Райдо Витич - Чудес не бывает
— Я знаю Гая, он бы не стал мараться.
— Принцем, а он давно король. Люди меняются, Орри, власть и святых в подлецов превращала. Де Ли мертвы. Все. Не тешь себя иллюзией.
— Он похож, — тихо сказал Даган, отводя взгляд.
— На кого? На приведение? На Максимильяна, Лемзи? Может на их несчастную сестру, что стала утехой сначала воинам Куртунуа, а потом пищей для ворон?
Лицо Оррика закаменело, взгляд стал пустым и потерянным:
— Замолчи, — прошептал, моля. Больно было думать, что могло бы быть иначе, выполни он просьбу Лемзи и не вернись по требованию деда домой, а направься в замок Де Ли. Но кто бы знал, что такое может случиться? Кто думал, что кто-то посмеет напасть на них? И разве только Орри виноват в том, что произошло? Разве не Лемзи, которому приспичило двинуться в сотый крестовый поход, добывать славу благородного рыцаря и тешить свой горячий нрав? Какого черта он уехал? Какого дьявола бросил семью, понадеявшись на друга?
И какого лешего именно сейчас, когда история и боль от нее начали притупляться, появился этот парень, у которого кинжал с родовым вензелем Де Ли?
Похож он на Максимильяна?
Пожалуй, да. Было в нем многое от черт и Максимильяна, хоть того Оррик совсем не помнил, и от Лемзи, которого не мог забыть, и от Исвильды…
Даган дернулся, не желая бередить воспоминаниями сердце, и попытался отодвинуть с прохода Гарта.
— Не ходи! — процедил тот, упрямо стоя у дверей.
— Отойди.
— Оррик!
— Гарт, ты всегда понимал меня, пойми и сейчас, — попросил, глядя в глаза друга. Фогин понял, что упрямство Орри вышло наружу и того уже ничем не сдвинешь и загрустил. Покоя теперь не будет. Пороховая бочка вскрыта.
Нехотя отошел, пропуская друга и сел на скамью, уставившись в темноту перед собой. Черт бы подрал Боз Даган! Если б не его коварство, они бы с Орри сейчас спокойно пили отменное пиво в кабаке Рори и строили планы на завтра, в которых нет подвигов и опасности, а лишь приятная суета обыденных дел и забот. Да, бесславная, но нужная им обоим, уставшим вгрызаться в эту жизнь, отстаивая больше чужие права, чем свои.
Неужели Оррику не надоело подставлять себя?
И главное за что, зачем?
Неоплаченный долг другу — понятно, но Лемзи мертв, как мертвы те, кому Оррик считает себя должным. И кому он что докажет, нарываясь на неприятности?
Видно мало ему проблемы с женитьбой на ведьме.
Оррик без слов спустил с лестницы стражника пытавшегося его не пустить в покои Галиган. Рывком открыл дверь и увидел братца, вольно разлегшегося на постели в брюках и исподней рубахе, и мальчика, что листал пожелтевшие страницы книги, устроившись в кресле, сняв сапоги.
— Чтение на ночь? — спросил, подходя к Исе. Вырвал у него книгу, не в силах справиться с кипящей внутри злостью, причину которой и мог бы найти, да не хотел. — Вон, в казарму, — приказал испугавшемуся мальчишке. И кинул ему вслед сапоги, которые бухнулись в коридоре.
— Что ты себе позволяешь? — возмутился Галиган и видно решил устроить битву, забыв, что силы неравны.
— Я тебя предупреждал! — выставил палец Оррик.
— Мессиры… — попытался влезть мальчишка, глядя на двух петухов готовых к драке.
— Помолчи! — оборвал его Орри. — Ты еще щенок, чтобы служить таким псам!
Исвильда спешно натянула сапоги, проклиная собственную неуклюжесть, и молила о перемирии для мужчин. Рванула обратно, справившись, наконец, с обувкой, но была силой выставлена за дверь:
— Я сказал, иди в казарму! — рыкнул Даган, выпихнув ее, и хлопнув дверью, придержал за грудки Галиган, устремившегося за пажом.
— Совращай кого-нибудь другого…
— Ты рехнулся, Орри!
Оскорбление лишь раз оскорбление, его повторение уже насмешка и не над оппонентом.
— Больше не подходи к нему, Галиган, я не шучу.
— Ты видно сам такой, раз думаешь подобные гадости обо мне.
— Я не думаю, а знаю.
— Что? Откуда и что ты можешь знать?! — возмутился Галиган, чувствуя жгучую обиду, от которой защипало в глазах. — Почему ты считаешь нормальным оскорблять меня и Ису? Что тебе нужно от нас?
От нас — смыло раздумья и сомнения, что прокрались в голову Оррика при виде расстроенного брата, утвердив худшие догадки.
— Мне плевать, что ты хочешь, плевать, о чем говоришь и думаешь, но этого ребенка ты не подучишь!
— Ты получишь?
Оррик бы ответил в своем обычаи, но сдержался — руки марать не хотелось. Развернулся, желая уйти, но Галиган схватил его, повернул к себе. Даган уже приготовился вразумить забияку рукой и словом, но взгляд брата был не задиристым, а просительным.
— Ему нужна защита, — сказал тихо. — Никакой грязи меж нами нет, не знаю, кто в голову тебе гадости вбил.
Оррик опустил руку, пытливо посмотрел в глаза Галиган и заверил, хоть и не поверил:
— Я дам ему защиту.
Странно, что герцог тут же успокоился и даже улыбнулся:
— Благодарю.
Оррик несколько растерялся благодушию брата: небывалое дело! А уж благодарность из его уст и вовсе — диво дивное.
— Ты ему кинжал подарил? — спросил, чтобы хоть что-то понять.
— Нет.
— А кто?
— Не знаю, — отвернулся отступая. Слишком поспешно, что не понравилось Даган. Он понял, что Галиган знает, откуда эта вещица у мальчика, но выпытывать не стал. Не время. Дорога впереди долгая и он обязательно узнает, кто скрывается под именем Исаий Губерт, откуда у него кинжал Де Ли, и какого черта во всей этой истории замешан Галиган. И если тот окажется злым гением во всем деле, он убьет его.
Именно это и пообещал взгляд Оррика, прежде чем мужчина покинул покои брата.
— Ваши манеры ужасны, мессир, — заявила Исвильда, искренне огорченная трениями братьев. Оррик подтолкнул ее к выходу с половины Галиган:
— Подрасти, потом будешь меня манерам учить.
— Манерам в детстве учат, мессир…
— Таким каких нахватался ты? Уволь. И прими совет — учись уважать себя, а не ложиться под господ за красивый подарок.
Звонкая плюха ввела Оррика в шок, а Исвильду, что сама не ожидала от себя подобного, бросило в дрожь от испуга.
Даган во все глаза смотрел в расширенные от страха зрачки Исы, потирая щеку, и готов был в эту минуту поспорить с кем угодно — перед ним не мужчина. Он протянул руку, делая вид, что готов ответить той же плюхой, хоть и легкой, но лишь опустил ее, увидев упрямые и злые огоньки, что зажглись в глазах мальчика. Девушка бы зажмурилась или отпрянула, а этот готов был встретить удар и ответить на него, не пряча лица, не уворачиваясь.
Не трус.
Но дурачок.
Оррик качнул головой — вот только забот о ребенке ему не хватало. И головоломок.
