Ужасно-прекрасные лица (ЛП) - Чень Линда

Всё повторяется.

То же самое сказала Мина перед тем, как упала с балкона.

Добежав до Ханны, я хватаю её за запястье, заставляя прекратить увечить себя. Окровавленный нож падает на траву.

— Беги за помощью! — кричу я, борясь с конечностями Ханны и пытаясь удержать её. Фэй окаменело стоит рядом со мной. — Фэй! Беги скорее за врачом! — кричу я ей.

Она испуганно моргает, затем бросается бежать через внутренний дворик, бешено лавируя между стульями и столами, и ныряет обратно в здание.

Ханна падает на колени, а я опускаюсь рядом с ней, заключая её дрожащее тело в крепкие медвежьи объятия, в ужасе от того, что она может снова причинить себе боль. Ханна извивается и корчится, кровь льётся из порезов толстыми блестящими лентами, пачкая мне футболку. Теперь, когда я смотрю на неё поближе, я вижу, что её и без того широкие глаза, стали гораздо шире, с паутинистыми прожилками. Её щеки кажутся выше, подбородок острее.

Я в панике поднимаю глаза, чтобы проверить, удалось ли Фэй кого-нибудь позвать, но со своего места на земле не вижу, что делается в окнах столовой.

На другой стороне огромной лужайки появляется тень. Человек.

— Помогите! — кричу я. — Мне нужна помощь!

Огни внутреннего дворика не проникают так далеко в темноту. Света хватает только на то, чтобы я разглядела, что фигура за деревьями — девушка, одетая в знакомое бело-розовое платье. Короткие волосы, лицо скрыто в тени. Ханна слабо стонет у меня на руках.

— Минни? — голос срывается на дрожащий, испуганный шёпот. — Это ты?

Призрачная фигура не двигается. Она смотрит на меня через двор, затем поворачивается, неестественно двигая кривыми ногами так же, как и когда гналась за мной и Юджинией по коридору.

Она проходит через лужайку и неторопливо приближается к зданию. Вытянув длинную тонкую руку, она открывает стеклянную дверь и заходит внутрь.

— Хочу домой, — бормочет Ханна у меня на руках.

Глава 20. Два с половиной года назад

Безусловно, быть знаменитостью классно ещё и потому, что получаешь приглашения на вечеринки других знаменитостей.

Мы на вечеринке по случаю 16-летия такой же звезды Авы Кван в ночном клубе, который она арендовала по этому случаю, и хотя большинство завсегдатаев вечеринок выглядит примерно нашего возраста, в этом девственном дайкири, который я потягиваю, определённо присутствует ром, пряный и сиропообразный, обжигающий горло горячими шлейфами.

Музыка достаточно громкая, чтобы её можно было почувствовать, звуковое торнадо сотрясает внутренности, как маниакальный хрип. Наверху вспыхивает светомузыка и лазеры, выбрасывая потоки неона. Волны людей прыгают и танцуют, а ди-джей на сцене размахивает кулаком и манипулирует головокружительным треком. Я была на множестве концертов, но сейчас первый раз сижу в настоящем клубе для взрослых, даже если технически это вечеринка по случаю дня рождения другого подростка. Бурлящая энергия подобна зажжённой динамитной шашке, пылающей в груди, угрожая разорвать меня на куски в любую минуту.

Кэнди сидит рядом со мной в баре со стаканом в руке, мерцающие нити её серёжек скользят по плечу при каждом повороте головы. Она скрещивает ноги, вырез юбки опасно открывает бёдра. Она наклоняется поближе, чтобы что-то сказать сквозь рёв вечеринки, тёмные дымчатые глаза томно моргают, и все остальные яркие, волнующие вещи, происходящие вокруг нас, перестают привлекать моё внимание.

Некоторое время назад мы потеряли Мину из виду, когда солист инди-группы, которому на вид на добрых 10 лет больше нашего, сбежал с ней на танцпол. В глубине души я понимаю, что нам, вероятно, следует пойти и найти Мину, но не могу сосредоточиться ни на чём, кроме ослепительной улыбки Кэнди за ободком её бокала, такой лёгкой и раскованной, как будто она наконец-то освободилась от всех давящих на неё ожиданий. Мы делаем большие глотки наших разноцветных напитков, затем обмениваемся бокалами, чтобы попробовать коктейли друг у друга. Кэнди снова пытается мне что-то сказать, её обнажённая рука скользит по моей.

