– Мне следовало догадаться, что ты сделаешь. Ведь я твой парабатай.
– А я должен был догадаться, что ты бросишь пакет в камин, – беззлобно ответил Уилл. – Чертовски благородно с твоей стороны.
– В тот момент я думал о Тессе, – сказал Джем, потом тихо засмеялся и уткнулся подбородком в колени. – Благородно до безумия, ты прав. Но мне есть с кого брать пример.
– И когда же ты начал? – в шутку спросил Уилл.
– Когда? Знаешь, любовь – вещь странная. Когда она приходит, мы все меняемся.
Уилл взглянул на Джема, и в душе его вспыхнуло… Нет, не ревность, а жгучее желание поделиться с лучшим другом своими эмоциями, рассказать о том, что он чувствует. Разве чувства к Тессе не объединяют их? Но он ограничился лишь тем, что сказал:
– Мне не хотелось бы, чтобы ты рисковал, Джем.
– Но и я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности.
Джем встал. В полусне Уиллу казалось, что фигура его друга окружена ореолом света.
– Ты уходишь?
– Да, пойду лягу. – Джем слегка коснулся пальцев Уилла. – Тебе тоже надо отдохнуть.
Уилл кивнул. В коридоре что-то напевала Бриджит. Вопреки обыкновению, ее песня не злила; скорее она напомнила ему колыбельную, которую когда-то пела мама.
Ох, что ярче света? Что темнее тьмы?
Что острее топора? Что нежнее тающего воска?
Истина ярче света, лицемерие темнее тьмы.
Месть острее топора, а любовь нежнее
тающего воска.
– Странная песенка, – сказала Сесилия. – Но она мне нравится. А ты помнишь мамину колыбельную?
– Смутно, – признался Уилл.
Их мама всегда пела, и когда шла по берегу реки Моддах[10], и среди нарциссов в саду; музыка наполняла собой каждый уголок их дома. Llawn yw ’г coed о ddail a blode, llawn о goriad merch wyfinne.
– А ты помнишь море? – тихо спросил он. – А озеро Талиллин?[11] Здесь, в Лондоне, такой синевы днем с огнем не сыщешь.
Сесилия тяжело вздохнула:
– Конечно помню. А я думала, ты все забыл.
Уилл все больше погружался в сон.
– Сеси, – прошептал он. – Похоже, я не смогу встать с этого кресла. Придется мне ночевать здесь.
– Тогда и я останусь с тобой, – ответила она и крепко сжала его руку.
Слова ее вплелись в поток сновидений, который подхватил и унес юного Эрондейла, убаюкивая на своих волнах.
* * *Габриэлю и Гидеону Лайтвудам
от Консула Вейланда
Ваше письмо меня несказанно удивило. Мне казалось., я выразился предельно ясно. Я хочу, чтобы вы сообщали мне подробности переписки миссис Бранвелл с ее родственниками и благожелателями в Идрисе. Меня не интересуют ни ее общение с модистками, ни наряды, ни меню институтской столовой.
Потрудитесь прислать письмо, действительно содержащее в себе важные сведения. Надеюсь, на этот раз писать его будут не сумасшедшие, а Сумеречные охотники.
Во имя Разиэля,
Консул Вейланд
Глава 8
Тот огонь
Но что надежда для тебя,
То мне – желаний агония!
Надежды? Да, я знаю их,
Но их огонь – огня прекрасней[12].
Тесса сидела за туалетным столиком и расчесывала волосы. Снаружи в комнату проникал холодный, пропитанный водой воздух; пахло мокрым железом и Темзой. Она вовсе не думала о прическе, просто повторяющиеся движения помогали ей хоть как-то сохранять спокойствие.
Вновь и вновь перед ее мысленным взором представали то красные, обожженные руки Уилла, то Джем, потрясенный письмом Мортмейна, то жалкая горстка серебра, которую ей удалось собрать с пола. А еще Сесилия, обнимавшая брата, и Джем, с болью просивший прощения у Уилла.
