Артем Каменистый - Радиус Поражения
Рощин, вывалившись из кузова, протянул Синему автомат:
– В кузове магазинов к нему полный ящик. Снаряженных. И куда это ты нас завез?
– В хорошее место — за кладбищем мы поселковым. Уж сюда, думаю, в последнюю очередь заглянут. Надо хоть дух перевести, да и страшновато — вдруг за нами тот бэтэр увязался. Если догонит, от него уже не отстреляешься.
Игорь уже ухватился за борт, но вдруг замер, опустил лицо, исподлобья взглянул куда-то за спину Рощину. Полковник, естественно, начал разворачиваться, машинально отметив странность — от его фигуры падала неправильная тень, будто Солнце находилось уже на западе. А ведь утром это невозможно, да и вон оно, Солнце — перед носом висит на положенном месте.
Рощин успел увидеть, как над городом, вспучиваясь дымным облаком, опадает источник ярчайшего освещения — огненная полусфера. В тот же миг левее сверкнуло еще раз. Сверкнуло жестоко — полковник, поспешно отвернувшись, заорал:
– За машину!!! На землю!!! Не смотреть на вспышки!!! НЕ СМОТРЕТЬ!!! Богданов — брюхом на пол!!!
Ухватив замешкавшегося Синего за ворот пуховика, Рощин потащил друга под прикрытие «Камаза». Будучи закоренелым атеистом, он в этот момент взывал к Богу, прося у него сущую мелочь — чтобы ударная волна не унесла грузовик, размазав мимоходом по земле всех, кто за ним прячется.
Игорь, несмотря на имеющийся военный опыт, пребывал в недоумении. Уткнувшись носом в землю, ошарашено вопросил:
– Что это там?
– Взрывы. Атомные. Лежи — сейчас ударная волна подойдет.
Больше вопросов не было — Синий даже не стал материться или иным образом выражать всю глубину нахлынувших чувств. Проняло друга.
Наверно, с атеизмом Рощин все же перегнул — ударной волны как таковой не дождался. То, что налетело на «Камаз», было не более как серией порывов сильного ветра — едва тент не сорвало, но не более. Поглядывая из-под грузовика в сторону города прищуренным глазом, полковник насчитал восемь вспышек атомных взрывов. С точки зрения профессионала — глупейший перерасход малокалиберных тактических боеприпасов. Для гарантированного уничтожения Севастополя нужен всего один заряд — в полмегатонны. Подорвать на небольшой высоте — вполне хватит. Но, судя по слабости вспышек и тому, что ударная волна растеряла свою силу, не добравшись до не слишком далеко укрывшихся беглецов, неведомый агрессор применял заряды в одну-две килотонны — вряд ли больше. Городу, конечно, придется несладко, но о гарантированном уничтожении всей инфраструктуры не может быть и речи.
Поднявшись, Рощин неуверенно заявил:
– Похоже все. Но если вспыхнет — сразу на брюхо. Богданов — ты там живой?
– Да.
– Это хорошо — мы сейчас тебя на травку вытащим. Подышишь свежим воздухом и расскажешь нам что-нибудь интересное. Ты понимаешь, о чем я.
– И не советую молчать, — грозно произнес Синий. — Мы сейчас на все способны. День у нас неудачный — ты, наверное, и сам это уже понял.
– Не буду я молчать. Сам все расскажу — только помогите слезть. И мне в туалет очень нужно.
Забираясь в кузов, Рощин недоверчиво уточнил:
– С чего это ты вдруг такой разговорчивый стал?
– А с того — взрывы видели?
– Взрывы? Ах да — что-то там вроде бы сверкнуло несколько раз, в районе города. Раз восемь сверкнуло. И мне почему-то показалось, что Севастополю п…ц.
– Это вторая стадия. «Сев». Но она нарушена.
– Что?
– У Гриши изначально была идея — вывести в стратосферу сотню термоядерных зарядов и рвануть их там. Электромагнитным импульсом вывело бы из строя большую часть военной и гражданской инфраструктуры, техника также осталась бы без электроники. Эта идея у него была еще в самом начале, до того, как разобрались с биореакторами. Собрать заряды несложно, а вот добыть боевые изотопы негде — они ведь не копируются. Но немного наскребли из разных отходов и отвалов старых урановых разработок. У американцев вроде что-то стащить удалось — те даже шум не стали поднимать. Скрыли все. Не пригодилось — забросили идею. Но пару лет назад сделали несколько зарядов — на всякий случай. Вот и настал, случай… Это ведь меня хотели убить, этими взрывами.
– Да кто ты такой, чтобы на тебя восемь бомб переводить? — опешил Синий.
– Больница. Тот бронетранспортер — такие обычно у элиты. Наверняка элита работала. А элиту бы в простую больницу не погнали — это Эдик за мной прислал их. Меня не нашли ни живого, ни мертвого. Это опасно — я ведь знаю много. Искать меня даже не стали пытаться — просто выжгли весь город. Проблему решили… А ведь есть правило — на стадии «Сев» ни о каком оружии массового поражения не может быть и речи. Только в крайнем случае — к примеру, для поражения подземных командных центров. В океанах ведь остались подлодки с ядерными ракетами, в небе летают стратегические бомбардировщики, да и ракетные шахты не все еще под контролем. Военные в шоке, они перепуганы, они на нервах — пугать их еще больше не стоит. Если начнут запускать все, что у них осталось, по принципу «лишь бы запустить», мало ведь никому не покажется. Но для меня сделали исключение… Целый город разнесли, чтоб уж наверняка. В общем, мне молчать теперь ни к чему. И хотите верьте, хотите нет, но мне все это не нравилось. Я был против такого сценария. Ну что стоите — помогите же. Где там ваша травка…
* * *Рощин прожил интересную жизнь. Ему довелось повидать немало, и послушать тоже немало. Однажды наркоман, с которым ему пришлось делить больничную палату, пытался с помощью пантомимы, рисунков и трех матерных слов рассказать о своих галлюцинациях — и у него получилось неплохо. В другой раз, сбрендивший срочник, закрывшийся с парочкой атомных мин, из-за двери неистово поведывал полковнику о тайнах мироустройства и кознях инопланетян, с помощью радиоактивного вакуума дистанционно удаляющих у людей совесть и чувство сострадания. Мины были без взрывателей, но повредить дорогостоящий боеприпас с помощью «калаша» вполне реально — Рощину пришлось слушать этот бред долго, в конце он уже готов был согласиться с некоторыми идеями сумасшедшего.
Рассказ Богданова чем-то напоминал тот самый бред сумасшедшего. Но сейчас этот бред был подкреплен весомыми аргументами — за спиной тлел выжженный город. Геройски выдержав две исторические осады, он пал за несколько часов, похоронив под своими радиоактивными руинами и жителей, и их убийц. Бред, подтвержденный фактами, уже не бред — Рощин не упускал ни единого слова из этой фантастической истории. Он все запомнит и все осмыслит. Что будет непонятно — позже уточнит.
Ему хочется придушить Богданова без наркоза — голыми руками, но он будет его беречь как высшую драгоценность. Деньги больше ничего не стоят — бесполезная бумажка. Такой даже подтираться некомфортно — все равно, что куском пластика. Золото… Кому сейчас нужно золото… Аналогично бриллианты — толку от них не больше, чем от битого стекла.