— Что? — кричу я в ответ.

Она указывает на толпу позади себя, а потом хватает меня за руку и стаскивает с барного стула, оставив наши напитки. Мы протискиваемся сквозь скопление потных тел, пока не оказываемся в центре всего этого. Музыка непреодолимым давлением давит на череп, сотрясает грудь, от неё звенит в ушах. Вместе мы свободно падаем в ритм, позволяя волне шума увлечь нас за собой, смеясь и крича вместе с толпой.

В перерывах между вспышками светомузыки к Кэнди сзади подкрадывается мальчик. К моему шоку, вместо того чтобы оттолкнуть его, Кэнди позволяет ему положить руки себе на бёдра и потанцевать.

Внезапно я понятия не имею, что делать. Я прекращаю танцевать, замираю неподвижно, в то время как вокруг меня продолжают вздыматься стены из плоти. Мальчик утыкается лицом в изгиб шеи Кэнди, и она откидывает голову назад, её глаза томно закрываются.

Моё лицо горит. Я не уверена, шокирована ли я, смущена, расстроена, или мозг просто перегрелся от танцев и алкоголя и того, что заживо поджаривается в этой человеческой печи. Ладонь парня на бедре Кэнди начинает перемещаться, смело подбираясь к подолу её юбки. Во мне вспыхивает вулканическая ярость. Я протягиваю руку и оттаскиваю Кэнди от него.

— Убери от неё руки! — я пытаюсь перекричать грохочущую музыку.

— Какого хрена? Мы просто танцуем! — кричит он в ответ.

— Ты пытался засунуть ей руку под юбку, грёбаный ублюдок! — я толкаю его достаточно сильно, чтобы он потерял равновесие и врезался в человека позади себя.

— Все в порядке! Санни, Солнышко, — Кэнди тянет меня обратно за локоть. — Я в порядке, у меня всё под контролем.

Она снова подходит к мальчику и на этот раз наклоняется, чтобы сказать что-то ему на ухо. Когда Кэнди отступает назад, мальчик начинает танцевать с ещё большим энтузиазмом, его тело дико двигается, как у марионетки, которую дёргает музыка.

— Что ты ему сказала? — спрашиваю я.

— Я велела ему танцевать так сильно, как он только может, и не останавливаться в течение следующих трёх часов, — смеётся Кэнди, как будто просто над кем-то пошутила.

Я таращусь на неё, разинув рот, но прежде чем успеваю попросить о возможной отмене своего приказа, она подходит ко мне вплотную и обнимает меня руками за шею:

— Видишь? Всё под контролем.

Кэнди наклоняется, пока наши лбы не соприкасаются, её длинные ресницы задевают мне чёлку при каждом моргании.

— Я никогда не видела, чтобы ты так огрызалась на кого-то, — отмечает она. Пауза, а потом она улыбается и добавляет: — Ревнуешь?

— Я… что?! — вскрикиваю я, ощетинившись от смущения. — Мне просто не хотелось, чтобы тебя лапали!

Кэнди снова смеётся, и тогда я понимаю, что она, вероятно, уже хорошо напилась.

— Если хочешь потереться с первым попавшемся парнем, давай придумаем какой-то сигнал, кодовое слово, или что-то в этом роде, — говорю я ей.

Читать ей нотации вряд ли возымеет действие, когда она возвышается надо мной. На этих дурацких шпильках она стала чертовски высокой.

Она наклоняется к моей щеке и прижимается губами к моему уху:

— Если я когда-нибудь снова попаду в неприятности, ты ведь придёшь мне на помощь, верно?

От каждого её вздоха по телу пробегает электрическая искра.

— Кстати, о неприятностях, может, нам пойти поискать Мину? — я пытаюсь собраться с мыслями, которые, кажется, растаяли, превратившись в душную кашицу. — Давай убедимся, что с ней всё в порядке?

— Пусть сначала эта песня закончится, — говорит Кэнди. — А теперь заткнись и потанцуй со мной.

Кэнди кладёт мне руки на шею.

Мои руки скользят по её талии.

Она начинает двигаться напротив меня, сначала медленно, несмотря на стремительный ритм музыки. Толпа обрушивается на нас, и Кэнди прижимается ко мне всем телом. Наши бёдра покачиваются, соприкасаясь. Её руки начинают блуждать, обвивая мой затылок, поглаживая лопатки, скользя вниз по бокам, и жар поднимается так быстро, что мне кажется, что голова вот-вот воспламенится.