Артем Каменистый - Радиус Поражения
И впал в ступор.
Синий, ухватив к тому моменту второе тело, чуть ли не шипя, взмолился:
– Ты спишь там, что ли? Помоги же!
Очнувшись, Рощин, двигаясь как робот, помог другу затащить в кузов второе тело. Игорь забрался следом, на ходу пояснив:
– Хватит парочки — пассажир твой в кузове поедет. С такой ногой ему в кабине делать нечего — она у него не сгибается.
Только сейчас осознав, что взгляд у Рощина какой-то странный, Синий посмотрел в сторону первого тела и, отвесив челюсть до колена, изрек невероятно нецензурную фразу в которой одновременно наличествовали вопрос, восклицание, удивление, констатация крайней странности увиденного и уверенность в том, что разнообразные неприятности дальше будут лишь усиливаться.
Рощину ответить было нечего — повернувшись к хнычущему Богданову, он указал на тело:
– Эй! Ты! Это кто такие?!
– Свинки это, — скривившись, ответил страдалец.
– Какие, мать твою, свинки?! — выдохнул Синий.
Рощин, присев от нахлынувшей слабости в ногах, еле слышно произнес:
– Если Махров, падло, не наврал, их здесь четыреста миллионов.
* * *Противогаз и в прохладную погоду таскать неприятно, а уж летом и подавно — пот с лица ручьями струился. Пуховики, естественно, значительно усиливали дискомфорт. Хорошо хоть не стали ватные штаны натягивать — иначе через пять минут можно рухнуть от теплового удара. И вдвойне хорошо, что догадались раскурочить фильтры — дышали свободно. Кстати — фильтры оказались не угольными, а вроде как ватными. Какой толк от таких? Бессмыслица, как и многое, что сейчас происходит.
Синий вел грузовик уверенно — хотя за рулем «Камаза» сидел впервые. Но бывшему офицеру раньше доводилось гонять на технике несопоставимо тяжелее — навыки сохранились. Вел машину с непринужденностью профессионально таксиста — Рощин даже завидовать стал его невозмутимости и хладнокровию.
Сам полковник чувствовал себя будто на иголках с электроподогревом. И было отчего — куда ни глянь, везде эти твари с автоматами и на бронетехнике. На «Камаз» они не обращали внимания, но если обратят — конец. Не уйти им — они на всех улицах.
Несмотря на давящую угрозу, Рощин автоматически анализировал увиденное. Он обратил внимание, что чаще всего встречаются старые бронетранспортеры, вооруженные крупнокалиберными пулеметами — наряду с «Камазами» они являлись главной техникой агрессоров. Пореже, но тоже чуть ли не на каждом шагу, можно было встретить новенький БТР с автоматической пушкой и устаревший танк. Еще реже попадались старые «Акации» и «Тунгуски».[21] Неприятельская пехота шастала с автоматами, изредка попадались боевики с ручными пулеметами. Другого оружия Рощин у них не заметил.
Все, на чем ездил враг и все из чего стрелял, было хорошо знакомым — родным. Все это до сих пор состояло на вооружении российской армии — оружие и техника испытанные временем. Ничего новейшего, экспериментального или «супернавороченного» Рощин не заметил — простенько и надежно. Не заметил он и боевой авиации, что радовало — для полного счастья здесь не хватало только штурмовых вертолетов.
Синему, очевидно, не хватало общения — заскучал:
– Слышь, Серега — ты что-то говорил про четыреста миллионов этих тварей. Не хочу тебя расстраивать, но если они все здесь, то нам выбираться придется долго. Они, наверное, на каждом метре Крыма сейчас.
– Ты главное из города выберись — думаю я, что там их должно быть поменьше.
– Тебе виднее. Ничего не хочешь мне рассказать?
– Что?! Свои фантазии разве что?! Доберемся до тихого местечка, поговорим с тем телом, что у нас в кузове валяется. Если он не подохнет или не сбежит. Вот он, думаю, нам как раз все и объяснит.
– Не сбежит — куда ему с такой ногой из кузова прыгать. Смотри — «Хаммер»[22] пиндосский. Военный… Это что — они здесь порылись?!
Рощин очень сильно сомневался, что имеет дело с американской агрессией, но технику вероятного противника опознал — два HMMWV стояли на широком газоне возле огромного рекламного щита. Видимо, контролировали развилку на выезде из города. Чуть дальше, забравшись на пригорок, замер новенький бронетранспортер — его пушка уставилась на дорогу. Рядом с ним стояла командно-штабная машина.
Шестое чувство подсказало полковнику, что сейчас начнутся неприятности. До этого момента все шло слишком уж замечательно — никто не пытался их задержать или обстрелять. Но ведь и техники подобной до этого не встречали, а новости в такой ситуации это обычно плохой признак.
Рощин не ошибся.
Фигура в противогазе, стоящая у обочины, уставившись на приближающийся «Камаз», вдруг вскинула автомат — затрещали выстрелы.
– Пригнись!!! — заорал Синий, чуть вывернув руль.
Звонкий шлепок по капоту, еле заметный толчок — автомат мгновенно заткнулся. Зато слева оглушительно затрещала пушка — стрелок в БТР не спал. Повезло — скорость у «Камаза» была приличная, в секторе обстрела грузовик находился не более пары секунд — нормально отработать по нему за такое время не так-то просто. Их спас мост, под который они юркнули.
– Серега! Давай лезь в кузов!
– Нахрена?!
– А там ящики какие-то — поройся в них. Может оружие хоть какое-нибудь. Эти, что на «Хаммерах», за нами двинулись — я видел. Не уйти нам от них — догонят мигом. Бэтэр может и не догонит, а вот они запросто.
– Пистолет дай — там ведь может ничего не оказаться.
– Ты уж прости, но в пистолете всего один патрон — забыл тебе об этом сообщить. Оставлю его для себя. На черный день. Ползи давай Серега — я останавливаться не стану: потом не успею ход набрать. Это же «Камаз», а не «Феррари».
Рощин не был профессиональным каскадером, но на физическую форму не жаловался — изнурительными тренировками не страдал, однако поддерживал себя в норме. Синий вел грузовик на пределе технических возможностей, да еще и по не слишком качественной украинской дороге — трясло, мягко говоря, прилично.
В кузов забрался при помощи ножа и «такой-то матери» — тент сопротивлялся отчаянно. Внутри, едва не упав на несчастного Богданова, хрипло уточнил:
– Живой?!
– Ыыыыыы…
– Значит живой…
Позади протрещала пулеметная очередь, затем еще одна — по тенту хлопнула пуля. Тенту это уже не навредит — три снаряда из автоматической пушки проделали в нем такие прорехи, что пулемет просто отдыхает.
В дальних углах кузова стояло два больших ящика и один поскромнее — рядом с ним, на куске брезента, валялся Богданов. Брезент Рощину не нужен, Богданов тоже подождет, а вот ящики гораздо интереснее.
