Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)
– Какие подозрения? – с испугом спросил я.
– Подозрения в том, что вы намерены ввезти на Пажить запретные технологии. Нанотехнологии, – уточнил он, душевно улыбаясь.
– Зачем это мне? Наоборот, мой отец…
– О, – перебил Захаров, – сказав «вы намерены», я неверно выразился. Разумеется, речь не о вас и не о вашем уважаемом отце. Василиса Карповна, ваша мать – вот чьё участие в этом деле настораживает меня воистину нешуточно. Знаете, она ведь в своё время не просто сбежала с Пажити, но пообещала вернуться, чтобы превратить «это сонное болото»… – Захаров нарочно изменил тональность, акцентируя внимание на маминых словах. – …Превратить в нормальную современную планету. Я знал её тогда весьма хорошо, и отлично могу представить, что она подразумевала под нормой! И представляю, каким способом этого можно добиться быстрее всего.
– Да я-то тут при чём?
– Ну, как же? – наигранно удивился Захаров. – Вы вполне можете послужить контейнером для миллиардов и миллиардов так называемых ассемблеров. Даже не подозревая о том.
– Вы что, и впрямь думаете, что мама способна заразить Пажить какими-нибудь опасными нанороботами?
– О, нет! Опасными – никогда. Разумеется, только и исключительно полезными. Но! – Захаров прищурился. – С её точки зрения. Увеличение срока жизни человека, борьба с некоторыми болезнями и тому подобное. Разве это не прекрасно?
Он вперил в меня колючий взгляд. Я счёл за лучшее пожать плечами. Захаров удовлетворённо хмыкнул и продекламировал по складам:
– Это от-вра-ти-тель-но. К счастью, моему ведомству удалось заполучить прибор, регистрирующий наличие наноботов в человеческом организме. Правда, работоспособен он лишь при определённых условиях. Условиях, имитирующих те, что создаются в движущемся по брахистохроне корабле. Весьма удачно, не находите?
Конечно же, я находил это удачным. И не только это. Я вообще был до задницы рад, что папочка-мамочка заочно удружили мне с такой массой волшебных сюрпризов.
– А теперь, гражданин Пажити, – Захаров вновь мастерски сыграл голосом, – Матвей Тиунов, можете идти. Если решите всё-таки продолжить путешествие, то для обследования мы встретимся позже.
* * *За неделю, предшествующую выходу звездолёта на брахистохрону, я успел составить кое-какое впечатление о спутниках и даже подружиться с некоторыми. Корень не ошибся – Костя действительно был полным «овером», «заменяшкой». Он днями напролёт стучал мячом в самом просторном помещении модуля, которым оказалась душевая на шестнадцать сосков, покидая её лишь для сна или приёма пищи. Говорить с ним можно было только о баскетболе, другие темы вызывали полный речевой ступор. Как ни странно, он близко сошёлся с китайцами, те просто боготворили его – подозреваю, за огромные габариты и неописуемое трудолюбие, подобное их собственному.
Корень болтал без умолку и сто раз на дню справлялся, созрел ли я для того, чтобы… ну, вы помните. Мои отказы он воспринимал философски и в целях компенсации тут же трогал себя сам. Вообще-то он был безобидным и приветливым парнем, жаль только, крепко зацикленным на собственной половой уникальности. Думаю, Пажить с её узаконенным многожёнством могла стать для него идеальным местом обитания. Ведь дорога в мусульманские государства ему, если помните, была строго заказана! Больше всего мне нравилось играть с Корнем в карты – запас присказок для каждой комбинации мастей и фигур был у него неиссякаемым. Поразительно, однако он ни разу не повторился!
Да и руки во время партии у него становились заняты.
Зося… Зося оказалась самой классной девчонкой, которая встречалась мне в жизни. Сдается, я немного в неё влюбился – на ту самую малость, которая не даёт чувствовать себя в обществе девушки скованным, а только порождает приподнятое настроение и желание выглядеть остроумным, находчивым… Желание быть на высоте, в общем. Она родилась на Пажити, в обеспеченной и чрезвычайно прогрессивной по тамошним меркам семье, училась на Земле в Академии Управления, а сейчас летела домой на каникулы. От неё я узнал, что за годы, прошедшие со времени бегства моей мамы, нравы на планете значительно смягчились. Девушек никто больше не гнал под венец силком, избиения жён тоже перестали считаться хорошим тоном.
Капитан если и покидал камбуз, то лишь для того, чтобы проверить, как несут службу Сёма или Сеня. Вот уж чьей выносливости я откровенно поражался! Кажется, ежедневные 12-часовые дежурства были этим улыбчивым семижильным человечкам как с гуся вода. Вместо того чтобы отдыхать после вахты, они до умопомрачения сражались с Костей в баскетбол. Хотя… как знать, может, они отсыпались в рубке?
Захаров же сидел сычом в своей каюте или колдовал в медицинском отсеке с распроклятым анализатором, от которого зависела моя жизнь.
И, как выяснилось, не только моя. Он успел переговорить со всеми пассажирами, и тема была одна: не исключаю, что вы диверсант. Корня он подозревал в первую очередь за колоссальные размеры пениса. Полутораметровый юнец может иметь подобный орган только в случае, если он выращен искусственно, с применением нанотехнологий, считал Захаров. Он почему-то был уверен, что наноботы, выполнив задачу по наращиванию плоти, остались в организме Корня и ждут, не дождутся, когда их выпустят наружу. Дабы начать уродовать чудовищным образом ничего не подозревающих мужчин Пажити. Костя, жертва новомодного лечения, подозревался примерно в том же. Только результатом диверсии в его исполнении стало бы поголовное превращение населения планеты в баскетбанутых спортсменов. Зося была дочерью чересчур передовых родителей, и определённые выводы в отношении неё у Безопасности в целом и Захарова в частности напрашивались давненько.
Мы трепетали (во всяком случае, я) и считали часы, оставшиеся до выхода «Ивана Бернулли» к нулевой точке координатно-временной линии.
* * *…Наконец корабль перестал дёргаться, как припадочный. Я надеялся, это означает, что мы легли на курс. Надеялся уже в пятый раз. Или в шестой. Я с жадностью высосал порцию охлаждённого витаминизированного молока. Чуток полегчало: мне даже хватило мужества свесить голову с гамака и пересчитать пустые пакеты из-под живительного напитка. Если учесть, что после первой болтанки я выдул сразу два, то выходило, что пляску святого Витта модуль исполнял… точно, шесть раз.
«О, премногомудрый опыт, сын ошибок трудных и гений, культур-атеизма друг, – взмолился я почти что без шутливости, – сделай так, чтобы эта вибрация оказалась последней!»
Точно по заказу, заработала громкая связь. Бодрый голос капитана поздравил экипаж и пассажиров с удачным БХР-стартом и пригласил явиться через полчаса к праздничному столу.
